Густой зеленый ельник у дороги,
Глубокие пушистые снега.
В них шел олень, могучий, тонконогий,
К спине откинув тяжкие рога.
Вот след его. Здесь натоптал тропинок,
Здесь елку гнул и белым зубом скреб —
И много хвойных крестиков, остинок
Осыпалось с макушки на сугроб…

И. Бунин

БЕЛАЯ ТРОПА

В зимнюю пору, когда снежный ковер оденет землю, неопытному взору пустынными, безжизненными покажутся и белые бескрайные поля, и неподвижно застывший, покрытый инеем лес. Можно проехать много километров по снежным дорогам в однообразной, печальной степи и не увидеть живого существа. Можно целый день проходить по лесу среди елей, опустивших ветви под тяжелыми снежными шапками, но не услышать ни звука. Разве только черный ворон пролетит высоко над вершинами, протяжно прокаркает два-три раза «кро-крук, кро-крук… «, или застрекочет вдали сорока… Но зато в эту пору каждый шаг птиц и зверей виден на чистой поверхности снега и опытный глаз может читать на ней целые повести из зимней жизни пернатых и четвероногих обитателей полей и леса.
Зима — самый важный и благодатный период для наблюдений следопыта-биолога, а каждая хорошая пороша — праздник для следопыта-охотника. Тот, кто не умеет читать следов, зимой ходит в лесу, как слепой, для него полностью закрыта замечательная «белая книга». Особенно четки и ясны следы на неглубоком влажном снегу при первых порошах предзимья или поздней осени. В это время еще деятельны многие животные, вскоре залегающие в норы (барсук, енотовидная собака, некоторые суслики, тушканчики) или проводящие зиму под снегом и, при морозах, редко появляющиеся на его поверхности (водяная крыса, крот, ондатра и др.). Поэтому поздняя осень — лучшее время для первых уроков следопытства. В «глухую» зимнюю пору, при высоком и рыхлом снежном покрове выслеживать зверей гораздо труднее; неизбежные неудачи могут сильно обескуражить начинающего следопыта.
Не умея разбираться в следах по белой тропе, трудно вести наблюдения. Необходимы условия, позволяющие легко отличать свежие следы от старых — вчерашних и еще более давних. Эти условия создаются при каждом обновлении поверхности снежного покрова, чаще всего при выпадении свежего снега или пороше; поэтому местами хороший снегопад называют «перенова»; с ее появлением исчезают все старые следы. В открытых местах такую же роль нередко играет ветер, передувающий сухой снег понизу, но не слишком уплотняющий его поверхность. При образовании очень плотной «ветровой доски», напоминающей наст, образующийся после оттепели, многие животные ходят по твердой снежной поверхности, вовсе не оставляя следов.
Если зимой долгое время нет свежей выпадки снега, на поверхности снежного покрова накопляется огромное количество следов самой различной давности (охотники говорят: наступила «многоследица»). Тогда трудно отличать свежий ночной след от старых. Решить эту задачу может только очень опытный наблюдатель.
«Выпадание снега, степень его влажности, глубина снежного покрова, величина, форма и плотность отдельных снежинок, действие на них ветра и температуры, другие погодные условия и характер освещения являются главными причинами, влияющими на внешность и крепость (твердость) следа, а внешность и крепость следа служат основанием для определения его свежести. Отсюда и то многообразное выражение проложенного по снегу следа зверя, которое то быстро, то медленно меняется в зависимости от погодных условий». Так пишет Н, Зворыкин —
опытный охотник и наблюдатель — в своей замечательной книжке «Как определить свежесть следа».
Многоследица нередко создает особенно благоприятные условия для наблюдений следопыта-биолога. При длительном отсутствии порош образуются торные звериные тропы, резче вырисовываются излюбленные, наиболее часто посещаемые животными места и т. п. В этих условиях легче отыскать какие-нибудь интересные «записи», например следы нападения лисицы на тетерева, ночевавшего в снегу, или горностая, протащившего загрызенную водяную крысу из кочек болота под большой пень. При пороше приходится иметь дело с «записями» всего за одну ночь или сутки: при многоследице они нередко накопляются за 10-15 дней, что создает картину кажущегося увеличения числа животных в 10-15 раз.
Если снегопад окончился под вечер или рано ночью и звери оставляют на нем следы своих полных ночных маршрутов, пороша называется «длинная». «Короткая» пороша бывает, когда снег кончается под утро и на нем запечатлелись только последние отрезки пути ночных животных.
Иногда говорят еще о «мертвой» пороше. Это значит, что глубокий снег, совершенно засыпав все старые следы, кончился к рассвету и сохранил только самые поздние — утренние следы. В этих условиях на снежной пелене особенно мало следов, и она кажется совсем безжизненной; видимо, потому ее и зовут «мертвая». Это полная противоположность многоследице. Различают еще «ходкие» пороши, когда звери много бегают, посещая все уголки своего участка, и пороши «немые».
Последние получаются при глубоком снеге и теплой погоде, когда животные отлеживаются в логовищах или кормятся на небольших участках.
Иногда снегопад, начавшийся ночью, продолжается утром и днем. В этих условиях, натолкнувшись на свежий след, можно быть уверенным, что оставившее его животное находится очень близко. По таким «горячим» следам легко отыскивать фазанов, белых и серых куропаток, особенно ранним утром, до того, как они перелетят с первой после ночлега кормежки на новую.При некотором опыте и осторожности в снегопад можно быстро выследить охотящегося днем горностая, хорька или ласку. Многие ошибочно считают, что хищные зверьки деятельны только ночью, а в действительности многие из них ищут корм и в светлое время суток

Разные формы групп отпечатков: 1 — расположение отпечатков тесными парами или тройками — характерно для зверьков из семейства куницевых (ласок, горностаев, хорьков, норок, куниц) и реже других видов; на прыжках задние ноги попадают точно в следы передних или слегка заходят за них; левые и правые отпечатки расположены близко к средней линии следа; 2 — следы прыжков тушканчика (скачет на одних задних ногах); отпечатки расположены парами, но отстоят далеко от средней линии следа; 3 — расположение отпечатков «цепочкой» или «веревочкой»; характерно для следов лисицы, волка, корсака при обычной для них побежке — рысцой, а также для некоторых диких кошек; задние ноги попадают точно в следы передних.

Не только определение свежести следа, но и само распознавание (видовой принадлежности) следов нередко затрудняются в связи с непостоянством свойств снежной поверхности. Только при оттепелях на снегу получаются достаточно отчетливые отпечатки лап животных; обычно же очертания следов очень стерты, неопределенны и смазаны. На плотном насте мелкие зверьки и птицы совсем не оставляют следов, а животные среднего размера дают лишь слабые отпечатки когтей, мозолистых утолщений подошвы и других плотных частей конечностей. Крупные животные на таком же насте оставляют глубокие, полузасыпанные следы, окруженные угловатыми кусками разломанной снежной корки.
Часто даже следы одного и того же зверька на разных участках его ночного пути будут отличаться друг от друга в зависимости от того, по какому снегу бежал зверек. У опушки леса на снегу средней плотности следы обычно бывают точные и отчетливые, но поверхностные… На рыхлом снегу в лесу следы того же животного будут глубокими и неясными, а зверек, пробегающий по плотному снегу покрытого застругами(Заструги — подобие небольших снежных барханов, наметенных и утрамбованных ветром.) поля, совсем не оставляет следов. Первые два вопроса, возникающие при встрече следа, это: кто был и что делал? Ответить на них иной раз бывает не так-то просто.
Следопыт не может рассчитывать, что ему в зимнее время всегда будут встречаться только такие четкие отпечатки лап, какие нарисованы в нашей книжке. Гораздо чаще ему придется пользоваться значительно худшими отпечатками, а чтобы определить неясные следы, нужно знать их более постоянные, очень важные признаки.
Вот эти признаки: 1) взаимное расположение отпечатков лап (или форма группы отпечатков), 2) средняя величина отпечатков, 3) характер побежки животного, 4) длина прыжков или шагов и 5) особенности «видового почерка» животного .

Расположение отпечатков «четверками». Слева — группа в форме трапеции (характерно для следов белки, сусликов, бурундука, летяги, мышей, полевок; иногда зайцев и др.) Отпечатки задних ног впереди передних; те и другие расположены отступя от средней линии следа. Справа — расположение отпечатков, наиболее часто встречающееся на следах зайцев (в форме буквы «Т»). Передние ноги ступают одна позади другой по средней линии следа, задние заносятся далеко вперед. Такое же расположение отпечатков бывает при галопе на следах лисиц, волков, копытных зверей и др.

«Почерк» — это отражение основных черт поведения животного на длине троп или нарыска данного зверя или птицы, на его отношении к разным местообитаниям и укрытиям, к следам других животных, к кормовым растениям и т. д. Особенно важно использовать признаки «почерка» в тех случаях, когда форма и величина отпечатков лап, взаимное расположение отпечатков, длина прыжков и другие признаки следа сходны у нескольких близких видов животных, обитающих в одинаковых угодьях. В понятие «видовой почерк» входят данные о том, где и каким кормом питается животное, как этот корм отыскивает и добывает, в каком порядке обследует местность, как относится к рельефу (оврагам, холмам, лощинам), к густым зарослям бурьянов или кустарников, к снегу разной высоты и рыхлости, к дорогам, тропам, лыжням и т. п. Достаточно в один день пройти несколько сотен метров по следам лисицы и по следам собаки, имеющей сходные отпечатки лап, чтобы путем сравнения установить, как резко отличается «почерк» этих двух животных, имеющих одинаковый рост, одинаковое строение конечностей, одинаковые типы побежки (аллюры) — шаг, рысцу, галоп и др. Следы хорька и норки, лесной куницы и соболя, маленькой самки горностая и крупного самца ласки легче отличать по «почерку», чем по форме отпечатков, длине прыжков и другим обычным признакам.
Чем рыхлее снег, тем шире по площади отпечатки лап, тем неопределеннее их очертания, тем ближе будут они соприкасаться между собой краями. При глубоком рыхлом снеге длина прыжков и шагов заметно укорачивается, но одновременно удлиняются «выволока» и «поволока» — черты на снегу с передней и задней стороны каждого отпечатка. У мелких зверьков (например, у мышей, белок) при рыхлом снеге нередко все четыре отпечатка лап сливаются вместе, и получается глубокая, с расплывчатыми очертаниями ямка. На пушистом свежевыпавшем снегу рябчики, белые куропатки и другие бегающие птицы оставляют след в виде сплошной бороздки, размеченной отдельными ямками — отпечатками лап.
Снежный покров необычайно изменчив, и столь же многообразна внешность следов каждого животного при разных условиях.
«Снег бывает: влажный (воздушный и мокрый, тронутый оттепелью и замерзший после оттепели или дождя в корку), сыпучий, промерзший, похожий на хинин, и перистый — нежный и кристаллический, осаживающийся инеем, зернистый, как пшеничная мука или столовая соль, выпадающий перед переменой погоды в виде крупки, со смесью мягкого снега, и уплотненный ветрами, подтаявший от действия солнца, замерзший до степени наста, и другой, не считая промежуточных видов, — пишет Н. Зворыкин. — Снег кажется нам то матово-белым — меловым в серую погоду с высоко стоящими, ровными сплошными облаками, то серовато — или дымчато-белым, как плохие белила, то лиловато-свинцовым, в зависимости от высоты облаков и прозрачности воздуха, то искрящимся с розоватым от солнечных лучей или синеватым и серебряным от затемнения оттенком, как рассыпанный нафталин. Многие следы при свинцовом, мглистом освещении могут показаться старыми, будто они замшились от ветра и инея. Но стоит их заслонить рукавицей или полой одежды, как одновременно с уменьшением доступа невыгодного освещения обнаруживаются характерные признаки свежего следа…
То же самое можно наблюдать вечером, если осветить следы фонарем. Ясно выделяются воздушность всколыхнутого свежим следом снега и не успевшие осесть, пышно лежащие мельчайшие, разрозненные снежинки, которые в мглистый день не были бы заметны».
Если долго не было пороши, можно использовать целый ряд признаков, облегчающих определение свежести следа. Оттепель, вызывая резкие изменения в качестве снега, дает возможность определить, какие следы были до нее и какие появились с момента потепления. Появление льдистой корочки и наста, выпадение инея, снежной крупы, заметание следов ветром, опадание кухты с деревьев (снежная осыпь) вносят зачастую ничтожные изменения в признаки следа, но вполне достаточные для того, чтобы опытный взгляд выделил по этим еле заметным особенностям из всей массы звериных нарысков и маликов наиболее пригодные по их свежести. Иногда без навыка трудно определить даже направление движения животного по глубокому рыхлому покрову, если очертания его следов слишком расплывчаты или оно шло как бы вброд, сильно утопая в снегу. При этом отдельные полузасыпанные следы соединяются между собой бороздами, и весь путь зверя или птицы представляет извилистую, глубоко пропаханную одиночную или двойную канавку с вереницей ямок. В таком случае направление движения определяют по бороздам. Обычно более длинная черта, полого опускающаяся к ямке, есть «поволока», примыкающая к задней стороне следа. От переднего края ямки относительно круто поднимается вверх и вперед более короткая «выволока»; перед ней нередко образуется небольшой валик из выброшенных ногой снежинок, россыпь льдистых крупинок и т. п. (Снежные звездочки, выброшенные на поверхность, довольно быстро исчезают, оседая и испаряясь на морозе. Поэтому «поволока» и «выволока» старого следа имеют сглаженные края, а у свежего на них видна пушистая бахромка. )
Крупные, тяжелые животные (лось, олень, волк, горный козел и др.) на ходу спрессовывают в следах снег давлением глубоко проваливающихся ног. На передней стороне ямки, или «стакана», следа уплотненный снег смерзается в пластинку, становится грубее и крепче, чем на задней. Это легко определить, ощупывая след. Дно следа тоже уплотняется и промерзает, причем у старых следов оно значительно толще, чем у свежих. Крупинки снега постепенно намерзают снизу, на дно «стакана» следа.
В некоторых случаях (например, при поисках гнезда белки или определении длины дневного перехода животного) приходится идти не только вслед за зверем, но и в «пяту», или «пятку», что на языке охотников значит двигаться к тому месту, откуда он пришел.
В дальнейших главах этой книги дано краткое описание следов отдельных животных. Моя цель помочь начинающим следопытам, впервые вышедшим «в природу». Несомненно, что они встретятся со многими затруднениями, избежать которых, пользуясь только книгой, едва ли возможно. Однако эти трудности вполне преодолимы. И в борьбе с ними, в накоплении личного опыта заключается немалый интерес самостоятельной работы следопыта.

Каждому начинающему следопыту, прежде чем отправиться в загородную экскурсию, следует подробно ознакомиться со следами домашних животных.
Вы наблюдаете за собакой, играющей на улице. Она остановилась, смотрит на прохожих — вы запоминаете ее позу и изучаете, зарисовываете ее следы, оставленные в этот момент. Она прилегла, завидев другую собаку, — перед вами совершенно иная картина следа. Собака бросается карьером навстречу хозяину — у следов опять новый облик.
Такие наблюдения значительно облегчат чтение следов в природе, следопыт скорее сумеет по штрихам на снегу воспроизвести картину движения зверя, Знакомство со следами собак поможет в изучении сходных с ними следов волка и лисицы. Знание следов коров, коз, свиней облегчает работу над следами диких родичей этих копытных. Необходимо также изучить следы домашней кошки, кролика, следы кур, индеек, голубей и воробьев, сходные со следами целого ряда диких видов.
В течение одного-двух зимних сезонов нужно упражняться в определении свежести (возраста) следа. Если выпала пороша (перенова), вопрос решается просто: следы, занесенные снегом, — прежние, старые; следы ясные, отчетливые — свежие. Труднее решить вопрос, если снег не выпадал несколько дней. Здесь приходится подмечать и учитывать все малейшие изменения в облике отпечатков, появившиеся за время их существования.
Чтобы освоиться со всеми возможными изменениями, нужно заметить в нескольких пунктах двора или сада следы собаки, кошки и наблюдать, как они меняют свой внешний вид в зависимости от «возраста», погоды и т. п. Дня за два до экскурсии надо выбрать в условиях, наиболее подходящих к загородным (место, не защищенное от ветра, снега, инея и т. п. ), два-три контрольных следа или же просто сделать рукой несколько углублений на снегу, чтобы заранее быть осведомленным о всех последних изменениях в старых и свежих следах.
На экскурсии, во время наблюдений, старайтесь не ходить по самому следу, особенно в запутанных местах. Никогда не затаптывайте его, идите стороной, так как нередко бывает необходимо заново проверить уже пройденный путь. Если след очень длинен и запутан, нужно чаще «обрезать» след, то есть сокращать расстояния, оставляя в стороне все извилины и отступления от прямой. При этом всегда нужно помнить о возможности сменить след — потерять тот, по которому вы шли, и взять новый, другого зверя. Оставляя и обрезая след, нужно внимательно присматриваться и к отпечаткам и к «почерку» животного. Это предохранит от возможных ошибок. Выясняя способы охоты хищника или особенности поведения растительноядных зверей, подсчитывают число «нырков» в снег, число прикопок, пороев, объеденных кустов и т. п., приходящихся на определенную длину пути животного в сотнях метров. (Длину подсчитывают шагами во время тропления и переводят в метры.)

Лиса. Блестят и искрятся безбрежные снега. Синие тени лежат по оврагам, на горизонте стынут ветряные мельницы, протянув к небу неподвижные крылья. Пусто. Только по овражным гривам, по буграм, косогорам одиноко тянется звериный нарыск. Он опутывает овраг, крутится по мерзлым кочкам озимей и снова бежит и вьется по полям. Мелкой рысцой трусит по снегу зверь.
Тянет жгучий ветер с севера, курит снежным дымком над застругами, раздувает зверю легкий рыжий мех. Ляжет зверь под замерзшим деревцем, подремлет, уткнув черный нос в пух хвоста, и снова трусит по буграм, косогорам. Там, откинув в сторону пышный хвост, сядет караулить и, метнувшись в сторону, затопчет в снежную пыль зазевавшуюся полевку. Не жуя, жадно проглотит ее вместе с листьями бурьяна и комками снега. Здесь, принюхиваясь к норам грызунов, раскопает снег на овсяных жнивьях и опять в путь. Снова ровной ниткой тянется по снегу лисий нарыск.
Вот лиса скользнула в малинники, осторожными шагами подобралась к огородам и гумнам. Пахнет хлевами, поросятами, курами, дымом… Жадно щурятся лисьи янтарные глаза. Но собаки учуяли, залаяли, выскочили за околицу. Эх, какими стежками унеслась нитка следа за малинники! Потерялись следы на проезжей дороге. Но заскрипели обозы за оврагом, и свернул с человечьего пути звериный тонкий нарыск. Подойдя к навозным кучам, вывезенным на пары, лиса покрутилась у газетной бумаги (черный нос почуял голову селедки), откопала кучку недоглоданных бараньих костей и снова побежала вдоль межей, по рыжим бурьянам…
Падают на землю зимние сумерки, и нитка следов пропадает где-то у окраины города, на свалках, среди собачьих троп.
Километрами тянутся зимние следы лисицы. Лучше, чем кто-либо, знает она все луговины и жнивья, занятые поселениями полевок. Ее путь ведет прямиком от одного мышиного «городка» к другому. Она бежит так, держась к ветру, чтобы лучше чуять запах гнезд и слышать писк зверьков под снегом. Однажды на 2 км лисьего пути я насчитал более 30 разрытых зимних гнезд полевок.
Еще длиннее ее следы в годы, бедные мышами. Редко-редко удается лисе захватить врасплох зайца; безуспешны ее попытки поймать птиц. Порой посчастливится — учует ежа, спящего глубоко под снегом в мягком логове. Только несколько пучков острых игл останется на следу около ямки-прикопки. И снова длинный путь в поисках корма. В такие голодные годы лиса часто ходит около дорог, собирая отбросы, посещает свалки нечистот, осматривает сады на окраинах городов и сел, отыскивая замерзших на ночлеге галок, дерется со своими собратьями за каждый кусок падали, не доеденный волками. В глухих лесных районах она бродит по тропам зайцев-беляков и подкрадывается к зверькам, занятым обгрызанием замерзших веток или коры. (Грызущий заяц плохо слышит и на время утрачивает осторожность.) На речках лиса подъедает остатки рыбы и лягушек, брошенные выдрой около ее лазов под лед, а иногда и сама «рыбачит», если при «заморе» много рыбы появляется в открытых лунках. Повадившись ходить к избе рыбаков, лиса каждый день «подчищает» рыбьи кости, выброшенные у крыльца.
В степных районах лисицы постоянно осматривают места, где болотные совы подкарауливают полевок. Совы, как правило, потрошат пойманных зверьков и оставляют на снегу их внутренности. Все брошенное совами с жадностью «подчищают» лисицы. Канюки-зимняки и белые совы обычно разделывают свою добычу на стогах, скирдах, телефонных столбах. Часто следы лисицы тянутся от столба к столбу вдоль телефонной линии; это тоже поиски остатков чужой добычи или птиц, случайно разбившихся о провода. Такие несчастья нередко случаются с серыми и белыми куропатками и многими перелетными видами. Ни одна лисица не упустит случая обследовать верхушку скирды; бывалый зверь по опыту знает, что здесь тоже можно «подкормиться крохами с чужого стола». Иногда, осмотрев с десяток скирд, лисица остается на последней, очищает от снега небольшую ямку и ложится отдыхать, укрывшись от ветра за валиком соломы. С верхушки скирды вся степь как на ладони. Ни один охотник не подкрадется на выстрел к лисе, пользующейся для дневки таким пристанищем.
Однажды зимой, близ станции Кандагач (теперь Октябрьск), где продавали много копченой рыбы, я заметил длинные, торные лисьи тропы, тянущиеся по снегувдоль полотна. За каких-нибудь полчаса я насчитал из окна вагона девять лисиц, сидевших в ожидании или бежавших к поезду. После каждого пассажирского состава на полотне появляется «подкормка» — рыбьи головы, кожа и кости. Лисицы «изучили» расписание поездов и дружно являлись к железнодорожному полотну, заслышав гудки паровоза. У них уже выработался определенный рефлекс — так часто подкормка появлялась тотчас же за грохотом и гудками поезда, уносившегося к полупустыням Приаралья.
Зимой лиса ходит осмотрительно и умеет беречь свои силы: она никогда не пойдет глубоким снегом, если можно воспользоваться заячьей тропой, своим старым следом или дорогой. Ее переходы от одних мест охоты к другим почти прямолинейны и расположены так, чтобы пробраться незамеченной по лесной полосе, бровке оврага, за плетнем и т. п. Наоборот, на самом месте охоты, например на залежи или овсяном жнивье, лиса держится открыто, ходит «челноком», как подружейная собака, и, делая зигзаги, тщательно обследует интересующий ее участок, где не раз успешно охотилась. Если остановится отдохнуть на короткий срок, то ложится открыто где-нибудь на пригорке или куче соломы, откуда видно далеко кругом. При длительных остановках забирается в овраги, в чащу камыша или кустарников, а иногда даже скрывается в нору. Во вторую половину зимы, когда солнце «пойдет на лето», лиса ложится на дневной отдых так, чтобы с одного бока ее грели прямые солнечные лучи, а с другого — отраженные снежной стенкой или пнем дерева. На таких лежках в марте уже встречается выпавшая рыжеватая ость — у лисы начинается весенняя линька.

Отпечаток правой передней лапы самца среднерусской лисицы на рыхлом снегу . Подошвы ног к зиме густо зарастают шерстью, след получается широкий и расплывчатый. Окрестности Москвы, февраль.

При всей своей пугливости и постоянной настороженности лиса чрезвычайно «любознательна». Остерегаясь западни, соблюдая массу предосторожностей, она все-таки подберется к какой-нибудь брошенной на дороге банке и обнюхает ее со всех сторон. На 20-30 шагов сойдет с прямого пути, лишь бы осмотреть валяющуюся на снегу цветную бумажку или пройти по следам вошедшего в лес человека. Дикую путаницу прикопок, прыжков и тропинок оставляет лиса, с азартом охотясь за полевками. «Мышкование» — ее основное занятие и, если можно так выразиться, ее страсть. Если посчастливится поймать зайца, лиса сгоряча тащит его метров семьдесят или сто, потом, успокоившись, принимается за обед. В первую очередь она съедает внутренности, а тушку разгрызает на части и закапывает. Снег на месте прикопок тщательно заравнивает носом, скрывая следы поживы от вороватых сорок и ворон.
След лисицы похож на след небольшой дворовой собаки, но, как и у волка, отпечатки ее лап всегда стройнее

Отпечаток лапы собаки

собачьих. Очень важен следующий признак отличия: отпечатки подушечек двух средних пальцев (как задней, так и передней лапы) у лисицы (и у волка) выдвинуты вперед настолько, что между их задними краями и передними краями отпечатков двух боковых пальцев можно положить спичку. У многих собак боковые пальцы заходят вперед за задние края средних пальцев, охватывая их по сторонам (сравни с рис. следов лисицы и собаки). Русские сказки утверждают, что лиса пышным хвостом «свой след заметает». Действительно, смотришь издали на янтарно-рыжую огневку (Огневка, крестовка, сиводушка — охотничьи названия для лисиц с разной окраской меха.), пробирающуюся опушкой по глубокому снегу, и кажется, что хвост ее волочится подобно шлейфу модницы. А на деле лиса носит хвост легко и бережно, редко-редко касаясь его кончиком поверхности снега. Только вконец измученный, сильно раненный или больной зверь волочит хвост понизу.
Помет лисица обычно оставляет у разных приметных мест (столбов, камней, пеньков). По величине и форме он напоминает помет небольшой собаки; его обычная окраска — темная, оливково-бурая, грязно-серая или черноватая.
Биологические станции выполнили большую работу по изучению питания лисиц, живущих в тундре, тайге, степи и пустыне. Для этого собрали помет лисиц в разные сезоны и определили все остатки пищи животных ( Этот способ изучения питания называется «метод копрологического анализа».). Оказывается, что шерсть грызунов, перья птиц, зубы и кости млекопитающих, хитиновые оболочки насекомых, растительные части мало изменяются, пройдя кишечник хищника. По ним можно довольно точно определить состав пищи лисицы.
Этот метод в равной мере применим ко всем хищным и крупным насекомоядным млекопитающим.
О питании лисицы и других близких к ней хищников можно судить и по остаткам добычи, обильно разбросанным близ нор, в которых живут выводки. У одной норы лисицы на юге Украины в 1934 году я нашел остатки пятнадцати зайцев-русаков, трех серых хомячков, одного большого тушканчика, одной мышовки, двух зеленых жаб, одной ящерицы прыткой и нескольких молодых жаворонков.
Остатки крупных животных, конечно, лучше сохраняются и легче учитываются. Естественно, что при этом методе исследования сильно преувеличивается роль зайца в питании лисицы, что необходимо иметь в виду, оценивая ее хозяйственное значение.
По остаткам добычи и характеру ранений, нанесенных жертве, зачастую даже при отсутствии других следов можно определить хищника.
Особенно важно собрать подробные данные о повреждениях, наносимых крупными хищниками домашним животным. В летнее время не всегда удается уверенно определять, какой зверь зарезал овцу или жеребенка — волк, рысь или росомаха. Местами крестьяне жалуются даже на барсуков.

Отпечатки задней и передней лап небольшой енотовидной собаки . Пальцы раздвинуты веером, а не сжаты в комок, как у лисицы. Дельта реки Волги, октябрь.

Енотовидная собака. По первым порошам, а среди зимы во время сильных оттепелей встречаются небольшие собачьи следы с отпечатками лап, расположенными не ровной лентой, как у лисы, а в два ряда, по зигзагообразной линии. Округлые отпечатки (с поперечником в 4, 5-5 см) на первый взгляд очень похожи на кошачьи, но имеют следы коротких, тупых когтей. Длина шага меньше, чем у лисицы (15-30 см); зверек ходит тяжелее — уже при высоте рыхлого снега в 10 см оставляет «выволоки» и «поволоки», а по более глубокому снегу прокладывает сплошную борозду. Это следы енотовидной собаки (иногда ее ошибочно называют «енот» ( Настоящий енот — американское животное; он имеет с енотовидной собакой только отдаленное сходство в окраске.)), ранее водившейся у нас только в Приамурье и в Приморском крае, но в дальнейшем акклиматизированной во многих областях СССР. Большую часть зимы енотовидная собака, сильно жиреющая осенью, проводит в длительном сне, укрывшись в земляной норе или в логове под буреломом, хворостом, стогом сена. Пробуждаясь время от времени, она оставляет короткий след вблизи логова и снова погружается в дремоту.

Следы мелкого туркменского корсака на леске . Длина шага этой лисички всего 16-18 см. Пустыня Каракум, январь.

Отдельные голодные особи деятельны всю зиму и обычно становятся раньше или позже жертвой волков, бродячих собак или подыхают от голода. Енотовидная собака — хищник всеядный, как барсук. Замечено, что летом она разоряет много гнезд уток, куликов, тетеревов и т. п.; жалобы на это поступают из многих мест. Очень интересно подробно изучить по следам жизнь этого хищника в новых областях его обитания.
Песец и корсак. Песец, небольшая северная лисичка, — один из важнейших пушных зверей нашей фауны. Он широко распространен в СССР по всей области материковых тундр и населяет большинство арктических островов. Южнее полосы лесотундры песец встречается только во время осенне-зимних кочевок и не устраивает гнездовых нор. Уходя осенью из районов норения, часть песцов в поисках корма забегает на льды моря и проводит зиму в сотнях километров от ближайшей земли. Другая часть песцов направляется к югу и заходит далеко в глубину северных лесов. Известны случаи появления одиночных песцов под Ленинградом, Старой Руссой, Калининой, на севере Горьковской области, в верховьях реки Печоры, в средней Сибири и на юге Якутии.
След песца по форме и размерам похож на лисий, но круглее его, с неясными отпечатками сильно опущенных лап; при величине отпечатков, равных лисьим, шаги у песца заметно короче. Когти передних ног песца относительно длиннее, чем у лисицы. Помет песца очень похож на лисий (обычно несколько мельче) и во многих случаях едва ли от него отличим. В период кочевок песец не имеет постоянного убежища и при хорошей погоде отдыхает открыто на снегу; в пургу он отлеживается под камнями, в пустотах под нагроможденными одна на другую льдинами или устраивает временные снежные норы. Летние гнездовые норы песца помещаются на возвышенных местах, рано освобождающихся от снега и быстрее оттаивающих (песчаные и щебнистые холмы, крутые склоны речных долин, каменные россыпи и т. п. ).
В степных и пустынных районах, начиная от восточного Предкавказья и Ергеней, по всему равнинному Казахстану и Средней Азии, а также в степном Забайкалье водится мелкая лисичка — корсак. Следы его очень похожи на сильно уменьшенные следы обыкновенной лисицы. Охотится он чаще всего ночью. На день этот зверек обычно прячется в пустующих норах сурков, в каменных россыпях или кустарниках. Биология корсака изучена еще слабо, поэтому очень полезно собрать по следам возможно больше сведений об этом животном.
Волк. Пословица «Как волка ни корми — он все в лес смотрит» если и верна, то лишь для летнего времени. В зимнюю пору, вопреки пословице, волк часто «смотрит из лесу». Зимой в лесу этому довольно грузному зверю трудно бегать по всегда рыхлому, глубокому снегу, а ведь волка, как и всякого хищника, больше всего «кормят» ноги. Если с осени следы выводка нередко встречались на полянах, в лесу, на лугах и опушках, то с выпадением глубокой пороши вы скорее всего найдете волчьи нарыски на дорогах и открытых возвышенных местах, где ветер сдувает снег или делает его более плотным. В это время в лесных многоснежных районах волки передвигаются только по дорогам и тропам, проложенным человеком или лосями и оленями.
В летнюю пору гнездящаяся на земле птица, суслики, сурки, хомяки, молодые зайцы, а местами дворовые гуси, на которых волк нападает с большой охотой и неизменным успехом, составляют его легкую добычу. Ягненок, жеребенок, далеко ушедший от матери, теленок косули или оленя нередко разнообразят летний стол волка.
Приходит осень. Уже давно залегли в спячку суслики и сурки; взматерев, осторожнее стали зайцы. Поднялась на деревья лесная и улетела к югу степная и болотная дичь. Домашние гуси, ягнята, жеребята укрыты во дворах и хлевах под защитой крепких стен, плетней и заборов. Приближается трудное время. Каждую ночь, и в тишь и в метель, отыскивая добычу, волки делают длинные переходы, с каждым днем становятся более дерзкими и смелыми. Нередко волчью семью встречают под утро в 30-50 км от того места, где она была накануне вечером. Еще недавно волки издалека обходили деревни, а теперь, не дожидаясь темноты, засветло бегают по улицам, пытаясь застигнуть врасплох собаку или зарезать случайно ушедшего со двора поросенка. Скоро, мучимые голодом, они начнут ломиться в двери овчарен, подкапываться под плетни, разворачивать соломенные крыши.
В области северного оленеводства и в районах отгонного животноводства на юге домашние стада круглый год кормятся подножным кормом. Здесь волки и летом и зимой преследуют домашних животных, доставляя множество хлопот пастухам, и приносят большие убытки хозяйству.
В отличие от лисицы, корсака и песца, всегда охотящихся поодиночке, волки живут и охотятся семьей. В волчью семью, кроме двух старых, или матерых, животных, входят три — шесть молодых, родившихся в последнюю весну. Охотники называют их «прибылыми», в отличие от переярков, или перетоков, тоже молодых волков, но уже переживших одну зиму. Переярки летом держатся в стороне от логова своих родителей, но осенью присоединяются к выводку; в итоге образуется группа из 8-15 волков. Такую группу нередко называют «стаей», что совершенно неправильно, так как все ее члены связаны семейным родством. На больших переходах по белой тропе семья растягивается «гусем», причем каждый последующий волк ставит лапы точно в следы передового. Длинная, прямая цепочка ровных отпечатков ног, похожая на следы одиночного тяжелого зверя, тянется через поле там, где прошел целый выводок. Только на крутых поворотах или при обходе препятствий волчий строй рассыпается, оставляя веер следов, по которым можно точно сосчитать число членов семьи, их возраст и пол.
Предводительствуемая двумя опытными матерыми волками, семья крупных и сильных хищников охотится на различных животных, начиная от полевок, зайцев и лисиц до лосей, лошадей и верблюдов, справляясь даже с добычей, способной оказать жестокое сопротивление. По наблюдению Ф. Д. Шапошникова, на Алтае волки зимой, охотясь на крупных копытных, стараются загнать намеченную жертву в узкие и скалистые долины рек, где передвижение затрудняют глубокие снега со слабым настом, крупные камни и полыньи. Зимой 1939 года в верховьях реки Чулышмана, в устье его притока реки Шавлы была найдена жертва волков — труп марала.
«Животное вмерзло задней частью туловища в полынью, передние ноги и голова его лежали на льду. Все туловище было покрыто толстым, до 10-15 см, слоем льда. На снегу виднелись свежие следы волков». Оказалось, что хищники «несколько раз прогоняли оленя через полынью, пока жертва не обмерзла настолько, что не смогла двигаться. Толстый лед, покрывавший шкуру зарезанного марала, не позволил волкам растащить тушу, но они прогрызли живот марала и через отверстие вытащили все мясо и кости. От марала остался лишь ледяной панцирь с шерстью, пустой внутри».
Сходные приемы охоты и у волков горной тайги Приморья. Здесь они питаются в основном мясом диких копытных зверей: изюбря, пятнистого оленя, косули, кабарги, кабана, иногда лося; домашние животные в питании волков Приморья играют второстепенную роль. По словам К. Г. Абрамова, в местах, где имеются зимние скопления оседлых стад маралов и пятнистых оленей, волки тоже живут оседло, не делая больших переходов, и режут животных, «выбирая их, как из садка… В летнее время волки подкарауливают зверей при подходах их к морю на тропах и переходах. В зимнее время действуют загоном, используя наледи на ключах и речках. В период отела они давят стельных маток, действуя загоном или подкарауливая на тропе… Лишь некоторые волки, очевидно старые или инвалиды, то есть с попорченными зубами, не могут резать крупного зверя и пробавляются полевками, барсуками и енотовидными собаками. Часто волки загоняют изюбрей или оленей на скалы — «на отстой». Нередки случаи, когда перепуганный зверь срывается со скалы и, упав, разбивается насмерть. В этом случае добыча чаще достается воронам и медведям. Труп разбившегося таким образом изюбря-пантача мы нашли 14 июня 1938 года под скалой высотой около 40 м, вблизи мыса Туманского; на нем пировали два гималайских медведя… »
Научный сотрудник Ильменского заповедника С. Л. Ушков сделал много интересных наблюдений за жизнью волков.
Вот как он описывает один из способов охоты волков за косулями, восстановленный им по следам на снегу.
«Восемь волков, идя один за другим по южному берегу озера Б. Ишкуль, у подножия горы Унтау, встретили свежий след крупного козла. След вел к небольшому островку соснового леса, где козел залег. Волки охватили шеренгой весь островок и захватили козла на лежке. Козлу удалось сделать всего пять-шесть огромных прыжков, он был пойман и уничтожен волками без остатка, и только следы волков да клочки шерсти их жертвы с кровавыми пятнами на снегу свидетельствовали о происшедшей здесь драме.

Отпечаток передней ноги крупного среднерусского волка на сыром песке (размеры 12, 5 см на 8, 5 см;). Ярославская область, сентябрь.

Несколько иначе гибнет косуля, когда волков один или два. Около Каменной горки, в северной части заповедника, наблюдалось следующее: козел-рогач, почувствовав опасность, пошел прыжками в 4-5 м, но на первой же поляне был перехвачен двумя переярками. Селась трава и земля, взрытая ногами зверей. Через 4-5 м козел вновь упал, и, судя по умятому снегу и клочкам шерсти, здесь была борьба; однако козел вновь встал и снова тащил за собою волков и только через 6 м уже окончательно упал… Осмотр остатков съеденных волками косуль показывает, что волки при нападении берут главным образом за задние ноги выше сухожилия и за морду, в частности за уши».

Волку, вреднейшему из диких животных нашей фауны, объявлена война. Теперь в центре страны его осталось немного и он не представляет серьезной опасности. Однако численность его надо держать под контролем. Слишком велика область, населенная волками, слишком разнообразны ее природные условия, да и сами повадки этих хищников в разных районах различны, чтобы волки не могли пережить активное на них наступление. Там, где волка еще много, например в Казахстане, с ним продолжают вести упорную борьбу. Изучение следов волка может принести большую пользу прежде всего при отыскивании логовищ с волчатами. При облавных охотах, применении капканов и многих других способах истребления волков умение читать следы — одно из важных условий успеха.
Волки, обитающие в разных областях СССР, сильно отличаются и по окраске меха, и по размерам. Наиболее крупны лесные волки, живущие в тайге и средней полосе страны; несколько уступают им по росту волки тундровые. Более мелки степные волки, а обитатели пустынь Средней Азии — лишь немного крупнее шакалов, которых напоминают и своей рыжеватой окраской. Соответственно отличаются и размеры следов волков, принадлежащих к разным подвидам. Обычный вес взрослого среднерусского волка 40-60 кг, отдельные старые самцы достигают 80-82 кг. Длина отпечатка лапы 12-18 см, ширина — 5, 5-8см. По форме они на первый взгляд сходны со следами крупной собаки. Но волк тяжелее собаки, глубже проваливается в снег; на сырой земле его следы тоже отчетливее и резче. Благодаря тому, что подушечки волчьих лап продолговатее, тверже, когти крупнее и пальцы мало раздвигаются, след волка всегда стройнее, длиннее и более четок.
Кроме того, редкая собака сохранит на большом протяжении правильную рысь, при которой след ложится ровной лентой (отпечатки лап почти на одной прямой линии), а для волка такой ход характерен.
На укатанной санной дороге следы волков не видны, но их путь выдают встречающиеся время от времени отходящие в сторону тропы, проложенные отдельными членами семьи, направлявшимися обнюхивать старые следы, пни, стога и т. п.
Помет волка также напоминает собачий. Обычно он состоит из шерсти зайцев, овец, собак, оленей, перьев птиц, множества осколков костей, но в годы обилия мелких грызунов преобладают остатки этих зверьков. Так, в тундре летний помет волка иногда целиком состоит из шерсти и костей леммингов, в степях Казахстана — из остатков степных пеструшек. В летнее время в волчьем помете много обломков жестких частей насекомых (жуков, саранчовых и т. п. ).
Иногда этот хищник ест и растительный корм (ягоды, плоды). У волка, так же как у лисицы и собаки, передняя лапа крупнее задней. Ее след определяет величину и форму отпечатков, по нему можно различать возраст и пол волков. След взрослого самца крупнее, чем у самки, имеет более округлую форму, сильнее вдавлен, так как самец тяжелее; шаг у него длиннее.
След самки продолговатее и меньше.
У самцов всех возрастных групп отношение длины «следа» к его ширине равно 1, 3, а у самок — 1, 5. В середине зимы (в январе — феврале) волчьи семьи распадаются; все чаще начинают встречаться следы одиночных животных или маленьких групп. Но вот размяк, зазернился наст, забулькали апрельские ручьи, и потянулись попарно волчьи следы — большой и поменьше, через лесные чащи под веселые окрики взъерошенных соек, через болота и гари, где на снегу уже провели крылья токующих глухарей глубокие черты. Матерые волки пробираются к гнездовым местам, в укромные углы, где из года в год устраивают логово и выращивают щенков. Хищники переходят к оседлой летней жизни и становятся очень скрытными. Нужно много настойчивости и умения, чтобы выследить выводок до того, как он подрастет.
Обычно волчье логово располагается в сильно заросшем и трудно проходимом месте, иногда всего в 2-3 км от деревни или лесной сторожки, но не далее 100-500 м от ближайшего водопоя. В степных, безлесных местах волки делают открытые логова по сухим тростниковым чащам около озер или роют норы в балках и даже на совсем открытых местах, сильно расширяя постройку сурка или суслика. В западной части Кавказа волчьи выводки бывают только в норах, под камнями, в естественных пещерах или дуплах огромных упавших деревьев. Весна и лето здесь очень дождливы, поэтому в открытом логове маленькие щенята могут погибнуть.
В половине лета, когда волчата несколько подрастут, они выдают местоположение логова громким, далеко слышным воем на зорях. Их визгливые щенячьи голоса легче всего подслушать ранним утром, перед восходом солнца. Нередко с этим хором сливается и ответный вой матерых волков, возвращающихся с охоты.
Для следопыта одна из увлекательных задач — отыскать логово волков, содействовать их уничтожению и по остаткам добычи определить, каких животных истребляют эти хищники в летнее время.
Бурый медведь. Когда закружатся над полянами последние стаи золотых березовых листьев и заиндевеет от первых

След медведя на медленном ходу. Задние лапы ступают на следы передних и почти полностью их покрывают.

заморозков клюква на болотах, разжиревшие, отъевшиеся медведи ищут места для берлоги. Старые, опытные звери залегают до выпадения снега — по черной тропе. Вот почему в средней полосе уже в последних числах октября медведей можно застать в берлогах. Однако случается и так, что преждевременно выпавший снег застает медведя еще бодрствующим, и тогда можно видеть четкие следы широких когтистых лап.
Иногда случайно найденная падаль (а отведав падали, медведь осенью редко уйдет, не уничтожив все до конца) или тронутые морозом любимые ягоды рябины заставляют зверя «забыть» о том, что пришло время ложиться в спячку. Оставленный на поле овес также задерживает залегание в берлогу. Тогда косолапый проведет широкие длинные тропы через оголенные осинники и торфяные болота. Бывает и так, что после бескормной осени медведи совсем не ложатся в берлогу и бродят всю зиму, с трудом раздобывая пищу. Таких медведей зовут шатунами. Я знаю случай нападения шатуна — небольшой медведицы — на более крупного медведя-самца, лежавшего в берлоге. Медведица загрызла его, часть добычи съела, а остальное закопала в снег, но вскоре и сама была убита охотником. По-видимому, шатунами становятся те медведи, которые не смогли откормиться за лето и осень, не накопили необходимого запаса жира и вынуждены отказаться от длительного зимнего отдыха. Медведи-шатуны очень опасны и для людей, так как, не имея другой пищи, начинают выслеживать лесорубов и охотников, приходят в маленькие лесные деревни и могут причинить много бед. Случаи нападения одного медведя на другого и пожирания побежденного противника не столь уж редки? их отмечали не только зимой, но и летом — в период гона. Вот, например, описание следов одной такой драмы, разыгравшейся в Центральном лесном заповеднике (Смоленская область):
«В августе 1933 года собирателями орехов в восточном углу заповедника был обнаружен свежеобглоданный костяк и целая задняя нога зверя. Место вокруг костяка было сильно истоптано, разворочены кочки, пни, расцарапан мох, сломаны и выдраны кусты лозняка, валялись клочья шерсти и сгустки крови. Кроме медвежьих, других следов не было. Все это указывает на отчаянную борьбу зверей, в результате которой один из них поплатился жизнью и был съеден».
Следы некрупного медведя на первом снегу очень похожи на следы человека в больших валенках или лаптях: та же длина шага, та же величина отпечатков. Но стоит пройти немного по медвежьему пути, чтобы увидеть одно отличие. Человек ставит ступни ног пятками внутрь, носками немного кнаружи, а медведь — наоборот: пальцами внутрь, к средней линии следа. Человеку идти по медвежьему следу, ступая точно в отпечатки широких лап зверя, довольно трудно — ноги приходится выворачивать. Потому и прозван медведь косолапым.
В затяжную осень наступившие холода иногда сменяются оттепелью, и медведи, уже залегшие в берлогу, покидают ее и идут кормиться. Чаще всего это случается в годы, урожайные на желуди, рябину, и главным образом на Кавказе, где зимы сравнительно мягки. Тогда оставляемые зверем порои в листве дубняков издалека чернеют на белом ковре снега.Идя к берлоге по снегу, медведь всегда старается запутать свой след; делает петли, сворачивает на проезжие дороги, лезет буреломом, а в местности, пересеченной моховыми болотами, проходит целые километры водой или топью, оставляя глубокие грязные следы. Берлога почти всегда располагается близ воды — у ручья, реки, озера, нередко на островах и холмах среди болот, часто недалеко от жилья человека. Охотники даже говорят, что, лежа в берлоге, медведь «любит слышать крик петуха».
Такое представление сложилось потому, что берлоги, расположенные близко от деревень, находят чаще, чем устроенные в глуши.
Обычно для берлоги избирается углубление под вывороченными корнями дерева, иногда под поваленным стволом и в буреломе. По пути к некоторым берлогам имеются характерные метки на молодых елях. Часть медведей, залегая в спячку, прикрывает себя, надламывая над собой еловый молодняк, другие же обдирают кору, приготовляя подстилку. Так и получаются на елях медвежьи «закуси», или «заеди». Заляжет зверь в берлогу, пригреется под пушистым снежным одеялом и не слышит, что творится у него под боком. А лесные полевки, собирая материал для своих гнезд, иной раз подбираются к спящему зверю и «выстригают» целые дорожки в его шерсти.
Беременные медведицы устраивают более глубокие и теплые берлоги, чем самцы, нередко ложащиеся почти совсем открыто. (Маленькие медвежата появляются на свет зимой, в самые холодные месяцы — они нуждаются в тепле и хорошем укрытии. ) Интересно, что в малоснежных районах Сибири с крайне морозными зимами все медведи устраивают глубокие земляные норы: зимовать просто под елкой, как у нас в европейской части СССР, в Сибири трудно даже и крупному, хорошо «одетому» хищнику.

Метки от когтей медведей на деревьях я видел и в Сибири, и на Дальнем Востоке, в Костромской и Горьковской областях.

В горных хребтах Сибири многие медведи проводят осень в кедровниках, откармливаясь на кедровых орешках. При выпадении первого снега эти звери уходят из кедровников, находящихся у верхней границы леса, вниз, в ту полосу гор, где можно выкопать земляную берлогу. Такая осенняя кочевка к берлогам в некоторые годы бывает хорошо заметна по многочисленным следам медведей, пробирающихся из высокогорной полосы в среднегорную.
В средней и северной частях страны еще более заметны весенние следы медведей, покидающих зимние убежища значительно раньше того, как снег полностью сойдет. Весенний учет медведей по следам на снегу дает возможность выяснить не только число зверей, обитающих в определенном районе, но также их возраст и пол, количество появившихся за зиму медвежат, места расположения берлог и т. п. В зависимости от местности выход медведей из берлог приходится на конец марта, апрель или май. (Например, в Смоленской области медведи выходят в половине апреля; в Лапландском заповеднике, расположенном на один градус севернее Полярного круга, — около 1 мая. )
Первые недели после пробуждения медведь живет впроголодь — этому грузному зверю трудно бродить по глубокому сырому снегу, а корма в лесу еще очень мало. Отощавший хищник прокапывает глубокие ходы в муравейниках, добираясь до зимующих муравьев, отыскивает падаль, преследует крупных копытных животных. Когда моховые болота освободятся от снега, медведи собирают на них перезимовавшую клюкву — «вешницу». В южных лесах они ищут прошлогодние желуди и буковые орешки, в тайге — грабят запасливых бурундуков, раскапывая их кладовые, набитые кедровыми орешками. В Горьковской области я не раз видел следы весенней кормежки медведей набухшими ночками молодых осинок.
Хищник зубами соскабливает почки с тоненьких деревьев, собирая верхушки в охапку. Предпочитает он участки, наиболее густо заросшие осиновым молодняком. Следы этой весенней кормежки медведя сохраняются на многие годы-группы осинок кренятся в разные стороны, многие лежат на земле, словно рожь, побитая градом.
Медведь вообще плохо «хозяйничает» в лесу, особенно осенью; лучшие, урожайные рябины он валит на землю или раздирает стволы пополам, пригибая плодоносные ветки к земле. В тайге он обламывает ветви кедров, на Кавказе крушит вершины самых лучших деревьев дикой груши и алычи. Медведи часто разрушают муравейники, разбивают гнилые пни и колоды, перевертывают камни, добывая насекомых и жирные личинки. Высокий, полутораметровый муравейник медведь сносит на три четверти, разбрасывая муравьиный строительный материал метра на два-три вокруг.
Когда поднимается высокотравье лесных лугов, медведь, лакомясь зелеными сочными стеблями дудника, сплошь приминает большие участки его зарослей. В летнее время медведи оставляют свои метки на гладкой коре деревьев. Найдя пихту, березу или лиственницу, обычно у тропы или поляны, медведь встает во весь рост, царапает дерево задними ногами и нещадно дерет кору огромными когтями передних лап (у восточносибирских медведей когти достигают 10 см длины). После таких «объятий» кора на дереве висит лоскутами, по стволу струйками бежит смолистый сок, чистыми каплями падая на землю. К зиме раны на дереве заживают, но на следующее лето все начи-
Пихта со свежей медвежьей меткой (ум. ). Тайга нижнего течения реки Амура.
нается сызнова: опить приходит медведь и снова дерет когтями облюбованное дерево. На Нижнем Амуре я. видел старые лиственницы, страшно изуродованные медведями. В их смоле была вклеившаяся медвежья шерсть самой различной давности и окраски. Видимо, медведи трудились тут много десятков лет подряд.
Что заставляет медведя делать эти метки, до сих пор еще неясно. Видимо, он так обозначает границы своего участка.
Там, где медведей много, а местность не везде хорошо проходима, они иногда прокладывают тропы, которыми пользуются много лет подряд. Одну такую тропу, по которой медведи ходили вдоль берега моря, отыскивая живность, принесенную волнами, я видел в тайге на побережье Татарского пролива. В чаще густого пихтовника на многие километры тянулась дорожка, выбитая в глубоком моховом ковре до самой земли и щебня. Словно кто-то в огромных валенках годами ходил по этой тропе, след в след ставя ноги и пробил борозду глубиной 10-20 см.
Еще более торные тропы прокладывают огромные камчатские медведи. Вот как описывал их путешественник К. Дитмар:
«Эти замечательные дороги вернее всего ведут к удобным перевалам через горы и к самым неглубоким местам рек, обходят крутые мысы и скалы, а также непроходимейшие чащи кедрового и ольхового сланцев; медвежьи тропы наверняка приводят к самым рыбным рекам и озерам ( Медведи крайнего северо-востока Сибири справедливо называются «рыболовами», так как при массовом ходе на нерест кеты, горбуши и других лососевых рыб питаются преимущественно этими рыбами в постоянно посещают реки), к самым ягодным местам. Весь полуостров Камчатки от севера к. югу и от востока к западу прорезан во всех направлениях такими хорошими, вполне утоптанными дорожками. Нередко встречаются тропинки, очевидно с незапамятных времен служившие путями сообщения для медведей, хорошо утрамбованные, около полуметра шириной, очищенные от травы. Новичок, внезапно попав из чащи травы и кустарника на такую дорожку, подумает, что перед ним дорога, ведущая к людным деревням…
Медведи, живущие в горах Средней Азии, часто выходят из лесу на горные луга и охотятся за сеноставками или раскапывают норы сурков. Но в большинстве районов медведь питается преимущественно растительной пищей, и помет его скорее напоминает помет лошади, а не хищника.
Рысь. В глухих лесных уголках, особенно на севере европейской части страны и в Сибири, а также в горах Кавказа,

След рыси на одном из последних сугробов снега . Густой волосяной покров, одевающий ступни рыси зимой, почти вылинял; мякиши пальцев и мозолистое утолщение, расположенное у их основания, отпечатались четко. Зимой пушистые лапы рыси оставляют более широкие и расплывчатые следы. Вологодская область, конец апреля.

можно встретить крупные округлые следы рыси, хищника кошачьей породы. Поджарая длинноногая рысь лучше, чем волк, приспособлена к движению по глубокому снегу. Ее густо опушенные ступни опускаются бесшумно, не волочатся, не чертят по снегу. И все-таки, живя парой или семьей, если молодые не отделились, рыси во время зимних переходов идут «гусем», ступая точно след в след передового. Это не предосторожность из боязни выдать врагам свое число, а обычный прием, сберегающий силы при движении по слишком рыхлым лесным сугробам.
Зимний охотничий участок пары рысей равен 10-25 км2, при переходах они всегда выбирают участки, наиболее густо населенные зайцами-беляками. Беляк — основная добыча рыси. По наблюдениям, сделанным методом тропления в лесах Смоленщины, каждая рысь съедает в среднем одного зайца за 4 дня; если беляков мало, то она начинает охотиться за белками или за русаками. Остатки пойманного и недоеденного зайца рысь прячет под буреломом и устраивается на отдых поблизости, с тем, чтобы позднее доесть добычу. В голодные дни ест падаль, а при сильном вымирании беляков в обширной области откочевывает на десятки и сотни километров, проникая даже в лесостепь и забегая на окраины больших городов. Дневные переходы рыси очень велики; благодаря своему острому зрению, слуху и большой осторожности она умеет избегать встречи с человеком. Только по следам натуралист может ознакомиться с ее повадками.
В тех местах, где водится северный олень, рысь неотвязно следует за его стадами; на Кавказе она охотится за турами и сернами; в лесах, бедных крупной дичью, кроме зайцев, промышляет иногда полевок и тетеревиных птиц. Нередко она убивает встреченную добычу, даже будучи сытой. Мне известен случай, когда охотники, двигавшиеся по следу рыси в лесах Заволжья, нашли загрызенную и брошенную рысью лисицу.
Шаг рыси — около 40 см. Почти круглые отпечатки лап — около 8-12 см в длину и ширину. Следы правых и левых конечностей не лежат цепочкой на одной прямой, как у лисицы или волка, а располагаются ломаной линией. Летом ерсть, одевающая ступни, выпадает, и на следу видны отпечатки голых мякишей пальцев. Втяжные когти рыси, как и у всех кошек, отпечатка не дают.

Отпечаток задней лапы кавказской лесной кошки . Кабардино-Балкарская АССР, декабрь.

Дикий кот. На Кавказе в густых лесах, опутанных хмелем, ожиной и диким виноградом, находят приют крупные серые с темным рисунком дикие коты (В незначительном количестве они встречаются также в плавнях реки Днестра и на Карпатах.). Вечерами, покинув дупла в стволах упавших буков, по узким тропам, кручам и осыпям они спускаются к полям ловить хомяков и полевок. Тогда одновременно с тявканьем лисиц можно слышать и их басистое мяуканье. Следы диких котов отличаются от следов домашних лишь большей величиной. Зимой целые тропы, проложенные по снегу котами, тянутся из ущелий и балок к убранным

Следы камышового кота на медленном ходу.

хлебным полям, где легче охотиться за мышами. Этими следами до сих пор никто не воспользовался, чтобы в подробностях выяснить образ жизни интересного и малоизученного зверя.

Следы камышового кота — хауса — на иле (е, в. ). Побережье Каспийского моря, Дагестан, август.

Не менее интересен и камышовый кот, или хаус, — более» крупный вид, с коротким хвостом и небольшими кисточками на ушах, напоминающими кисточки рыси. В чащах тростника и кустарника побережий Каспийского и Аральского морей, а также в долинах некоторых рек Средней Азии можно найти на иле и грязи следы хауса — большие отпечатки лап с сильно раздвигающимися пальцами. Следы хауса обычно встречаются рядом со следами фазанов и водяных птиц, на которых он часто охотится. Зимой хаус ходит больше и нередко посещает прилегающие к зарослям участки степи и полупустыни, где ловит мелких грызунов и землероек.
Тигр. Барс. Ирбис. Самые крупные наши кошки — тигр, барс (леопард) и ирбис (снежный барс) — уже давно исчезли во многих районах, где были прежде обычны, и сейчас принадлежат к самым ярким, прекрасным и очень редким животным нашей фауны. Барс в небольшом числе встречается на Кавказе, на юге Приморского края и значительно чаще в Копетдаге (Туркмения), где не так давно нападал на овец и даже лошадей. Снежный барс обычен только в самых глухих высокогорных районах Тянь-Шаня и очень редок на Алтае. Следы тигров год от года все реже встречаются в тугаях Таджикистана и в непролазных зарослях долины Амударьи, где можно уже считать этого хищника полностью исчезнувшим. Только на Дальнем Востоке еще бродят несколько десятков крупных уссурийских тигров, которых охраняют от истребления как ценнейших млекопитающих нашей страны. Охранять этих животных сложно: тигры делают очень большие переходы и в это время нередко сталкиваются с браконьерами или крупными медведями. Медведей в Приморье много, и известны случаи, когда они уничтожали молодых тигрят.
Все следы тигров надо точно фиксировать, делать их измерения и зарисовки, а также собрать сведения о числе этих.

След на снегу передней левой лапы снежного барса по рисунку Ф. Д. Шапошникова . Как у всех кошек, втяжные когти не оставляют отпечатков.

животных у местных охотников, пастухов и заготовителей пушнины.
По наблюдениям А. А. Насимовича, в Кавказском государственном заповеднике следы взрослого кавказского барса имели 12 см длины и 11-12 см ширины. Общий облик — сильно увеличенного, круглого, четырехпалого отпечатка лап домашней кошки без каких-либо следов когтей. Охотничий участок кавказского барса, даже в угодьях, очень богатых дичью (турами, сернами, косулями), достигает 1000 км2. Хищник ведет бродячую жизнь, совершая большие суточные перекочевки.
Ирбис долгие годы оставался малоизвестным видом, хотя пастухи, живущие высоко в горах, нередко встречались с ним. С развитием альпинизма и туризма в горах сведения о встречах с ирбисом стали поступать чаще. В Казахстанском заповеднике, расположенном в северо-западной части Тянь-Шаня, в многоснежные годы ирбисы иногда спускаются вниз следом за горными козлами на более доступные склоны. Здесь зоолог Ф. Д. Шапошников описал и зарисовал следы снежного барса. Через несколько лет в том же заповеднике двое студентов наблюдали охоту пары ирбисов на горных козлов. Укрываясь за скалами, ирбисы подкрадывались к стаду в надежде перехватить какого-нибудь отставшего козла… Сейчас в Киргизии усилился отлов ирбисов для зоопарков. Однако, с целью сохранения ирбисов, отлов желательно сократить. Следы ‘лап тигра величиной с чайное блюдце. По измерениям Л. Г. Капланова, размеры отпечатков лап крупного самца приморского тигра на мелком снегу, лежавшем поверх льда, следующие: длина 17 см, ширина 18 см, шаг 70-80 см. Диаметр лежки такого крупного зверя, свернувшегося клубком, 95 см. У небольшой взрослой тигрицы отпечатки лап при мелком снеге 12 см, а при более глубоком — 14 см. Подошвы тигра голые, с твердыми, округлыми «мозолями», дающими четкий отпечаток и на земле, и на плотном снегу. Так, например, крупный тигр продавливает снег на полознице хорошо наезженной санной дороги, где человек проходит, не оставляя следов.
Четвертый вид крупной кошки — гепард, более похожий на сухопарую борзую собаку, когда-то был широко распространен в пустынных районах Туркмении. В старину многие народы Средней Азии приручали гепардов и охотились с ними на джейранов и сайгаков. До последнего времени гепарды встречались в северо-западной Туркмении, по обрывам Усть-Урта. Здесь по обрывам есть родники, а на плато пасутся стада архаров и джейранов. Но и в этих местах гепард стал большой редкостью и, видимо, скоро совсем исчезнет.
Росомаха. Этот скрытный и осторожный зверь широко распространен по лесному северу европейской части СССР, по тундрам и тайге Сибири, но нигде не встречается в большом количестве. В зимнее время росомаха ведет бродячую жизнь, обследуя участок площадью до 1000 км2. Переходы ее очень велики — до 25-45 км за сутки.
Наблюдения с самолета за росомахой, движущейся в тундре, показали, что переходы ее могут достигать 75 и более км. Глубокий снег совсем не мешает этому хищнику: ступни росомахи непомерно велики по сравнению с ростом и весом зверя; она легко скачет, опираясь на свои широкие «лыжи». (Наиболее крупные отпечатки лап росомахи, измеренные в Лапландском заповеднике, имели 15 см длины и 11, 5 см ширины. ) Особенности «почерка» росомахи резко отличают ее следы от других хищников тайги.
«В то время как горностай, куница и соболь методически обследуют укромные уголки леса, росомаха, не останавливаясь и не отвлекаясь, проходит громадные расстояния. Попав на лыжню, она идет по ней иногда 10-15 км, чего никогда не сделает соболь. Это кажущееся бесцельным передвижение на деле не что иное, как поиски какой-нибудь крупной добычи — падали, подранка и т. п. » (В. В. Раевский).
Летом росомаха ловит мелких грызунов, разоряет гнезда птиц, осенью ест ягоды и кедровые орехи; зимой охотится главным образом за крупной добычей — копытными животными, но обычно за ранеными или за голодавшими и ослабевшими. При случае следует за охотниками-промысловиками, осматривая капканы и ловушки на их путиках и пастниках ( Путиком называется линия силков и слопцов для ловли рябчиков, глухарей и др; пастник — длинный ряд ловушек — пастей для ловли песцов, лисиц и других зверей.).
Росомаха ловко похищает, приманку из ловушек и часто уничтожает ценную добычу охотников — например, песцов, попавшихся в пасть, — но редко расплачивается за эти покражи собственной шкурой. Бывают случаи, когда росомаха уничтожает даже продовольственные запасы самих охотников, забираясь в их отсутствие в избушки и лабазы.
В Алтайском государственном заповеднике зоолог Ф. Д. Шапошников заметил однажды следы нападения росомахи на крупного сибирского горного козла и описал эту охоту в короткой статье.
«В верховьях реки Ньян-Сару нам удалось расшифровать по следам интересную картину охоты росомахи… Росомаха подкараулила козерога на крутом скалистом склоне берега реки и прыгнула зверю на спину. Козерог со всадником на спине огромными прыжками спустился к речке. Около 1, 5 км он скакал со своей ношей по глубокому метровому снегу, проваливаясь в незамерзшие полыньи. Если козерог попадал в воду, росомаха соскакивала с него и вновь успевала вскочить на спину, когда животное выбиралось на лед. Прыжки утомленной жертвы становились короче. Хищник начал рвать ей бока и шею. Кровавые клочья шерсти оставались на снегу. Наконец обессиленный козерог провалился в полынью и не мог выбраться. Росомаха вытащила добычу на лед, разгрызла на части и спрятала мясо в различных местах».
Приведенный пример очень типичен; при глубоком снеге и в особенности при насте, когда движения жертвы сильно затруднены, росомаха справляется даже с северным оленем и с огромным лосем. Ловко использует она в своих интересах и охотничьи успехи других хищников, живущих в тайге. Эвенки, лучшие следопыты и охотники Восточной Сибири, рассказывали этнографу Петри, что росомаха часто ходит по следу рыси.
«Если рысь что-нибудь задавит, росомаха отбирает, Рысь боится росомахи: как увидит, убежит и добычу бросит. Росомаха мясо растаскивает и прячет под колоды, под снег, вешает на дерево, летом закапывает под мох. Пока запасы не съест, тут и живет. Кругом этого места походит и обратно придет — есть. А когда чир (наст) настанет, сильно промышляет — коз (Точнее — косуль) давит. В другое утро коз десять задавит. Ест мало, только давить успевает. По чиру не столько съест, сколько загубит… Главный промысел у росомахи по чиру, а зимой рысь у нее в работниках живет… Летом росомаха давит молодняк: ушканов (зайцев), утят, козленков, олененков, но сильно не промышляет. За крупным не ходит. Больших оленей не давит, нападает зимой на годовиков, особенно по глубокому снегу. Весной после отела старается давить родившихся у оленей телят».
Отпечатки лап у росомахи пятипалые, широкие и когтистые; однако наименьший (первый) палец иногда дает едва заметные оттиски, так что следы можно по ошибке отнести к четырехпалым. Прыжки росомахи относительно коротки.
В жизни этого хищника еще много неизвестного. Пользуясь следами, нужно провести возможно больше наблюдений за приемами его охоты, припрятыванием мяса, вредной деятельностью на пастниках и т. п.

Русак. Трудно найти следы, более удобные для первых опытов следопытства, чем тропы зайца, или заячий малик, как говорят охотники. Следы зайца легко обнаружить в любом лесу, в любой роще, на огородах, полях, нередко сейчас же за окраиной города. Если задаться целью обязательно отыскать логово зайца и увидеть его самого, то хождение по следам станет еще увлекательнее.
Нужно умение быстро ориентироваться в обстановке, быстро соображать и быстро действовать, чтобы не дать зайцу перехитрить вас на петлях и уйти незамеченным.
Настоящему любителю природы даже одно разгадывание русачьих уловок доставляет большое удовольствие.
Зимний день короток, до места нужно пройти несколько километров. Вы выходите ночью, задолго до рассвета. Тусклые лунные поля; как заиндевелое море — сугробы. Мерно хрустит снег на дороге; постукивая, бегут следом привязанные на веревке лыжи. Зимой светает медленно. Бледной струйкой пробивается заря над мглистым краем дальнего поля.
Начинают пробуждаться птицы. Невидимки-пуночки с нежным «тие-тие» полетели над дорогой, где-то в кустах просвистел снегирь, в бурьянах засуетились чечетки. И вдруг вы разом на всем ходу останавливаетесь. Всего четыре ямки, четыре голубоватые тени на чистой, розовеющей от зари вершине сугроба. Две маленькие сзади, две побольше впереди. Не русак ли?

Отпечаток правой передней лапки небольшого степного русака

Вы становитесь на колени, низко наклоняетесь над следом.
Не русак ли? Ведь браться за разыскивание беляка — дело невыгодное; погуляв, покормившись на поле, он уходит в глубину оврага или чащу кустарников, где спугнуть его хрустом ветвей очень легко, но увидеть почти невозможно.
Нет, русак. Следы лап небольшие, продолговатые.
Нужно надеть лыжи и расстаться с дорогой. Вот здесь заяц вышел на запорошенную полозницу, здесь посидел на ней. Пазанки лап отпечатались полностью. Наверное, водил ушами, долго прислушивался. Крутом было тихо и спокойно — русак заковылял по колеям, а потом, круто повернув вправо, длинным прыжком скрыл продолжение следа на капустник. Здесь он долго ползал от кочерыжки к кочерыжке, грыз сухую лебеду, натрусив сора на снег, затем перешел на полосу озимей, потом снова вернулся на капустник.
Это сложная путаница на , месте кормежки — «жировка», как говорят охотники, или «жировой след». Он состоит из мелких, коротких прыжков, никогда не бывает прямолинейным. Его не нужно распутывать, так как заяц редко ложится тут же.
Вы описываете достаточно большой круг и натыкаетесь на выход с места кормежки. Выходной след прямой, с крупными, энергичными прыжками. Заяц направился к дороге, прошел метров пятьдесят, вернулся назад, следуя тем же путем (это петля, если следы идут на некотором расстоянии один от другого, или вздвойка, если они покрывают друг друга), и «сметнул», сделал «скидку» — огромный прыжок влево, скрыл отпечатки лап в зарослях бурьяна, а затем по меже направился к кустикам шиповника. Дорогой он еще несколько раз делал петли (отмечены на схеме стр. 48 цифрами 1, 2, и 4) сметывал (3, 5) и залег.
Выкопал логово в снегу, под кустом, на конце пути, имеющего форму рыболовного крючка, и притаился, поджав ноги, заложив на спину уши, повернувшись носом туда, откуда всегда можно ждать врага, то есть к следу.
Уже на первой петле вы приняли все меры предосторожности: взвели курки ружья, оставили скрипевшие лыжи, опустили воротник, подняли наушники шапки, чтобы лучше было слышно. На второй петле вы смотрите больше по межам и кустам, чем на след,

Вздвойка и сметка русака (повернул вправо от первоначального пути).

после третьей — слух и зрение напряжены до последней степени. Так вы достигаете

Схематический план пути русака на лежку (обозначен пунктиром). Петли и сметки под номерами, указанными в тексте.

предпоследней петли и здесь вдруг замечаете крутой поворот следа влево и назад. Вы проиграли и через минуту сами убедитесь в этом! Русак, — заслышав шорох шагов, терпеливо ожидал момента, когда, достигнув предпоследней петли, вы повернулись к нему спиной. Незаметно, бесшумным прыжком вымахнул он из логова, поднимая морозную пыль, перелетел через ближнее поле, в последний раз мелькнул ушами за межой и был таков. Вот его логово с оттаявшим снегом, вот гонный след — длинные поспешные прыжки.
Только теперь вы начинаете соображать, что нужно было бы у петли (цифра 1) бросить след и податься влево к кустам. Поздно! За оврагом, по полям чертит русак новые петли, делает новые вздвойки, скидки, сметки, а ляжет — будет в этот день втрое осторожнее, чем прежде.

Положение ног русака после того, как передние уже оторвались от поверхности снега, а задние только начинают отталкивание.

В степных и полупустынных районах при наступлении сильных холодов или образовании плотного снежного покрова, мешающего зайцам выкапывать траву, русаки откочевывают с открытых мест в лесные колки, полезащитные лесные полосы и сады. Здесь они питаются корой, почками и молодыми побегами древесных и кустарниковых пород. Очень охотно русаки едят клены, дуб, ракитник, вязы, боярышник, ивы, яблоню, грушу, молодые виноградные лозы… При большом набеге русаков они могут принести садам и посадкам огромный ущерб, если своевременно не принять необходимых мер. В Ставрополье, охраняя сады, с большим успехом применяют отстрел русаков на специально выложенной прикормке из люцернового или полынного сена, около которой заранее ставят подобие шалаша, сложенного из крупных снежных кирпичей. В такой «засидке» охотник совершенно не заметен для зайцев; сидеть в ней теплее, чем на ветру. Когда около кучки сена появится веер русачьих троп, охотник выбирает светлую ночь и стреляет зайцев через «бойницы», сделанные в снежной стенке укрытия. При удаче, в зиму с большим «урожаем» и набегом русаков, один стрелок убивает за ночь до 10-15 и даже 20 зайцев.
Изучение следов русака — массовое тропление — даст очень много ценных сведений о его зимней жизни.
Беляк. В средней полосе Союза водятся два вида зайцев: беляк и русак. В тайге и

Отпечатки передних лап крупного беляка, сидевшего на неглу- боком влажном снегу Костромская область, конец октября.

тундре водится только беляк. Летом он носит рыжевато-бурый мех, под цвет лесной почвы. Но в холодную пору года он бел, как снежный ком, и, когда быстро несется по сугробам, его выдают лишь черные кончики ушей, карие глаза да грязноватые подошвы лап.
Русак крупнее и сильнее. И летом и зимой он рыжевато-серого цвета, но с выпадением снега мех его становится светлее. Беляк держится в лесах, в уремах рек, по большим зарослям кустарников. Русак — заяц обработанных полей, степей и полупустыни. Нередко он живет на гумнах деревень и скрывается на день в сугробе у плетня или у стены стоящей на околице бани. Следы обоих зайцев настолько сходны, что нередко стоит большого труда определить, кто их оставил: беляк или русак.

Отпечаток четырех лап беляка при медленных прыжках по плотному влажному снегу. Вологодская область, ноябрь.

В общем, при одинаковой рыхлости снега и одинаковом росте зайца следы беляка крупнее русачьих, гораздо шире и округленнее, передняя часть следа не так заострена. Разница между величиной отпечатка передней и задней лапы у беляка гораздо меньше, чем у русака. Русак делает небольшое число длинных петель и вздвоек, беляк — множество более мелких, коротких. Помет зайцев — орешки: у русака обычно темно-бурого цвета, так как зимой он ест траву и озимь, а у беляка более светлые, желтовато-бурые от обильной примеси древесины, которую он поедает вместе с корой ветвей и побегов.
Одетые снизу густым войлоком волос, пальцы лап беляка могут сильно раздвигаться на рыхлом снегу. Недаром американцы

Молодая березка, погибшая вследствие многолетнего обгрызения коры и ветвей беляками . Костромская область.

зовут своего беляка «зайцем на лыжах» или «лыжным зайцем». Но даже и эти «лыжи» не могут помочь беляку при очень глубоком и рыхлом снеге. Тогда он начинает ходить своими старыми следами и местами пробивает довольно торные тропы. Этими же тропами ходят рысь и лисица; здесь охотники ставят свои капканы и проволочные петли.
Обычный зимний корм беляка — сухая трава, побеги черники, тонкие ветви и кора деревьев (ивы, осины, можжевельника, березы, дуба, рябины) и кустарников. В годы обилия зайцев все кусты над снегом бывают обстрижены ими, словно ножницами садовника, а молодые деревца очищены от коры.
«Временами набеги зайцев (в Якутии) бывают так

Слева — зимний, справа — летний помет взрослого беляка .

велики, что обращают на себя внимание уничтожением кустарниковых растений и даже трав, — пишет М. Константинов. — Так было, например, в 1914 году, когда в Верхоянском округе зайцы уничтожили огромные площади тальника, тополей и осинника. Мне лично пришлось убедиться, какие опустошения производит заяц-беляк в той местности,

Отпечаток ступни задней ноги сидевшего на снегу русака: слева — среднерусского (Горьковская область); справа — степного предкавказского (Ставропольский край), У русаков — обитателей районов с многоснежной зимой — лапки одеты более длинной шерстью и приближаются по форме к характерным для беляка .

где сосредоточился его набег. Проездом через Верхоянский округ, от устья Яны до Алдана, я наблюдал в некоторых местностях кустарники и деревья, ободранные этим прожорливым грызуном».
Расстояние, которое проехал М. Константинов в Якутии, наблюдая следы массового появления зайцев, даже по прямой линии превышает 1000 км.
Иногда, уничтожив весь доступный запас корма, беляки начинают голодать и перекочевывают. Впрочем, голодают они в конце почти каждой зимы. Целые тропы набивают тогда беляки вдоль дорог, подбирая упавшие с возов клочки сена.
Ходят беляки и к стогам, Около большой упавшей осины эти зайцы могут кормиться неделями. Нередко к концу зимы много зайцев погибает от болезней и истощения; их трупы в белом зимнем меху находят весной под хворостом и вершинами упавших хвойных деревьев.
Толай. В степных, пустынных и горных районах Северней Азии, Южного Казахстана и на границе с Монголией встречается похожий на русака, более длинноухий мелкий и быстрый заяц — толай.
Следы его напоминают русачьи, только заметно мельче, так же как и помет. Четвертый вид наших зайцев, тоже довольно мелкий — маньчжурский заяц, — встречается только в южной полосе лесов Дальневосточного края.
Белка. У лесной тропы, на пушистом снегу вдруг показалась знакомая метка. Четыре лапки: впереди две большие, задние, за ними — две меньшие, передние, тесно сближенные, одновременно коснулись здесь поверхности снега. След

След прыжка белки на мелком снегу . На задних ногах пять пальцев почти одинаковой длины, на передних — первый палец очень короток и не оставляет отпечатка. Костромская область, ноябрь.

перешел дорогу, занырял по сугробам в орешник, скрылся под кучей хвороста, показался снова, вскочил на пень, с него на соседний, опять спустился на снег и вдруг пропал у подножия одинокого дуба. Белка… Куда же она пошла дальше? Ветви дуба распростерты к югу; должно быть, добравшись до конца одной из ветвей, белка перепрыгнула на ближайшее дерево и, прыгнув, стряхнула с него иней. Это мы сейчас установим… Верно. Осыпавшийся иней оставил множество углублений на свежей поверхности снега — белка вершинами пошла к югу. Щетки хрупкого инея на ветвях мешают ей прыгать — скоро она устанет и пойдет «низом».
Сделаем круг, шагов в пятьдесят диаметром, чтобы уловить продолжение следа… Вот он. Все такой же суетливый скачок с сугроба на сугроб, с пенька на пенек. Здесь белка долго рылась в дупле старой осины, но ничего не нашла среди трухи и сухих листьев, кроме скорлупок.
Орехи, если они и были, лесные мыши уже утащили в свои глубокие норки. Снова рыщет белка по кустарникам, ныряет под пни, залезает на брошенные птичьи гнезда, забирается под корни. Свидетельство не в пользу тех, кто уверяет, что белка на зиму «обеспечивает себя запасами корма». Верно, что осенью, в дни изобилия, белка прячет орехи и желуди во все щели и дупла, верно и то, что она сушит грибы, развешивая их по сучьям, но помнит ли зверек все свои кладовые? Едва ли.

След прыжка белки на рыхлом, неглубоком снегу. Детали строения лап не прослеживаются, но хорошо видна разница их величины и расположение по углам трапеции .

Если вы пройдетесь зимой по следам, то убедитесь, что белка ищет свои запасы так же, как искали бы их вы: роясь всюду, где можно предположить их существование, а близ суженых грибов иной раз она проходит, даже не замечая их. Как бы то ни было, но, порыскав некоторое время; белка наедается досыта. К весне, когда снег глубок и рыться в нем трудно, ей приходится иной раз глодать кору. Насытившись, зверек отправляется к гнезду. Теперь смотрите. Возвращаясь, белка чаще поднимается на деревья и идет «верхом», нередко делает петли и вообще не прочь запутать свой след. Потерять его в таких условиях очень легко. Но если вы будете внимательны и настойчивы, то ныряющий след приведет вас к укромной чаще леса, где из старого сорочьего гнезда торчат клочья мочалы — беличья перинка.
Из такого гнезда выгнать белку нетрудно, но, если она скроется в одно из

Стержень еловой шишки и отгрызенные чешуйки на снегу под деревом, на котором кормилась белка. Зверек «срезает» чешую у самого стержня шишки. Тут же один «орешек» помета .

бесчисленных дупел огромного дуба, никаким стуком поднять ее невозможно. Чувствуя себя в безопасности, белка крепко спит.
Так, появляясь в лесу по утрам, иногда и вечером, а в морозную и ветреную погоду совсем не покидая гнезда, проводит белка зимние дни.

Еловая шишка, сброшенная клестом и разгрызенная под снегом рыжими полевками. Чешуйки срезаны далеко от стержня шишки и погрызены на мелкие кусочки

Белки хвойных лесов, питаясь мелкими семенами сосны и ели, большую часть дня проводят вне гнезда: чтобы насытиться, им нужно разгрызть большое количество шишек. Они реже, чем белки лиственных лесов, спускаются на снег, и часто лишь бесчисленные oчешуйки шишек,

Веточка ели, «срезанная» белкой для поедания почек; справа — оболочки использованных почек .

рассеянные под деревьями, выдают присутствие зверька.
Если белка кормится на вершине ели, срезанные чешуи и крылышки семян равномерно рассеяны под деревом и лежат в стороне от обгрызенных стержней шишек. Но случается, что белка использует еловые шишки, уже бывшие в лапах клестов, сброшенные птицами на снег или землю. Клесты
съедают только небольшую часть семян. По моим наблюдениям и подсчетам, после работы клестов в каждой шишке остается от 45 до 150 семян. Такие «клестовые шишки» белка сгрызает, сидя где-нибудь у комля дерева или на пеньке. Тогда она оставляет в одной кучке множество чешуи, тонкие стержни, легкие крылышки и мелкие, темные оболочки семян, выеденные в виде бочонка. (Клестовые шишки имеют то отличие, что птицы отрывают их с частью ветви и хвоей. Около половины шишек, сброшенных клестами, имеют хвою. Белка же отгрызает шишку у самого основания, без хвои. )
А вот те шишки, над которыми поработал большой пестрый дятел.

Белка с шишкой.

В отличие от клестовых, они почти не содержат семян, и белке с ними делать нечего. Клесты-еловики приносят большую пользу белкам, а вместе с тем и охотничьему хозяйству, сбрасывая несчетное число еловых шишек на землю. Шишки, оставшиеся на елях, за зиму высыхают, в феврале — марте открывают свои чешуйки, и за весну из них вылетают почти все семена. На снегу и земле их склевывают птицы, находят мыши, и хороший еловый урожай для белки погибает.
А в шишках, сброшенных клестами на землю, семена сохраняются больше года, потому что эти шишки лежат на влажном ковре мхов, плотно смыкая чешуи. Отыскивая эти «кислые шишки», белка имеет ценный корм в течение весны, лета и осени года, следующего за еловым урожаем. Ведь ель после большого урожая год или два совсем не дает шишек. Значит, клесты снабжают белку кормом на самое трудное для нее время.
Все это мне удалось выяснить, широко применив изучение следов лесных животных, конкурирующих между собой при использовании елового урожая.
Бывают годы, когда белки разыскивают старые, сброшенные клестами шишки даже следующей зимой. Но иногда их бывает трудно доставать. Если поздней осенью сильно оледенеет снег, шишки вмерзают в приземный слой и становятся недоступными для белки.
В тайге при хорошем урожае шишек кедра много корма для белки запасают кедровки; их кладовые она разоряет очень часто. На зимних следах белки встречается тогда много прикопок, сделанных зверьком,

Сосновая пташка, раздолбленная большим пестрым дятлом (слева) и разгрызенная белкой (справа) .

достававшим глубоко запрятанные орешки. По-видимому, чутье у белки достаточно тонкое — она уверенно прокапывает ход через толщу снега и на земле почти всегда находит небольшую кучку орешков. Обычно в тех же участках тайги встречаются и прикопки самих кедровок, на первый взгляд сходные с беличьими. Отличия лунок зависят от того, что кедровка копает клювом, разбрасывая снег на обе стороны, а белка подгребает его лапами под себя и отбрасывает назад. На дне выкопанной конусовидной норки или лунки находится небольшая ямка до земли, а кругом разбросанные клочки мха и скорлупки нескольких орешков. Сходные следы при выкапывании желудей оставляют сойки.
В широколиственных лесах европейской части страны основной корм белок — желуди и лесные орехи. Осенью они собирают и прячут запасы, но сравнительно недалеко от своих гнезд и от плодоносящих деревьев. В этом отношении для белок, живущих в лиственных и смешанных лесах, большую услугу оказывают сойки. Эти птицы всю осень, от начала сентября до конца ноября, собирают желуди и разносят их по всему лесу. Сойки предпочитают прятать запасы под кровом хвойных деревьев, где снега обычно накопляется меньше, чем под лиственными деревьями. Это выгодно для сойки — здесь ей легче доставать свои запасы. Но еще более выгодно для белок. Зимой белки охотнее живут среди хвойных деревьев, где лучше защита от ветра в холодные морозные дни. Получается, что сойка как будто специально приносит желуди в места обитания белки. На первый взгляд кажется, что белка «обворовывает» чужие запасы, но дело оказывается гораздо сложнее. Каждый запас сойки содержит обычно 5-7 желудей, то есть ту

Шишка кедра, поеденная белкой ранней осенью, когда орешки еще не вынимались. Зверек «срезал» чешуи шишки и наружные половинки скорлуп; внутренние половинки остались у стержня .	Недозрелая кедровая шишка, поклеванная кедровкой ранней осенью, когда орешки еще не вынимались

порцию, которую эта птица обычно приносит в своем подъязычном мешке. При достаточно глубоком снеге белка чутьем легко находит кладовые сойки, но достает далеко не все желуди. По следам легко определить, что белка съедает на месте только 3-4 желудя. К концу зимы, когда сойки уже с трудом добираются до своих запасов, они часто проверяют снежные норки, проложенные белкой, и с «триумфом» достают себе еще 2-3 оставленных ею желудя. Этот пример наглядно показывает, насколько сложны бывают взаимоотношения обитающих вместе животных. Конкуренция в одно время года сменяется взаимопомощью в другое. В результате виды хорошо уживаются в непосредственном соседстве друг с другом. Не столь просты также отношения животных к породам деревьев, семена и плоды которых они уничтожают в огромном количестве. В Сибири, например, кедровок долгое время считали вредными птицами, так как нередко они растаскивают кедровые орехи раньше, чем в тайгу придут сборщики орехов. Но ведь только за счет этого «растаскивания за счет огромного количества маленьких «запасов», которые делает кедровка и в дальнейшем далеко не все использует зимой, происходит распространение и возобновление кедра. Такое же значение имеют и запасы желудей, сделанные сойкой. Они не только обеспечивают кормом в трудное время года самих соек и белок, но и служат основным и единственным путем распространения дуба.

Орешки корейского кедра: слева — погрызенные красными лесными полевками («бочоночки»), справа — расколотые бурундуком . Приморский край.

В годы, бедные семенами и орехами, белка с осени часто роется в земле, делая небольшие лунки. Покопавшись в таком месте, иногда удается найти в земле под слоем мха и хвоей круглые, как лесной орех, плодовые тела грибов из группы трюфелей. Охотники Севера знают эти грибы и зовут их «парга», «парушка» (Этот вид называется «олений трюфель» (из рода эляфомицес)).. «Белка паргу роет», — говорят они. Этот гриб белка чует даже через пяти-восьмисантиметровый слой земли и такую же толщу снега. Паргу охотно выкапывают и зайцы-беляки .
Однако постоянный корм белки в голодные зимы не парга, а грибы — корневые опенки, лишайники, кора и в особенности еловые и пихтовые почки. Чтобы достать почки, белка срезает кончик ветки 6-8 см длиной и кормится, держа его в лапках. Множество таких веточек настрижет она за день, прежде чем набьет себе желудок. Под большими елями тогда лежит на снегу целый зеленый ковер. Я насчитывал до 300 обрезков веточек на 1 м2 и до нескольких тысяч под одним деревом. «Нынче белка на еловой лапочке», — говорят в таких случаях охотники-промысловики ( Иногда «лапочки» ели в большом количестве опадают на снег после гололедицы. Обмерзшие, надломленные ветки отрывает и сбрасывает ветер, Такие «лапочки» с первого взгляда отличаются от «срезанных» белкой. Они очень разнообразны по размерам, и почки их целы, не выгрызены.).

Схематические зарисовки следов 6елок, сделанные охотником-эвенком: 1 — след, идущий по кругу; 2 — след белки, делающей тропу в две стороны, приходящей в гайно и уходящей из него по деревьям; 3 — след белки, делающей прямую тропу и пробирающейся к гнезду по деревьям; 4- след белки, делающей тропы во все стороны от гайна.

Если белка кормится на почке, лишайниках и грибах, значит, основного корма у нее нет — зверек голодает. На другой год после такой голодной зимы белок обычно бывает очень мало. Они вымирают зимой и плохо размножаются следующим летом.
Совсем другая картина после обильного елового или кедрового урожая. Если зимой клесты поют и весело дерутся в вершинах елей, если множество кедровок пирует в тайге, а погрызенные белками шишки часто попадаются на глаза, к осени следующего года нужно ждать большого «урожая белки».
В урожайные годы белка в поисках пищи бегает меньше, чем в голодные, и следы ее значительно короче. Длина беличьей тропы зависит также от времени года и условий погоды. Меньше всего бегают белки в зимние морозы; в это время они иногда по нескольку дней подряд отсиживаются в гнездах.
В большинстве лесных районов Союза охотятся на белку с осени и продолжают, пока не выпадет глубокий снег, мешающий собакам-лайкам бегать по лесу. В некоторых местах охотятся за белкой и среди зимы, обычно уже без собаки. Охотники сами распутывают следы зверька и стараются найти «гайно» — теплое гнездо белки, сделанное из ветвей и лишайников. Замечательно искусны в этом деле охотники-эвенки (прежде их называли тунгусами), кочующие на промысле по лесам Восточной Сибири и Якутии.
«Почти все тунгусы, за немногими исключениями, хорошо разбираются в следах белки», — пишет этнограф В. Э. Петри. «Кто следы знает, тот всю зиму промышляет», — говорят тунгусы. У эвенков отцы учат детей на практике, показывая им, как отыскивать белку в гайне.
«Приведу здесь рассказ старого охотника Мосюка, записанный мной с почти стенографической точностью, — пишет Б. Э. Петри. — Белка всяко хитрит. Кто ее учит? Откуда она знает, что человек ее по следам искать пойдет?(Запутывание следа перед гайном — уловка, выработавшаяся под влиянием преследования хищниками: куницей, соболем, колон-ком и др.) Который человек следы понимает, тот белку добудет, кто не понимает, тот простым (с пустыми руками) домой придет. Самая хитрая по кругу ходит; утром выйдет, круг даст и вечером к дереву придет; на утренний след пойдет, а с него на дерево в гайно. Человек ищет, по кругу ходит, деревьев много — не найдет. Другая белка с гайна по деревьям идет, скачет, следу не дает саженей на десять, которая на двадцать. Потом на снег спустится и тропу делает. Тропа сначала прямая в обе стороны идет, до ней лишний след не даст, саженей на пятьдесят прямая тропа идет; потом много троп сделается, — корм ищет. Назад опять по тропе белка идет, с тропы на дерево и поверху в гайно. Тут понимать надо, куда сытая белка шла, куда голодная. Это надо примечать, тогда путь белки поймешь, в гайно попадешь. Кто не понимает, тот день проходит, ничего не добудет. Эти две белки самые хитрые. Третья белка не шибко хитрая. Тропа ее прямо идет. Следы все на тропу собираются. Тропа к дереву идет, а с дерева дорога поверху в гайно. Эту белку легко найти. Другая белка с осени сорок сажен с тропы по деревьям идет. Тут по соринкам узнаем. Когда пороша выпадет, в лесу чисто станет, а белка с дерева на дерево скачет, где царапнет, где ветку тряхнет, — соринки падают; по ним верхнюю дорогу белки видишь. Ну, а погода придет (ветер), сору много упадет, — тогда не видно, который белка ронялa. Четвертая белка —
самый последний дурак. От гайна тропы во все стороны делает: по какой ни пойдешь, прямо к дереву придешь. Эту всякий найдет. С осени белки много хитрят; весной, как тепло будет, дни дольше станут, перестают белки хитрить: устают, что ли? Нет у них больше хитрости, с дороги каждая белка прямо в гайно идет. Когда белку в гайне найдешь, палкой для лыж шоркать по дереву надо, — белка из гайна выскочит, шибко боится; раза два пошоркал — выскакивает. Тихонько шоркаешь — она голову из гайна высунет, более шоркнешь — более вылезет, тогда стреляешь».
Рассказывая Б. Э. Петри об отыскивании белок, охотник даже нарисовал схемы расположения троп в разных случаях и следы белки на «жировке» по отношению к местоположению гайна. Мы приводим здесьэти схемы.
Бывают годы, когда осенняя кочевка белок затягивается на зиму; тогда следы многих зверьков тянутся по первому снегу через леса и поляны в одном направлении на многие километры. Переселения белок еще плохо изучены, ‘поэтому подобные наблюдения за ними по следам очень ценны и интересны.

Следы четырех лапок летяги на прыжке в рыхлом снегу . Отпечатки заметно меньше, чем у белки, прыжки короче. Костромская область.

Следы летяги на прыжках.

Летяга. Дымчато-серая, с черными

Помет летяги на снегу у комля дерева .

выпуклыми, как пуговицы глазами, летяга сильно отличается от белки. Хвост летяги короче и одет не столь длинными волосами, уши не имеют кисточек, характерных для белки зимой, голова тупоносая, на боках складками лежит летательная перепонка, растягивающаяся при полете между передней и задней конечностями каждой стороны тела. Белка — дневной, а летяга — ночной зверек, очень скрытный и, пожалуй, наименее изученный среди всех лесных грызунов. День она проводит в дуплах, старых беличьих и сорочьих гнездах, иногда в покинутых ульях, висящих на деревьях, и даже в скворечнях, если они поставлены вблизи леса. Вечером, в сумерки, летяга покидает свое убежище и отправляется на кормежку, перебегая по ветвям, или, распластавшись в воздухе, бесшумно перелетает с дерева на дерево. Обычно она планирует косо вниз от вершины одного к комлю другого дерева, иногда оставляя на снегу легкий отпечаток всего тела. Так, проводя большую часть жизни у вершин, она путешествует по деревьям, редко и неохотно спускаясь на землю. Поэтому следы летяги на снегу встретишь не часто. По длине они обычно не превышают 10-20 м, начинаются и кончаются у ствола дерева.
Прыжки летяги коротки, рыхлый лесной снег она сильно бороздит ногами. В серые позднеосенние дни можно видеть летягу и под вечер. Еще более легко наблюдать ее в светлые летние ночи севера, когда на рассвете она возвращается к своему гнезду.
Гораздо чаще, чем отпечатки лап на снегу, выдает место пребывания летяги ее помет. Обычно он лежит где-нибудь у комля дерева большой кучкой, так как летяга прилетает по многу раз кряду на одно избранное место. Иногда эти кучки помета встречаются и высоко над землей, в широких развилинах сучьев у ствола. Помет летяги по размерам и форме напоминает бурундучий, но легко отличается от него своим ярко-желтым цветом.
В зимнее время летяга кормится преимущественно почками деревьев, сережками ольхи и березы, отчасти семенами ели и лиственницы. Летяга встречается только в северной половине лесов европейской части СССР и всюду в тайге Сибири (особенно много летяг в Уссурийском крае). Чаще, чем в чисто хвойных, она встречается в смешанных лесах, где много березы, ольхи и старых дуплистых осин, обычно у лесных речек и ручьев с большими зарослями ольхи.
О распространении и образе жизни этого зверька известно так мало, что необходимо использовать всякую возможность для его изучения.
Бурундук. Похожий на маленькую белочку, полосатый, длиннохвостый бурундук — один из самых привлекательных зверьков северного леса. Дневной по образу жизни, подвижной, смелый и крикливый, он часто сам привлекает внимание человека; наблюдать его легко. Не раз в Уссурийской тайге, сидя на пне, я зарисовывал бурундуков, бегавших у меня по ногам.
.Сибирская тайга населена бурундуком повсюду от Урала до побережья Тихого океана (за исключением Камчатки). На западе он встречается только в лесах северо-восточного угла европейской части СССР.

Бурундук

Бурундук предпочитает опушки, светлые, разреженные участки леса с обилием полян и поваленных деревьев, густые кустарники у рек. Особенно много бурундуков в смешанных лесах Дальневосточного края; к западу от Урала они встречаются редко. Бурундук проводит зиму в норе, но не впадает в глубокую спячку, как его более крупные родичи — суслики. По временам просыпаясь, он кормится семенами, орехами, желудями и костянками ягод, запасенными еще с конца лета. Эти же запасы выручают бурундука и ранней весной при обычном для этого времени недостатке корма.
Осенью бурундук залегает с первыми холодами (на севере- в начале сентября, южнее — в октябре), весной пробуждается довольно рано — в апреле; тогда нередко встретишь его следы на снегу. Они напоминают миниатюрные следы белки при прыжках с тем же характерным расположением больших отпечатков задних лап впереди передних. В летнее время местопребывание бурундука нетрудно установить по обильным погрызам шишек, повреждениям лещины, маньчжурских орехов и орешков кедра. Но и самого зверька очень легко встретить.
Срывая плоды малины, шиповника и другие, он бросает мякоть и уносит в защечных мешках одни семена. Кучки мякоти, брошенной бурундуком, лежат на колодах и буреломе, покрываясь плесенью.
Чешуи шишек бурундук обгрызает не до самого стержня, как белка, а примерно до половины, как мыши. Поселяясь вблизи пашен или. огородов, бурундук вредит, уничтожая часть урожая.

Плоды шиповника, семена которых унесены бурундуком в кладовую, и погрызенные им маньчжурские орехи . Приморский край.

Сеноставки.

Следы и помет даурской сеноставки .

Сеноставки, или пищухи, — коротконогие, родственные зайцам, зверьки с большими круглыми ушами, ростом с крупную крысу и меньше. Некоторые виды сеноставок живут в гольцовой (Гольцы — полоса, лишенная леса, занятая горной тундрой и лежащая на хребтах выше хвойной тайги.) полосе сибирских хребтов, другие — по каменистым местам тайги, третьи — в степях, от Забайкалья, Средней Азии и Казахстана до Башкирии и Нижнего Поволжья.
Таежные и горные пищухи — излюбленная добыча соболя, горностая и других хищников. В степях ими питаются манулы, лисицы, хорьки. Пищухи не ложатся в спячку и оставляют на снегу мелкие следы, миниатюрное подобие заячьих (только средние пальцы покороче). И в самом деле, сеноставки — ближайшая родня зайцам. Их помет тоже напоминает заячий — это очень мелкие круглые «орешки», иногда несколько сплющенные. Характерный громкий свистящий крик и своеобразный помет — лучшие признаки, указывающие на места обитания сеноставок.

Выдра и барсук. Если в глухом бору между излучинами быстрой речки вам встретятся глубокие следы широколапого приземистого зверя, следы тяжелых прыжков, сглаженных волочившимися по снегу брюхом и хвостом, знайте, что вы вступили в охотничий участок выдры. Загляните вон под ту упавшую в реку сосну, и вы найдете на льду свежую, еще не замерзшую щуку. Средняя часть ее туловища, внутренности и спина съедены, остальное брошено — рыболов не особенно дорожил своей добычей.
Выдра близко, но не надейтесь увидеть ее. Тонкий слух уже предупредил ее о вашем приходе; уже давно маленькие, кажущиеся подслеповатыми глазки неустанно следят за каждым вашим движением. Животное готово мгновенно исчезнуть в воде или в темной норе.
Пройдитесь по следу, и вы убедитесь, что выдра — этот тихоход — за одни сутки, бегая от полыньи к полынье, сокращая по прямой путь между большими излучинами реки, может сделать с десяток километров. В местностях, редко посещаемых людьми, выдры часто охотятся днем. Если мороз заковал все доступы к рыбе, выдра предпринимает длительные путешествия к водоемам даже другого речного бассейна. Ни горы, ни леса, ни десятки километров пути не могут ее остановить.

Отпечаток задней лапы небольшой выдры на сыром песке; видны следы от переднего края плавательной перепонки, соединяющей пальцы . Костромская область, октябрь

Хотя отпечатки лап выдры похожи на следы барсука, их легко различить: эти звери встречаются в различных условиях. В летнее время следы выдры можно найти на берегах глухих лесных озер, речек и ручьев,
Барсук приходит к рекам только на водопой и живет в лесу, лесостепи, в оврагах среди полей и в бугристых песках полупустыни. На иле и песке отпечатки выдры обычно настолько хороши, что нетрудно уловить их основные отличия от следа барсука. Пальцы выдры сильнее раздвинуты, когти коротки и дают малозаметные отпечатки. У барсука длинные когти передних лап оставляют глубокие ямки. Отпечаток задней ступни барсука отчасти напоминает след босой ножки ребенка. Шаги барсука коротки (при обычном ходе равны 20- 25 см); следы задних конечностей попадают на следы передних. У нор барсука бывают тропы, которых нет у нор лисицы, похожих по строению на барсучьи. На зиму барсук погружается в длительный сон, а следы выдры встречаются круглый год. На снегу они так глубоки (выдра при своем большом весе и коротких ногах сильно проваливается), что тянутся непрерывной бороздой. Похоже, будто по снегу протащили бревно.
Помет выдры, зачастую полужидкий, остается на бревнах и больших камнях у воды, на мысах песчаных отмелей. Он обычно состоит из

Следы прыжка выдры на сыром песке. Отпечатки расположены группами по четыре в каждом косом ряду. Меньший, первый палец часто не касается земли, и след получается четырехпалый. ц Река Теберда, Северный Кавказ

костей рыб и лягушек, надкрылий и лапок крупных водяных жуков и панцирей раков.
Идя по снегу, выдра охотно пользуется тропами других животных или лыжнями. Перебегая по гладкому льду, слегка запорошенному снегом, выдра временами разбегается и скользит по нему на брюхе, потом опять скачет, снова скользит и т. д. Получаются очень своеобразные следы с раскатами. Для выдры характерны также «катальные горки» — места игр, где зверьки съезжают с крутого берега в воду. Берег в таком месте бывает гладко отшлифован густым скользким мехом выдры. На мелких речках куски рыбы и части лягушек, оставленные выдрой близ лазов под лед, охотно подъедают горностаи и лисы (я видел это в Костромской и на севере Горьковской области). Выдры долго держатся семьями: при одной-двух старых часто бывают две-три молодых.

Следы прыжков выдры на неглубоком снегу. Отпечатки группами по три в каждом косом ряду: они соединены бороздой от волочившегося хвоста. Река Нея, Костромская область, конец октября.

Следы барсука по белой тропе встречаются довольно редко, особенно в северной части области его распространения. Иногда ранний октябрьский снег застает зверя еще бодрствующим. В это время барсук обычно поедает желуди; он много бродит под дубами, копаясь в опавшей листве. Барсук сильно чертит ногами по снегу и оставляет глубокую тропу с двойным рядом отпечатков, соединенных «поволоками» и «выволоками». На отдых обязательно уходит в нору. В Крыму, на Украине и на Кавказе, где зимний сон барсука непродолжителен и постоянно прерывается, следы его на снегу встречаются значительно чаще, чем в средней полосе страны. В северных районах барсуки иногда выходят раньше, чем ожидают охотники. Это происходит в годы, когда в сырую осень барсук был вынужден залечь не в норе, а, например, под стогом сена. В этом случае ранней весной на снегу можно встретить его отчетливые следы, ведущие к первым проталинам. В хвойных лесах ранней весной, пока мало корма, барсуки нередко под вечер ходят по зимним лесовозным дорогам. Конский навоз привлекает сюда много жуков-навозников, их-то и отыскивают барсуки. (В год, бедный полевками, даже лисица занимается этой охотой, соперничая со всеядным, медлительным барсуком. )
Соболь. Соболь — ловкий, подвижной, крепко сложенный зверек с длиной тела от 35 до 55 см и пушистым хвостом, более коротким, чем у куницы. Самцы заметно крупнее самок, что, естественно, отражается на величине отпечатков следа.
Несколько десятилетий назад соболь находился под угрозой полного уничтожения, но принятые в нашей стране строгие меры охраны обеспечили не только сохранение, но и быстрое увеличение поголовья и расселение этого ценного зверька. Сейчас соболи встречаются во многих районах тайги: от правобережья бассейна реки Печоры на западе до Камчатки, Сахалина и Приморья на востоке. Большая часть жизни соболя проходит под пологом леса, на земле. Гораздо реже, чем его родственница лесная куница, он забирается на деревья; это бывает тогда, когда соболь ищет временные убежища в дуплах или разыскивает корм в пнях и беличьих гайнах. В зависимости от условий охоты и разных случайных обстоятельств соболь бывает вне убежища и днем и ночью. Условия погоды (кроме сильных морозов) мало влияют на продолжительность охоты этого хищника и длину его суточного следа. Однако в снежные месяцы года в одном и том же районе появляется то больше, то меньше соболиных следов, так как зверьки временами отсиживаются в гнездах.
Летом единственные достаточно заметные следы соболя — это его помет. Подобно кунице, соболь часто оставляет экскременты на видных местах — поваленных ветром деревьях, лежащих поперек троп и речек, трухлявых колодах, больших пнях, муравейниках. Помет соболя — длинные черные колбаски, закрученные по продольной оси в несколько витков. В них обычно содержатся осколки костей, шерсть мелких зверьков и нередко кусочки скорлупы кедровых орехов, кожица ягод и т. п.
Непосредственные наблюдения за соболем в тайге очень трудны и дают только отрывочные, случайные материалы; поэтому лучшие исследования биологии этого ценнейшего из пушных зверьков нашей тайги сделаны путем применения метода тропления. Мне знакомы только летние следы соболя. Следующее далее описание сделано по материалам, опубликованным талантливым, рано умершим зоологом В. В. Раевским, посвятившим несколько лет изучению соболя в Северном Зауралье.
«Соболь — широколапый зверь, хорошо приспособленный к движению по снегу, — писал Раевский. — Из хищников он уступает в этом отношении, пожалуй, только росомахе — непревзойденной мастерице ходить не проваливаясь. По первому впечатлению след соболя на снегу поражает своей несоразмерной с ростом зверька величиной — отдельно взятые отпечатки лап приближаются по размерам к лисьим. Это происходит оттого, что конечности соболя зимой сильно опушены, что он не сжимает их в комок, а держит пальцы расправленными и что пухлый снег под скачками соболя раздается дважды — задними ногами зверек попадает в следы передних. Отпечатки мохнатых лап соболя почти не имеют подробностей: от когтей следов не остается, оттиски подушечек пальцев различаются неясно. При снеге, в котором лапы соболя погружаются на глубину 3-5 см (самый обычный случай), размеры двойных отпечатков, то есть передней и задней лап, поставленных в одно место, колеблются от5Х9до8Х15 см, не считая «поволоки» и «выволоки». Когда же соболь на сильных скачках или в неплотном снегу тонет на 10 см и глубже (до 15 см), то оттиски правых и левых конечностей сливаются в одну бесформенную ямку длиной до 25 см и шириной около 10 см. Отчетливые отпечатки лап соболя на припорошенном насте имеют в среднем размеры 4X6, 5 см. Следы передних ног соболя на одну пятую меньше задних… Соболь ходит «чисто», то есть не чертит ногами по снегу. «Поволоки» и «выволоки» появляются, только когда соболю становится уже почти не под силу скакать из-за чересчур рассыпчатого снега, да еще когда соболь потихоньку подкрадывается по мягкому снегу шагом, стараясь делать как можно менее заметные движения.
Преобладающий ход соболя — прыжки в галоп, от которых остаются парные следы, характерные для большинства зверей куньей породы. Перед тем, кто проходит по следам соболей всю зиму, на 90 процентов будет мелькать типичная соболья двухчетка, в которой то правые, то левые отпечатки лап немного выносятся вперед… Весной, по насту, когда соболь почувствует под ногой твердую опору, он переходит на более резвый галоп. В эту пору соболь на 30-40 процентов оставляет позади себя трехчетку и четырехчетку-след, похожий на заячий, при котором задние ноги отпечатаны впереди передних… Длина прыжков соболя, так же как и величина отпечатков, зависит от побежки и состояния снега. Осыпающийся, крупнозернистый снег в середине зимы отнимает особенно много сил у соболя. Его прыжки делаются глубокими (до 10-15 см) и короткими (до 30 см). Но как только перемена погоды уплотнит снег, соболь начинает идти легко, погружаясь на 3-5 см; тогда шаги в 45-75 см могут считаться типичными. В обычное время прыжки на 110-120 см редки, но по насту они встречаются чаще. Максимальное наблюдавшееся расстояние между парами следов — 2м. Таких огромных скачков соболь может дать только два-три подряд, не больше. Бросаясь с дерева в снег, он оставляет яму, длиной и шириной равную его телу (40X15 см), а глубина ямы зависит от высоты полета. В противоположность своим летним обычаям’ соболь прыгает зимой с дерева охотно и, окунувшись в снег, иногда тут же забирается на другой ствол, чтобы повторить полет».
У соболя резко выражены отличия особей разного пола. «Миниатюрные следочки и легкие прыжки выдают самок, большие и тяжелые следы принадлежат самцам. Самые маленькие следы могут быть при прочих равных условиях (снег, темп хода) вдвое меньше самых больших, так что практически крайние варианты следов позволяют просто и безошибочно определить пол зверьков». Охотничий участок одного соболя (или «индивидуальный ареал», как иногда говорят) пересекают звездообразно расположенные суточные ходы. Зимой соболь удаляется от гнезда всего на 2-3 км. Это и есть средний радиус зимнего участка, используемого одной особью. Площадь, обследуемая соболем за время одного выхода на охоту («суточный ход»), равняется 4-10, 5 км2 (в зависимости от кормности угодий).
Следует отметить, что участки в большинстве остаются постоянными в течение ряда лет и длительное время используются одними и теми же соболями, что хорошо удалось проследить Раевскому. Пройдя за время своих исследований более 275 км по зимним следам соболей, он пришел к выводу, что, «неотступно преследуя хищника, нетрудно сосчитать число пойманных им белок, птиц или зайцев. В некоторых случаях по осколкам скорлупы на снегу удавалось установить минимальное число съеденных кедровых орехов». Зимой соболь подкарауливает мелких зверьков. На пути своего широкого поиска он подходит ко всем выворотам и корням, где надеется найти грызунов или землероек. Однако он гораздо реже, чем горностай и колонок, залезает под колоды, реже ныряет в снег и вообще проявляет меньшую настойчивость при мышковании в одном месте.
В охоте за белкой соболь неловок и часто, в отличие от лесной куницы, терпит неудачу. Соболь ловит и тех животных, которые по весу превышают его самого; заяц-беляк только изредка становится добычей хищника, а тетерев-косач и глухарь — довольно часто, причем у обоих видов соболь обычно ловит более мелких и слабых самок, а не крупных самцов.
В. В. Васильев, проводивший наблюдения за соболями в Зауралье, интересно описал охоту этого зверька:
«На боровую птицу по снегу соболь охотится скрадом. Производя в поисках пищи обычный ночной обход, соболь, причуяв птицу, спящую в снегу, меняет аллюр и, осторожно переступая с ноги на ногу, подкрадывается к лунке (но не ползком) на расстояние 1-1, 5 м и броском падает на предполагаемое местонахождение спящей птицы. Если при этом маневре ему удается попасть на птицу или близко от нее, голова к голове, то сейчас же наступает развязка, и соболь питается глухарем несколько дней, предварительно припрятав его от нескромных взоров своих крылатых и четвероногих соперников».
Таежные охотники-звероловы хорошо знают, что соболь упорно преследует более мелких хищников — колонков, горностаев — и, поймав, съедает свою жертву.
Г. Д. Дулькейт дал несколько ярких описаний следов охоты соболя за горностаем на Шантарских островах (в Охотском море, близ восточных берегов Сибири):
«13 января 1926 года в устье ключа бассейна губы Якшиной мы восстановили по следам картину успешной охоты. Соболь мчался за горностаем сначала по следу — след в след, затем по-зрячему (Гнать по-зрячему на языке охотников значит преследовать зверя не по следам, а видя его самого.), наперерез. Горностай, убегая, делал огромные прыжки рядом с маленькими и вскоре заскочил под лежачую лесину. Соболь остался сторожить,
сидя на комле лесины, и кинулся за горностаем, когда тот выскочил у ее вершины. В несколько прыжков соболь заставил горностая нырнуть в снег и здесь, натоптав следов и площадок и сделав несколько отверстий в снегу, поймал отчаянного белого зверька. Всего мы отметили шесть случаев охоты соболя за горностаем, три из них были безуспешными».
Остатки крупной добычи (зайца или глухаря) соболь тщательно закапывает в снег и возвращается к запасенному мясу, пока не уничтожит полностью. Специальных кладовых, как правило, он не делает. В выводковые гнезда соболюшка приносит небольшое количество корма, заготовленного впрок. Иногда в осенних и зимних гнездах соболя находят дятлов, или полевок, или части недоеденных белок. Растительный корм соболь не запасает совершенно, хотя охотно пользуется чужими кладовыми. Наибольшее расстояние, на которое соболь, по наблюдениям Раевского, перетаскивал свою добычу (тетерева) к месту запрятывания, было 100 м.
«В противоположность горностаю, ласке и норке, сбоку от следов которых то и дело появляются черточки и потаски по снегу, свидетельствующие о том, что они переносили корм, у соболя ничего подобного не бывает… Соболь, — пишет Раевский, — предпочитает разделываться с добычей сразу и становится запасливым только при исключительных обстоятельствах… »
В тайге, где обитает соболь, снежный покров лежит около 6-7 месяцев в году. Использование следов по белой тропе облегчает наблюдения за этими ценными зверьками.
Поэтому желательно, дальнейшее изучение следов деятельности соболей, особенно в горных областях Сибири, и ‘усовершенствование приемов тропления.
Куницы Следы куниц похожи на соболиные и с трудом от них отличимы. Очень незначительна разница и между следами двух видов куниц, водящихся у нас, — куницы лесной и куницы каменной, или белодушки. Белодушка распространена в южных районах европейской части СССР, в Крыму, на Кавказе, в горах Средней Азии; лесная куница «в лесистых районах средней и северной полосы европейской части Союза и в горных лесах Кавказа. На северо-востоке своей области распространения лесная куница переходит за Уральский хребет и встречается по левым притокам реки Оби, там же, где водятся соболи. Вместе с соболем куница живет и в лесах бассейна реки Печоры.

Парный отпечаток лап лесной куницы на рыхлом снегу. Смоленская область, январь.

Белодушка менее связана с лесом, чем соболь и лесная куница; она часто встречается в скалистых, почти безлесных горах (например, в Копетдаге), нередко поселяется в каменоломнях, развалинах построек и пещерах; иногда она селится близко от деревень и городов, куда часто наведывается в сады, виноградники и на птицеводческие фермы. Так, например, зимой 1949/50 года я наблюдал за белодушкой, жившей в большом курортном городе Кисловодске. По ночам она часто приходила в сад санатория имени А. М. Горького, забиралась на скамьи, с них прыгала на рябину и объедала замерзшие ягоды. Рябина росла прямо под окнами большого многоэтажного корпуса.
В одной из балочек на окраине курорта эта куница часто навещала свалку мусора, где отыскивала куриные косточки, попорченные мандарины и т. п. Иногда белодушка поселяется на чердаках домов и уничтожает хранящиеся там сушеные фрукты. Каменная куница больше ходит низом и реже, чем ее лесная родственница, охотится на деревьях; в питании белодушки ягоды и фрукты играют особенно большую роль. Лесная куница — житель обширных лесных массивов и высокоствольного старолесья. Большую часть года она предпочитает жить в дуплах.В дуплах она устраивает выводковые гнезда, приносит и выкармливает детенышей.
Значительно реже она живет в брошенных гнездах крупных хищных птиц или покинутых постройках — лесных сторожках, бараках и т. п. Особенно благоприятны для лесной куницы большие хвойные леса с участками крупного дуплистого осинника, с буреломом и чащами елового молодняка. В своем охотничьем районе она знает каждое дупло и каждую кучу ветровальных деревьев, где можно спрятаться, переждать непогоду или отдохнуть. Летом самка с выводком живет оседло; осенью и зимой все куницы часто сменяют места своих случайных стоянок. Нередко, плотно закусив только что пойманной белкой, куница спит день или два на слегка примятом гнезде погибшего зверька. Голодная куница старается забраться в теплое убежище и зимой редко ложится открыто.

Следы куницы-белодушки на коротких прыжках. Слева — отпечаток лапы . Кисловодск, январь.

Хотя у нас неоднократно отмечали перемещение куниц следом за перекочевкой белок, нельзя преувеличивать значение белки в жизни нашего хищника. Лесная куница
северных районов питается в основном мелкими грызунами — лесными полевками, бурундуками, а на Кавказе — и сонями-полчками. У северной границы леса, например на Кольском полуострове, где белок мало, куницы зимой часто охотятся на тетеревиных птиц.
Некоторые куницы — большие любительницы меда; охотники зовут их медовками. Следы зверька нередко приводят к дуплу с семьей диких пчел и большим запасом меда.
Охотнее, чем многие другие хищники, лесная куница питается плодами и ягодами — черникой, морошкой, ожиной, рябиной, а там, где есть сады, — вишней, сливами, грушами. Куница содействует распространению некоторых растений, рассеивая множество семян вместе со своим пометом. На Кавказе, например, она способствует расселению очень ценной древесной породы — тиса. Зверек проглатывает его семена вместе с красными присеменниками, которые, собственно, и привлекают куницу. В желудке лесной куницы находили иногда до 200 тисовых семян. Жуки, личинки ос и шмелей служат дополнением к летней ягодной пище. Зимой в дни удачных охот, поймав крупную птицу — тетерева, рябчика, она прячет недоеденную часть добычи под хворост и в дупла. Пойманного зайца-беляка куница разгрызает на куски и по частям затаскивает на деревья. На зайцев чаще охотятся крупные куницы — самцы; более мелкие — самки промышляют мышей, дятлов, белок…
С осени куницы часто держатся парами, причем участки

Следы куницы при разных побежках: 1 — подкрадывалась короткими шагами; 2 — прыжки — «двухчетка» и «трехчетка»; 3 — крупные прыжки, обе задние лапы не попадали в следы передних. По расположению отпечатков этот след напоминает заячий, однако более крупные отпечатки находятся сзади меньших, а не наоборот.

самца и самки соприкасаются. Охотничья территория самки в средней полосе европейской части СССР редко превышает 500-750 га; у самца — раза в три-четыре больше. При хороших кормовых условиях средняя длина следа, оставляемого

Слева — помет лесной куницы, посредине — горностая, справа внизу — крупной крымской ласки .

среднерусской куницей за сутки, равна 3, 5-6, 5 км; на Кольском полуострове в зимы, бедные кормом, суточные переходы куницы увеличиваются до 8-10 км и более. В зависимости от условий сезона, состояния снежного покрова и особенно нависшей на ветвях деревьев снежной кухты куница использует то большую, то меньшую часть своего участка. С осени и в первую половину зимы лесная куница чаще ходит «грядой», как говорят охотники, то есть верхом, по ветвям. Позднее кунице становится трудно передвигаться по деревьям, и она предпочитает бегать понизу. В это время при морозе и отдыхает она под снегом — «в лому», буреломе, а не в дуплах. По следам на снегу куницу легче отыскать, чем по следам на деревьях, поэтому лучшее время для промысла — это морозная вторая половина зимы.
Пятипалые отпечатки лапок обоих видов куниц по величине и форме имеют некоторое сходство со следами передних лапок русака, но концы отпечатков у них притуплены, потому что оба средних пальца одинаковой длины. У лесной куницы след имеет незначительные знаки мозолистых утолщений ступни, так как у нее они развиты гораздо слабее, чем у белодушки. Понизу куницы передвигаются крупными прыжками, на которых отпечатки тесно сдвинутых задних лапок попадают в следы передних. Реже они то переносят, то недоносят одну из задних лап (галоп с правой или левой ноги).
Таким образом, отпечатки располагаются то парами, то тройками и лишь иногда четверками — в тех случаях, когда на больших прыжках зверек заносит обе задние лапы далеко вперед, а передние сближает еще теснее. Подкрадываясь к добыче или медленно пробираясь по снегу под защитой густых елей, куницы иногда идут шагом, оставляя двойной ряд округлых отпечатков.
В помете куниц, кроме шерсти и косточек грызунов, обычна примесь семян и кожицы ягод, еловой хвои и хитиновых частей насекомых. По форме и размерам он неотличим от помета соболя.
Хорек, норка, горностай, ласка. В большинстве мест из следов мелких хищников чаще всего попадаются тонкие запутанные стежки, оставленные горностаями и хорьками. В Восточной Сибири очень обычны также следы колонков, до некоторой степени заменяющие там тропы черных хорей и норок, обитающих только в европейской части СССР. Норка лишь в немногих местах проникает на территорию Зауралья и Западного Казахстана. Кроме того, в ряде областей у нас акклиматизирована американская норка.
Следы черного хорька встречаются зимой на полях и лугах, на огородах и гумнах деревень, по вырубкам и лесным опушкам, а в области хвойных лесов чаще всего по «шохрам» — кочковатым лесным болотам. Кроме того, черный хорек — обычный посетитель крестьянских дворов и амбаров, где он ловит крыс и мышей, а при случае давит кур и кроликов. Иногда он забирается в кладовые и ворует там мясо и рыбу. Нередко хорек заходит даже в Москву, Ленинград, Горький, не говоря уж о более мелких городах.
В зимнее время горностай и ласка тоже не избегают соседства сельских населенных мест и часто откочевывают из лугов и леса к стогам и скирдам, привлекающим их обилием мышевидных грызунов.
Суетливая норка покрывает сетью тропок и переходов берега лесных речек, окрайки болот, нередко переплетая свой ход со следами горностая, часто поселяющегося в поймах рек, у воды.
В тайге горностай предпочитает большие зарастающие гари и вырубки, в тундрах и степях — долины рек и озер. В горных районах Средней Азии и Сибири он особенно густо заселяет каменные россыпи, занятые колониями сеноставок. На этих зверьков он охотится с постоянным успехом.

Отпечатки лап крупного черного хоря на грязи . Московская область, апрель.

Следы мелких прыжков ласки могут встретиться повсюду: и в тундре, и в лесу, и в полях у межей, и на гумнах по скирдам необмолоченного хлеба. Обычно ее путь по поверхности довольно короток, так как она чаще охотится в самих жилищах мелких грызунов и целые дни проводит в их коридорах под снегом.
Отпечаток лап черного хорька примерно вдвое меньше следа куницы, его прыжки обычно равны 40-65 см (до 1 м). У куниц они достигают 75-100 см и более (до 2 м). Отпечатки когтей и мозолистых утолщений подошвы на следах хорька очень резки. Следы норки той же величины, как у хорька, но отпечатки лап гораздо округленнее, когти короче, прыжки слабее, расстояние между отпечатками правых и левых лап шире. В то же время следы небольшого хорька — молодой самки — легко смешать со следом крупного самца горностая. В затруднительных случаях надо обращать особое внимание на «почерк» зверя. Хорек передвигается энергичными прыжками, то удлиняя их, то сокращая. Он широко рыщет по местам, населенным мелкими грызунами и лягушками, сравнительно редко ныряет в снег; след его длинен, состоит из многих прямолинейных переходов и мало запутан. Норка бегает меньше хорька, следы у нее суетливые; она набивает много тропок, охотно залезает в трещины под лед, под стога на поймах речек, под наносы хвороста и подмытые корни прибрежных деревьев.
За зимнюю ночь, а иногда и за день много набегает горностай; следы его всегда длиннее, чем у норки, и запутаннее, чем у хорька. Он охотно преследует полевок и водяных крыс в их убежищах и часто ныряет в снег, причем мелкие самки более постоянно охотятся под снегом, чем крупные и сильные самцы. Следы крупной ласки с трудом отличимы от следов небольшого горностая. Основные признаки, которыми можно’ воспользоваться, — это особенности «почерка» зверька и длина охотничьего пути.
Путь у ласки обычно очень короток; на прыжках она ставит лапки ближе одну к другой, чем горностай. Средняя длина прыжка горностая 30-40 см, максимум 100 см, ласки — 25-35 см, максимум 45 см (На Кавказе, в Крыму и местами в Средней Азии — там, где нет горностая, водятся крупные ласки, которые и по отпечаткам лап, и по «почерку», и по длине прыжков неотличимы от горностая.).
А. А. Насимович, пользуясь зимним троплением, выяснил многие подробности жизни хищных млекопитающих

Следы небольшого горностая

Лапландского заповедника. В северных лесах при достаточном обилии полевок и леммингов многие ласки, по его данным, в течение длительного времени (до месяца и более) живут на участках с площадью не больше десятка гектаров. У горностаев в том же районе и в те же месяцы размеры охотничьих участков достигали 50-100 га. Длина переходов ласки за одну охоту обычно измеряется на мелком снегу . Горьковская область, ноябрь.
немногими сотнями метров, но иногда увеличивается до 1, 5-2 км; у горностая охотничий путь в среднем равен 3 км и нередко достигает 8 км. А. А. Насимович писал:
«Путь ласки на охоте очень неровен, зверек часто отклоняется в стороны, продвигаясь вперед короткими (5-10 м) волнообразными зигзагами. Горностай, так же как и ласка, бегает «челноком», но для его поворотов характерны острые углы, очень редкие у ласки. Даже на льду озера, где нет объектов для охоты и мало «интересных» запахов, ласка бежит не прямолинейно, а то и дело сворачивает в стороны. По сравнению с другими хищниками — куницей и лисицей — поведение горностая и ласки производит впечатление суетливости; охотясь, зверьки то и дело исчезают в кучах колодника, камнях или залезают в корни елей. В лесу ласка обычно не минует ни одного встречного дерева, обязательно забегая под его крону… »
В зимнее время только немногие из этих мелких хищников

Парный отпечаток лап норки при прыжках по рыхлому снегу . Костромская область, октябрь.

придерживаются постоянного гнезда. Кочуя от проруби к проруби, норка отдыхает то под бревнами моста, то в поленнице дров, то в куче хвороста. Хорек, посетивший курятник, заночует тут же рядом, в подполье, а завтра, смотришь, он уже в старом сорочьем гнезде или под нависшими над речкой корнями ивы. В голодные дни каждый из них не прочь набить желудок чем попало; при охотничьих удачах они спешат заготовить себе запасы. Особенно запаслива норка. Найдя рыбацкую сеть или верши, набитые рыбой, она не успокоится до тех пор, пока не наполнит окуньками, плотицами и язями кладовые нор, дупел и выемок под берегами. Тогда от рыболовных снастей к ее тайникам протянутся плотные, обледенелые дорожки.
Однажды в глубокую зиму, когда водоемы уже давно скрылись под снегом и льдом, я обнаружил по следам запасы норки. По сторонам следа зверька тянулись две ровные полосы, как будто он протащил за собой саночки. Оказалось, что норка нашла на болоте под пнем спящего ужа, перегрызла его на несколько частей и по кускам волочила в укромное, устланное мхом логовище. Проворные, ловкие горностаи нередко обкрадывают норку, перетаскивают ее запасы в свои собственные кладовые. «Потаск» — след волочившейся добычи на пути от места удачной охоты до ближайшего убежища — часто встречается на зимних следах ласки, горностая и колонка. Иногда это волнистая, прерывистая линия, прочерченная хвостом водяной крысы, иногда — многократно повторяющиеся отпечатки мордочки и задка полевки, которую с трудом тащила ласка. Ласка-самка — самый маленький из наших хищников, — весящая 45-50 г, может пробежать 100-200 м, неся в зубах 35-40-граммовую полевку. Конечно, прыжки ее становятся короче, тяжелее, а теплое, бессильно повисшее тело жертвы то и дело окунается в пушистый снег, затрудняя движения хищника.
Однажды под Москвой, у станции Софрино, идя по следу ласки, переносившей добычу, я натолкнулся на место, где сойка внезапно напала на зверька. Небольшая площадка под елями была сплошь покрыта следочками ласки, отпечатками лап и раскрытых крыльев сойки; в центре истоптанного участка алело несколько застывших капелек крови. Я не сомневался, что ласка выйдет из схватки победителем, и не ошибся — след ее тянулся дальше и заканчивался под небольшим трухлявым пнем. А как же полевка? Неужели досталась вороватой, нахальной птице? По правде

Следы небольшой ласки, на коротких прыжках уносившей пойманную полевку. Справа от следов — бороздки, оставленные задними лапками грызуна . Окрестности Москвы, ноябрь

сказать, мне стало даже обидно за маленького зверька. Судя по следам, он все утро сновал по норам под кочками и кустами ив лесного болотца, прежде чем поймал полевку. Свалив сухую елку, я сделал вагу, подсунул под пенек и вывернул его с корнем. Из небольшого дупла тотчас же вывалился на снег трупик полевки с отъеденной головой, а вскоре и сама ласка бросилась наутек и мигом нырнула в кротовую нору.
Вероятно, ласка спала в дупле, насытившись одним мозгом полевки, и, отдохнув, принялась бы за остальное.
Когда на гумнах перекладывают скирды или молотят долго пролежавший хлеб, в гнездах и ходах ласки находят множество лапок, хвостиков и клочков шкурок уничтоженных ею грызунов. Ласка — один из самых полезных наших хищников; особенно ценна она тем, что истребляет вредных грызунов в их норах под снегом, в снопах, скирдах и ометах, куда не могут пробраться ни совы, ни кошки, ни лисицы. На пахотных землях и в лесных питомниках ласку необходимо охранять.
Все мелкие хищники — от черного хорька до ласки и горностая — могут подолгу не появляться на снегу, если стоят морозы и запасенного корма хватает. Особенно часто и подолгу пропадают в норах под снегом норки, хорьки и колонки. Поэтому количество следов этих хищников то резко увеличивается, особенно в оттепели, то заметно сокращается в сильные морозы.
Степной хорь и колонок. В степных районах европейской части СССР, Казахстана, Средней Азии, Западной Сибири и Бурятии встречается степной, или белый, хорь, названный так за сравнительно светлую окраску меха. В отличие от лесного черного хорька, у степного туловище покрыто желтоватой шерстью, и только ноги, брюшко и задняя половина хвоста окрашены в черно-бурый цвет; этот проворный, сильный и подвижный хищник — один из

Степной хорь .

лучших наших друзей. Он уничтожает массу вредных грызунов, особенно сусликов и хомяков, мелких полевок и мышей. Следы его очень похожи на следы черного хорька, только прыжки обычно еще крупнее; когти передних лап у него длиннее и оставляют более глубокие бороздки.
В Башкирии, Татарии и Сибири местами рядом со степным хорем встречается колонок (Колонок распространен от рек Ветлуги, Вятки и Камы на восток через всю лесную полосу Урала и Сибири до Приморья,)— ярко-рыжий ценный пушной зверек, близкий родственник норки. Следы крупных колонков очень трудно отличать от хорьковых.
Степной хорь заселяет степи, полупустыни, горно-степные и полевые угодья и только изредка заходит в лес. Колонок охотнее держится в тайге, в лесах, по долинам рек, по поемным лугам, а в лесостепи — по березовым колкам и тростникам озер. Это нужно принимать во внимание при определении следов этих хищников.
В зимнее время колонок и хорь в поисках корма оставляют довольно длинный след: колонок на Алтае в среднем около 2 км; степной хорь в Предкавказье до 4-5 км и более.
Летом основная пища хоря — суслики, тушканчики, молодые сурки, а в полупустынях — большие песчанки.
Подобно тому как полевка не может спастись от ласки, пробравшейся в ее нору, так и суслик не останется в живых, если в его жилье проникнет белый хорь. Зоологи подсчитали, что каждый хорек уничтожает за лето несколько десятков сусликов; в действительности цифра эта значительно выше, так как хищник нередко питается одним только мозгом зверьков и загрызает их гораздо больше, чем может съесть. Известен случай, когда в норе нашли 12 свежих трупов молодых сусликов, убитых хорьком; в Сибири отметили, что хорь загрыз за одну ночь и принес в нору 5 беременных самок суслика, у которых при вскрытии насчитали 30 зародышей; таким образом, всего за сутки он уничтожил 35 сусликов.

Степной хорь на прыжках.

Когда весной в степях производят затравку нор сусликов, то по небрежности и недосмотру иногда уничтожают часть степных хорьков, находящихся в норах грызунов. Необходимо внимательно присматриваться к следам зверьков и не затравливать норы, в которых можно предполагать наличие хорька, отдыхающего на гнезде своей жертвы. К сожалению, молодые хорьки и мелкие взрослые самки нередко проникают в нору суслика, не расширяя ее лаза, то есть не оставляя заметных следов. Нору суслика, разоренную крупным хорьком-самцом, узнать нетрудно: перед ней всегда есть большая, вытянутая в длину кучка свеженарытой земли, гораздо большая, чем холмик почковидной формы, выбрасываемый самим сусликом. Земля, нарытая хорьком, состоит из мелких комочков — он роет только когтями, а суслики используют при копании и когти ж зубы, откусывая резцами сравнительно крупные куски сухой глины. Еще более заметны следы хорька на сусликовине, избранной в качестве постоянного жилья. Вот описание одной такой норы степного хоря, сделанное мной в июне 1950 года на Присарпинской низменности Волгоградской области.
«Сусликовина около 4 м диаметром расположена на чернополынном солонце, густо населенном малыми сусликами. Из пяти ходов норы четыре сильно расширены хорьком; перед каждым лазом выброс земли в форме длинного овала, прорезанного глубоким желобком, идущим к входу. На самом большом земляном выбросе — свежая шкурка взрослого суслика без лап и хвоста». Так выглядит при беглом осмотре летнее жилье этого неутомимого истребителя сусликов.

Когда первый снег оденет пожелтевшую осоку и кусты ежевики, а ручей, еще не успевший замерзнуть, покажется еще

Следы крота на рыхлом неглубоком снегу . Окрестности Москвы, октябрь.

глубже, еще синей среди посветлевших берегов, тогда, словно кружево, протянутся по молодому снегу узорные следочки звериной «мелкоты».
Те, что прятались среди кочек осокового болота, в ивняках и бурьянах, в снопах, под стогами, в подземельях, дадут знать о своем существовании, покажут, как они бегают, прыгают и поедают корм.
Но пройдет неделя-другая, настанут холода — и на всю зиму замрет жизнь, скроется под снегом. И не увидишь больше тонкого узора следов на чистой, сверкающей поверхности сугробов. Только ближе к весне, когда «солнце повернет на лето» и начнет пригревать, снова появятся на снегу мелкие следочки землероек, полевок и мышей.
Крот. Вот издали чернеет на снегу длинный ряд небольших кучек земли. Это крот, пока не замерзла почва, спешит провести еще одну галерею. Здесь он вышел на снег и оставил небольшую прямую дорожку. Глубокая борозда тянется от норки к норке, и в ней с промежутками в 1 см виднеются отпечатки задних лапок. Передние, роющие лапы мало помогают при ходьбе и оставляют лишь слабые отметины.
Обратите внимание, что длина шага лишь иногда превышает расстояние между отпечатками левой и правой лапок.
Это следы тяжелого коротконогого тихохода, глубоко проваливающегося в снег. Недаром крот боится длительных прогулок: протащился 5 м и опять надолго скрылся в подземелье. Разве только в сильную оттепель он снова решится показаться на снегу, чтобы провести еще такую же бороздку.
Зато как ему привольно под снегом копаться в опавшем ковре листьев и густой траве, куда на зимовку собрались земляные черви, слизни и насекомые!
Ни совы, ни канюки, ни лисицы теперь кроту не страшны; под защитой сугробов всю зиму расширяет и удлиняет он сложную сеть охотничьих ходов, по всем направлениям «минирует» толщу снега.
Мыши. А вот следы легконогого скакуна. Его прыжки длиной до полуметра, а отпечатки лапок собраны в кучки трапециями, совсем как у белки; за каждой группой — тонкая черта довольно длинного хвостика. Взад-вперед, туда и сюда несчетное число раз протянулась через поляну паутина следа. Здесь норка полевой мыши — житника, а там, за поляной, заросли репейника, низко склонившегося под тяжестью сырого снега. Хороши маслянистые репейные семена, да грызть их там, на открытом месте, слишком опасно — очень много мышиных врагов бродит и летает вокруг. Пришлось зверьку потрудиться и перетащить все запасы поближе к «дому».
Немного дальше еще более миниатюрные следы оставила мышь-малютка. Позднее, зимой, нигде не увидишь ее следа. Крошечный зверек заберется куда-нибудь в густые заросли, наглухо погребенные сугробами, или в душистую толщу хлебных скирд.

Слева — следы крупной рыжей лесной полевки на прыжках по неглубокому снегу, справа — небольшой лесной мыши . Окрестности Москвы.

Прыжки лесной мыши и отпечатки ее хвоста длиннее, чем у полевой. Полевая мышь прекрасно уживается в лесу, особенно в молодняках и на опушках; лесная, в свою очередь, часто поселяется в оврагах среди полей, где нет ничего, кроме бурьянов и кустиков шиповника.
Но в лесах, особенно широколиственных, с обилием дуба и лещины, в средней и южной полосе европейской части СССР, лесные мыши составляют преобладающую часть населения мелких грызунов. Оба вида мышей предпочитают передвигаться по снегу под защитой кустов и деревьев. По открытым местам они скачут большими поспешными прыжками.
При глубоком снеге мыши выходят редко; в оттепель — охотнее, чем в мороз.

Следы серой (обыкновенной) полевки, бежавшей рысцой по рыхлому снегу Окрестности Москвы,

Гораздо чаще, чем мыши, по снегу бегают рыжие лесные полевки. После сильных ветров, когда снег в лесу усыпан летучками липы и ясеня, мыши кормятся совместно с лесными полевками, охотно покидающими свои подснежные гнезда ради щедрого, пира. Плоды, обитые дроздами и свиристелями с крушины, можжевельника, рябины, вскоре- подбирают полевки. Оба вида лазят на деревья, нередко помещают гнезда в дуплах. Однажды зимой близ города Горького я выгнал лесную мышь из покинутого гнезда белки с высоты более 6 м.
Большая, или желтогорлая, лесная мышь значительно крупнее обыкновенной. Это настоящий древолаз, поднимающийся за желудями и орехами на кроны высоких деревьев. Прыжки желтогорлой мыши очень длинны — иногда более метра; недаром местами ее зовут скакуном. В степь и поля эта мышь заходит очень редко — она настоящий обитатель леса.
Полевки. Серые полевки — обычнейшие грызуны полей и лугов — тяжелее и менее подвижны, чем мыши. Их след при кормежке редко уходит от норки дальше 8- 10 м. Часто они бегают, а не скачут и оставляют два сплошных ряда отпечатков. Если же скачут, то следы лапок ложатся попарно, и весь путь напоминает ход небольшой ласки. ч Никогда группа отпечатков их лап не имеет формы трапеции — лучший признак отличия следов серых полевок от следов мышей. Другое дело рыжие лесные полевки. Они очень подвижны, нередко уходят на кормежку за несколько сотен метров от норы. След их напоминает мышиный. Но прыжки у них короче, чем у мышей (обычно 10-20 см).
Серые полевки очень зябки, поэтому при сильном морозе с ветром они избегают показываться на поверхности снега, но и под снегом хищники не оставляют их в покое. Ласка охотится за полевками в норах; слегка расширив снежные галереи, спускается туда горностай, врывается хорь.

Следы той же серой полевки на прыжках . Они на первый взгляд напоминают следы ласки, но прыжки короче, отпечатки расположены не косыми, а прямыми рядками.

Перепуганные полевки выскакивают наружу и нередко погибают от сильного мороза. Их замерзшие трупы я неоднократно находил близ нор, разрытых горностаем. В период зимней подснежной жизни серые полевки, обитатели полей, и полевки-экономки, живущие на болотах, сырых лесных лугах и зарастающих гарях, прокапывают вертикальные ходы — «отдушины», идущие от земли к поверхности сугроба. После каждой пороши зверьки тщательно прочищают засыпанный снегом вентиляционный ход, на минутку выглядывают, наполовину высунув голову, и снова скрываются в более теплые, нижние ходы.Только по этим «отдушинам» да по следам лисиц, выбрасывающих на поверхность теплые гнезда грызунов, можно в холодную пору зимы судить о расположениипоселений полевок. Если снег недостаточно глубок и мороз добирается до полевок или

Следы рыжей полевки, разгрызавшей орешки липы

затопило их ходы водой при оттепели, зверьки покидают насиженное место и пускаются на поиски нового. Длина следа переселяющейся полевки
нередко измеряется многими сотнями метров, если зверек сразу же не попадется на глаза сове, ворону или канюку-зимняку. Такая бродячая полевка бегает по полю вслепую, наугад, делает большие круги и петли, иногда несколько раз пересекает свой первоначальный след, прежде чем уйдет под снег где-нибудь в зарослях бурьяна или в кустарниках. Если полевок много, то постепенно одна за другой, покидая поля и луга, они «просачиваются» в стога сена, в скирды хлеба, в кустарники и собираются там десятками и сотнями. Но многие из зверьков погибают по пути в когтях хищников или просто замерзают на снегу, не имея возможности прокопать твердый наст и скрыться от холода.

Следы землеройки — малой бурозубки: слева-на коротких прыжках, справа — на бегу . Окрестности Москвы, март.

В октябре, при первых порошах, часто можно видеть следы массового выселения серых полевок на межи и луговины с только что перепаханных участков стерни или пара. Домовые мыши, летом часто выселяющиеся на поля, осенью с первыми заморозками тоже пускаются в путь. В некоторые годы сотни и тысячи переселяющихся мышей наводняют степные деревни и села, заселяют скирды хлеба на токах, проникают в дома, зерно хранилища и амбары, десятками тонут в колодцах, портят продукты, обувь, одежду, постройки. Кошки в такие годы не успевают справляться с добычей и нередко погибают, заражаясь от мышей опасными болезнями. Изучение следов осенних и зимних переселений домовых мышей, серых полевок и водяных крыс представляет очень большой интерес. Не зная причин и условий этих передвижений мелких грызунов, трудно охранять от них парники, посадки лесных полос, сады, овощехранилища и скирды необмолоченного хлеба, трудно также проводить врачебно-санитарые меры с целью предупреждения заражения людей туляремией и некоторыми другими болезнями.
Иногда в период предзимья выпавший первый снег по прошествии одной-двух недель оседает и стаивает. В это время очень интересно обследовать колонии полевок, замеченные до снегопада, — за короткий срок зверьки успевают проложить в снегу огромную сеть ходов. Иногда далеко тянущиеся прямые ходы указывают на то, что полевки переселяются не только по поверхности снега, но и под его покровом.
Водяная крыса уже ранней осенью устраивает большие подземные ходы, запасает в кладовых корневища и клубни или переселяется в лес, в стога сена и овощехранилища. Зиму она проводит еще более скрытно, чем мелкие полевки. Следы ее на снегу попадаются редко, обычно только при очень теплой погоде или, наоборот, при сильных морозах и малоснежье, вызывающих глубокое промерзание почвы. Такое промерзание заставляет выселяться водяных крыс и кротов; но путешествия по снегу не проходят даром: косточки и шерсть этих зверьков начинают часто встречаться в помете лисиц и зимних погадках пернатых хищников. Иногда водяная крыса покидает нору, преследуемая забравшимся к ней хорем или горностаем. Следы ее на снегу похожи на следы серой полевки, только много крупнее. Тяжелый зверек на рыхлом снегу оставляет бороздку шириной до 5 см; расстояние между отдельными отпечатками ног-около 6-7, 5 см. Довольно длинный хвост крысы местами касается снега, давая отпечатки в 7-10 см длины.
Ондатра. Иногда на рыхлом снегу можно заметить длинную, глубокую борозду шириной 10-12 см, частые следы лап и волочившегося узкого уплощенного хвоста. Тропление следа «в пяту» обязательно приведет к реке или озеру. Это мускусная крыса — ондатра — решила переменить местожительство и отправилась на поиски другого водоема. Многочисленные и дальние переходы ондатр по снегу — верный признак неблагополучия в поселениях этих зверьков: или лед стал слишком толстым и лег на дно, что мешает ондатрам доставать корневища, или наледи (Наледи — вода, появляющаяся на льду при оттепелях, паводках и т. п.) затопили их жилища и т. п. Когда ондатра бежит рысью по неглубокому снегу, следы имеют вид зигзагообразной дорожки со срединной бороздкой от волочившегося хвоста. При беге прыжками остаются группы отпечатков лап, подобные беличьим («трапеции»), и следы хвоста в виде восклицательных знаков. Ранней весной на речках с полыньями и прорубями ондатры утаптывают целые площадки снега — зверьки выходят греться на солнце и играть у открытой воды, когда приходит конец их подледной зимней жизни.
Землеройки. Зимние следы землероек на первый взгляд сходны со следами рыжих лесных полевок, но значительно мельче и не столь глубоки; эти зверьки не проваливаются даже на очень рыхлом снегу — так они легки (обыкновенная землеройка-бурозубка зимой весит всего 6-8 г; малая бурозубка — 3-4 г; более крупная — кутора, весящая 16-18 г, на снегу появляется только с осени, а зиму проводит в глубоких ходах). Там, где снег ложится на землю плотно, где нет в нем пустот и ходов под мелкими елочками, кочками и буреломом, землеройкам трудно кормиться, и они часто выходят на поверхность, чтобы перебежать на новое, более удобное место.
Плохо приходится этим мелким насекомоядным зверькам при сильном смерзании лесной подстилки или появлении плотного наста: они почти полностью лишаются доступа к мелким жукам, куколкам и личинкам, зимующим среди опавшей листвы и в рыхлом верхнем слое почвы. В такую зиму землеройки много бегают по поверхности снега даже в сильные морозы, подъедая мелкие семена березы, сбитые с ветвей кормившимися чечетками, а ближе к весне ищут на обледеневшем насте вылетевшие из шишек крылатые семена ели и сосны. При оттепелях отяжелевший снег опадает с деревьев вместе с хвоей, сухими веточками и лишаями, увлекая вниз зимующих на деревьях насекомых и их яички. Землеройки пользуются этим и всю зиму пролизывают ходами толщу снега под кронами хвойных деревьев, уничтожая много мелких вредителей леса. Часто появляясь на снегу, эти мелкие остроносые зверьки нередко становятся добычей сойки или попадают в когти лесных сычей. На конце следа землеройки остается тогда только ямка да легкие отпечатки двух широких тупых крыльев.

В средней полосе первый снег нередко застает еще не отлетевших на зимовку вальдшнепов. Так было в октябре 1946 года под Москвой, следы вальдшнепа, запускавшего клюв в землю через 5-сантиметровый слой снега. Видны дырки, сделанные клювом, и следы лба птицы, погружавшегося в снег.

Осенью к ним присоединяются семь северных видов птиц, для которых наши снежные края — своего рода теплый юг, к нам эти птицы прилетают на зимовку (Речь идет о фауне средней полосы европейской части СССР.). Птицы мало чувствительны к холоду. Перья хорошо защищают их тело, температура их крови высока.
Почему же трясогузки, ласточки, мухоловки улетают от нас осенью, а более слабые — корольки, пищухи, синицы-московки — остаются зимовать? Голод гонит трясогузок и ласточек к югу. Они питаются насекомыми, которых ловят на лету, а в холодное время, когда насекомые спрячутся в укромные убежища, этим птицам трудно добывать свой корм. Но подвижные, бойкие корольки и синицы, заглядывающие в каждую щель, осматривают каждую веточку и клочок лишая, умеют и в стужу найти взрослых насекомых, куколки или яички. Кроме того, некоторые из оседлых или кочующих птиц (сойки, кедровки, поползень, гаички и др. ) пользуются зимой запасами корма, заготовленными с осени.
Много нужно ловкости, терпения, чтобы зимой добывать себе корм, и тем интереснее познакомиться со следами наших зимующих птиц.
Всякий знает лиловые «башмачки» — цветы борца и высокий коленчатый дудник, пестреющие летом на лесных полянах; но не многим известно, какое множество живых существ зимует в полых обломанных стеблях этих растений. В узких трубках стеблей рядами сидят оцепеневшие комары, жуки, пауки, висят куколки бабочек. Крупные гусеницы, укрывшись в стеблях, затыкают вход искусно сделанной пробкой.
И я до тех пор не знал об этих зимующих сборищах, пока не обнаружил следов птичьей работы. В стенках стеблей зияли многочисленные отверстия, на снегу лежали раздробленные кусочки. Старых, подгнивших стеблей птицы не тронули. Я разломил и осмотрел эти стебли — насекомых в них не оказалось.
Позднее, наблюдая за стайками лазоревок и гаичек, я узнал, что именно эти синички добывают себе корм, проклевывая и разламывая крепкие стенки стеблей.
Когда при первых заморозках пауки и гусеницы начнут спускаться с деревьев

Слева — «головка» репья, использованная щеглом, справа — большой синицей .

вниз, часть их остается на снегу. В эту пору мелкие следы гаичек и гренадерок постоянно встречаются под хвойными деревьями — синички-гаички прыгают внизу, собирая со снега мелкую живность, опоздавшую уйти на зимовку в лесную подстилку. В голодные дни морозных месяцев гаички часто осматривают снег на местах кормежки белок, клестов и кучки коры, сбитой дятлами, отыскивая среди чешуек шишек и сора случайно потерянные личинки, семена ели и сосны. (Сами гаички

Лазоревка за «работой»

не могут доставать семена до тех пор, пока у просохших шишек не раскроются чешуи. Это происходит в конце зимы, когда сильно пригреет солнце. ) Весной, в период раскрывания шишек ели и сосны, снова много следов синиц и чижей появляется на снегу — птички собирают вылетевшие маслянистые семена хвойных.
Следы кормежки мелких зерноядных птиц часто попадаются зимой, но далеко не всегда удается определить вид птицы. Мелкие семечки, осыпавшиеся на снег и рассеянные под зарослями лебеды, под березами и ольхами, чаще всего указывают на

Следы коротких прыжков хохлатой синицы (гренадерки) на снегу под деревом . Как и У других птиц, лазящих по ветвям, три передних пальца у синиц тесно сжаты, расположены один по отношению к другому под очень малым углом (ср. со следами сойки и со следами наземной птицы — серой куропатки.

кормежку чечеток. Пуночки — снежные подорожники — ощипывают колоски диких злаков или метелки лебеды в открытых полях; в снежные зимы кормятся на проезжих дорогах. Отпечатки их лапок отличаются очень длинной чертой на месте заднего когтя (шпорцы). Более мелкие следы овсянок также имеют отпечаток удлиненного когтя, но прыжки их коротки (пуночка бегает крупными шажками), да и кормятся овсянки чаще всего на гумнах вместе с полевыми воробьями, голубями и галками. При сильных морозах некоторые мелкие птички, как мне удалось выяснить, ночуют в снежных норках. Таких наблюдений сделано еще очень мало, поэтому изучению следов ночевки нужно уделить особое внимание.
Там, где в лесу проводили дни молчаливые стайки красногрудых снегирей, на снегу лежат вскрытые летучки ясеня, кленов и чешуйки мелко погрызенных почек. Пустые оболочки цветочных почек сосны и ели, сброшенные на снег, обозначают места кормежки щуров. Ненасытные свиристели оставляют много помета из непереваренных ягод по зарослям можжевельника, шиповника и рябины. Дубоносы, как и летом, кормятся белыми ядрышками вишни и черемухи, раскалывая косточки сухих, кое-где оставшихся на ветвях плодов. Ни один птичий клюв, кроме клюва дубоноса, не способен проделать такую работу.

Следы синицы-гаички, искавшей потерянные белкой еловые семена на месте ее кормежки . Окрестности Москвы.

Короткие прыжки сойки и отпечатки ее тупых крыльев нередко можно встретить там, где она схватила лесную полевку или выкопала из-под снега желуди, спрятанные еще осенью. Летом обитательница лесов, зимой сойка нередко кормится в ягодных кустарниках по пойме рек, на оживленных лесовозных дорогах, где копается в конском помете, на гумнах деревень, около куч овсяной соломы. Не удивляйтесь, если найдете здесь следы ее длинных прыжков.
Обезглавленная, зажатая в расщеп ветвей или насаженная на колючку одинокого куста, полевка или землеройка отметит вам место, где, охотясь за мелкими зверьками и птичками, коротает зиму серый северный сорокопут.
Крупные следы воронов, собравшихся поохотиться сообща, вы найдете перед входом в снежное логово перепуганного зайца или у стога сена, где на снегу были съедены внутренности полевки, брошенные совой.

Отпечаток правой лапки сойки и следы прыжков этой птицы на первом снегу,

Сорока, прыгавшая по меже у лесной опушки, поможет вам определить свой след,

Еловая шишка в станке пестрого дятла

оставив на сугробе отпечаток длинного ступенчатого хвоста. Многочисленные следы ворон остались на снегу там, где черная стая расклевала раненого зайца, сумевшего уйти от охотника. Около падали и на «волкоединах» — местах пиршества волков — сойки, сороки и вороны оставляют интересные следы растаскивания и запрятывания мелких кусочков корма про запас. Они улетают с добычей метров за сто — двести от падали и закапывают лакомые куски в снег. Иногда другие сороки и вороны по следам своих товарок отыскивают их склады и расхищают припрятанное.
Еловые, лиственные и сосновые шишки с порванными или слегка отвернутыми чешуями, лишенные части семян, равномерно рассеянные в снегу хвойного леса, — указание на пребывание клестов, скорее всего еловиков. (Сосновик и белокрылый клест в средней полосе редки. ) Своеобразно устроенный клюв этих птиц позволяет им легко, не ломая чешуи, доставать семена. Поэтому шишку, использованную клестом, легко отличить от шишки, побывавшей в лапках белки или раздолбленной в «станке» большим пестрым дятлом.
Целые кучи обработанных шишек образуются под деревьями, в стволах которых пестрым дятлом искусно сделаны углубления-«станки» разных калибров-для удобного раздалбливания шишек хвойных деревьев. Использованные шишки лежат врассыпную, если «станок» помещается высоко, и тесной кучкой — если он расположен низко. Шишки всегда сильно помяты, их чешуи расщеплены, расколоты продольно, иногда сильно отогнуты. По следам на свежем снегу можно

Следы ворона (левый отпечаток )

установить, сколько шишек в день нужно дятлу, сколько у него «станков». Найдя один «станок» и идя на легкий стук, несущийся из глубины леса, почти всегда можно подойти к большому пестрому дятлу, работающему на другом «станке».

Сорока.

Любопытно последить за этой птицей. Дятел слетает со «станка», оставив в нем разбитую шишку. Крикнув свое бодрое «кик-кик-кик», он вспархивает на вершину ближайшей сосны и исчезает в ее запорошенной снегом хвое. Вскоре вы видите, как, найдя шишку и несколько раз ударив клювом по ее черешку, дятел на одно мгновение повисает на шишке и, оторвав, слетает вниз, к «станку». Здесь, цепко держась. за неровности коры, он перекладывает волгу в лапы и начинает клювом выдергивать из «станка» старую, разбитую шишку. Ловким, даже лихим движением головы дятел швыряет ее в сторону, крепко заколачивает в «станок» свежую шишку, легким ударом проверяет, хорошо ли она держится, и начинает разбивать чешуи, доставать смолистые мелкие семечки. «Тук-тук, тук-тук» — целыми днями, от рассвета до вечера, несутся стуки из ельника к ельнику, из сосняка к сосняку.
Если в лесу мало хвойных деревьев или если год был неурожайный на шишки, большие пестрые дятлы кормятся только насекомыми. Кора, обитая со здоровых и полузасохших, больных деревьев, темными кучками лежит на снегу, у основания стволов; в мягкой древесине всюду светлеют выдолбленные мелкие отверстия. Большие гнилые пни, упавшие стволы разбивают на мелкие щепы черные дятлы, если обнаружат гнезда муравьев, жирные личинки златок или усачей. Черный дятел-желна лучше всех своих родичей справляется с долблением твердой, смолистой древесины хвойных. Глубокие пробоины в стволах и надземных «корневых лапах» елей — обычные следы его зимней работы. Если лакомый кусочек упадет вниз и дятел не поленится спуститься за ним, на снегу отпечатываются замечательные дятловые лапы (два пальца вперед, два назад ( У трехпалого — два пальца вперед,

След сороки, садившейся на снег. Виден отпечаток полуразвернутого ступенчатого хвоста .

третий может обращаться и назад и вперед,)) и жесткий заостренный хвост.
Размеры следов позволяют иногда точнее определить вид дятла.
Следы лап с «дятловым» расположением пальцев оставляют также совы, в небольшом числе зимующие по лесам, а на юге — и по степям. Чаще всего попадаются следы совы, наиболее обычной в средней полосе и на Кавказе, — серой неясыти, сделавшей несколько прыжков перед взлетом или в погоне за лесной полевкой.

Слева-отпечатки правой лапы сороки, справа-серой вороны .

На вершинах стогов можно найти следы сильно опушенных лап и крупные погадки белой полярной совы. Сходные с ними следы филина отыщутся в лесной глуши или в заросшей

След правой лапы совы — длиннохвостой, или уральской, неясыти — на влажном. снегу Костромская область.

степной балке около трупа полусъеденного зайца. Хищник будет летать сюда до тех пор, пока на месте удачной охоты не останется одна только «утолока» — пятно уплотненного снега с редкими брызгами крови и клочьями шерсти.
Много следов болотной совы можно найти на снегу около «отдушины», где птица подстерегала полевку.
Зимующие у нас дневные хищники немногочисленны. Скорее всего мы можем рассчитывать встретить следы на месте отдыха канюка-зимняка, охотившегося за полевками, да перья галок, голубей или куропаток на местах кормежки самого свирепого из ястребов — тетеревятника. Нередко он ловит и белок. У пойманного зверька, прежде чем начать есть, ястреб тщательно выщипывает не только мех с тела, но и волосы с хвоста. На снегу остается темноепятно шерсти; весной поползни и синицы растащат ее для витья гнезд.
Как-то, разыскивая по пороше русака, мой отец был поражен неожиданным исчезновением заячьего следа на открытом, заснеженном месте.

Следы шагов уральской неясыти

Несколько дальше нашлась разгадка: на снегу запечатлелись редкие удары мощных крыльев. Орел-беркут схватил русака и поднял в воздух. Но сильный заяц вырвался из когтей.
Вскоре удалось его выследить в убить: оказалось, что беркут когтями разорвал русаку кожу на спине и одно ухо во всю его длину.
В бурьянах и на гумнах деревень, там, где держатся стайки мелких птичек, иногда встречаются следы охоты двух мелких хищников-птицеедов: соколка-дербника и ястреба-перепелятника.
Однообразна зимняя суточная жизнь тетеревиных птиц (К семейству тетеревиных относятся глухари, тетерева, белые и тундряные куропатки и черные рябчики-дикуши), и следы их несложны. Этим птицам едва хватает короткого декабрьского дня, чтобы плотно набить зоб пищей и залечь спать на 20 часов — до новой кормежки. Стайки тетеревов кормятся в редколесье, ощипывая сережки и почки березы, ольхи, молодые шишечки сосны. Глухари ломают побеги и срывают хвою сосны, кедра, можжевельника, ели; рябчики — сережки и почки ольхи, ивы, березы. Под деревьями можно найти поломанные птицами веточки, упавшие на землю побеги и следы инея, осыпавшегося с потревоженных вершин,
Нередко глухари долгое время кормятся на отдельных, чем-то особенно привлекательных для

След левой лапы глухаря-самца на неглубоком снегу . Вологодская область, январь,

них соснах или небольших группах деревьев. Верхушки таких сосен становятся ощипанными, поредевшими.
Пока снег неглубок, тетерева продолжают вылетать на поля, как осенью, и целыми стаями ходят по овсяным жнивьям, ощипывая оставшиеся метелки. Следы их в это время очень длинны; часто по первым порошам встречаются большие тетеревиные «наброды» и на брусничниках, где птицы собирают ягоды, еще не запорошенные снегом. Позднее все кормежки тетеревов происходят на деревьях, и только около кустов можжевельника изредка встречается много тетеревиных следов на снегу (можжевеловые ягоды — любимый корм тетеревов).
Отпечатки лап глухаря, настолько своеобразны, что, пожалуй, не нуждаются в описании. Следы глухарки значительно меньше и напоминают следы домашней индейки, с которыми отчасти сходны и следы самца.
Следы тетерева сходны со следами некрупных домашних кур, но шаги несколько мельче. Зимний помет его имеет желтую или ржавую окраску и состоит из остатков пыльниковых сережек березы, ольхи, ивы и частей веточек. Зимой тетерева держатся большими стаями, а рябчики уже с осени живут парами и зимой предпочитают укрываться в густых ельниках или очень частом молодом чернолесье. Отпечатки ног рябчика несколько мельче, боковые пальцы расположены под меньшим углом к среднему, нежели у тетерева, задний палец дает явственный отпечаток.

Зимний помет глухаря, тетерева и рябчика .

Помет рябчика зимой окрашен или в желтый цвет, при кормежке на березе, или в ржавый, если птица кормится ольховыми сережками и ветвями. Летний помет тетеревиных может быть черно-синим, если главным кормом были ягоды черники, зеленоватым — при поедании травянистых частей, розово-бурым — при кормежке на бруснике.
Пока снег неглубок, рябчики и глухари ночуют на деревьях; позднее устраиваются на ночлег в неглубоких снежных ямках — «лоточках», а в морозную пору спят в снежных норах, каждый день закапываясь на новом месте. При этом все

Следы рябчика на медленном ходу . Костромская область.

тетеревиные птицы выбирают места с наиболее высоким и рыхлым снегом: небольшие поляны, просеки, заброшенные летние дороги. (Под деревьями, особенно под хвойными, снега

Место ночлега рябчика в снежной норе . Углубляясь под снег, птица в четырех местах оставила следы головы, «промеряя» толщину потолка норы. Видно отверстие, через которое рябчик вылетел утром, и следы крыльев. Длина норы 2, 5 и. Костромская область, январь.

всегда меньше, чем на открытых местах, кроме того, он плотный, полный мерзлых комков, упавших с ветвей. Поэтому закапываться под деревьями труднее, да и нора получается более холодная. ) Иногда рябчики и тетерева ныряют в снег с разлету, оставив на его ровной поверхности небольшой бугорок над входом в нору; иногда они идут, выбирая месте, а затем медленно погружаются в рыхлую толщу. Бывает и так, что, зарываясь в снег, птица несколько раз поднимает голову, как бы измерял высоту снежного потолка, и оставляет несколько «окошечек» на пути к своей скрытой спальной камере.
В глухую зимнюю пору рябчики и тетерева проводят в норах не только ночь, но и большую часть дня. Зная, где закапываются в снег тетерева, можно с успехом охотиться тотчас весле окончания их утренней кормежки, то есть с 10- 11 часов утра до наступления темноты. Стрельба тетеревов «из лунок» — увлекательная охота; для ее успеха нужно уметь с одного взгляда отличать старые покинутые норки от свежих, в которых скрываются птицы. Тетерева и рябчики так крепко сидят в норах, что мне не раз приходилось наезжать лыжами на птицу, и она вылетала из снега прямо у моих ног.
Иначе ведет себя белая куропатка. К зиме у нее отрастают широкие длинные когти и густое оперение лап. Белоснежная птица, как на лыжах, легко ходит по снегу. Целыми днями бегают стаи белых куропаток среди зарослей ивняка или низкорослой березки, обламывая побеги с мелкими ароматными почками. Причудливой сетью следов опутывает стая заиндевелые кустарники на месте кормежки. При полуденном и ночном отдыхе каждая куропатка делает в снегу неглубокое овальное логовище, очень похожее на логовище «непонорившегося» (Понориться — на языке охотников значит спрятаться в нору; непонорившийся — отдыхающий открыто на поверхности снега и земли.) зайца, но только меньшей величины. Обычно птицы одной стаи устраиваются не далее 0, 5-2 м одна от другой. В глубокие норы белые куропатки зарываются только при сильных морозах;

Слева — отпечаток лапки белой куропатки в зимнем оперении (январь), справа — весной на последнем снегу (май). Оперение пальцев вылиняло, длинные зимние когти еще сохранились . Вологодская область.

поэтому на их следах чаще встречаются открытые логовища — «лоточки». Белые куропатки так неохотно поднимаются на крылья и так долго могут идти по снегу, что нередко их удается найти по следу, «стропить» или «сойти», словно зайца ( Перед ночевкой белые и серые куропатки улетают с места кормежки и тотчас зарываются в снег там, где сядут, почти не оставляя следов. Этим они затрудняют охоту своих врагов — наземных хищников.). (Это отчасти применимо к фазанам и серой полевой куропатке. ) Помет белой куропатки по форме и размеру похож на тетеревиный, но в нем всегда очень много древесных волокон от тонких веточек, которые всю зиму «стрижет» и ест эта птица.
Серые полевые куропатки стайками, по 10-25 штук, держатся в степи, в оврагах, среди обработанных полей или у деревенских гумен. Как и тетерева, они кормятся или один раз в день до полудня, или два раза

Следы серой куропатки на мелком снегу. Горьковская область.

(утром и вечером), а в полдень отдыхают. Отпечатки ног этой птицы очень похожи на следы домашнего голубя-сизаря, но шаги значительно длиннее. Пища серой куропатки — зерна хлеба, а особенно проса, семена сорных трав, плоды шиповника, которые ощипываются с земли (на ветви куропатки не садятся). Очень охотно эти птицы кормятся на обнаженных от снега озимях, где лакомятся мерзлой зеленью всходов и роются в комьях земли. Куропатка много бегает по земле и плотному снегу. Следы показывают, что при выпадении глубокого снега эти птицы начинают посещать места кормежки зайцев-русаков. Зайцы, доставая озимь, разрывают снег до земли, и . куропатки, собираясь на расчищенное место, склевывают оставшиеся всходы.
Родственная серым куропаткам горная курочка, или кеклик, держится на Кавказе, в полосе горных степей и лугов, и широко распространена по предгорьям и хребтам Средней Азии. По следам и помету кеклик напоминает куропатку, но шаг его крупнее. В отличие от тетеревов, закапывающихся в снег не ближе 2-3 м один от другого, серые куропатки при морозе устраиваются на отдых тесной кучкой — жмутся плечом к плечу. Иногда на пашне, едва запорошенной снегом, находишь раскопанное овальное пятно в 1, 5 м диаметром, а на нем десятка три небольших ямок. Это место ночлега стаи куропаток, согревавших друг друга.
Следы горной индейки, или улара, — увеличенная и более грубая копия следов серой куропатки.
Различные подвиды фазанов распространены у нас в Предкавказье и Закавказье, в Средней Азии, Южном Казахстане, Приамурье и Уссурийском крае. Следы фазана похожи на следы домашней. курицы средней величины. Шаги его очень крупны. Фазан придерживается частых зарослей кустарников, тугаев, сухих тростников или густых бурьянов. Охотно кормится в полях под защитой кукурузы, хлопчатника, пшеницы; зимой посещает и убранные полосы. На кормежке фазан много бегает и очень неохотно перелетает; даже спугнутый, он нередко предпочитает убегать и не поднимается на крыло. Оставленный фазаном длинный след помогает зимой отыскать птицу.

Свежеют с каждым днем и молодеют сосны,
Чернеет лес, синеет мягче даль,
Сдается наконец сырым ветрам февраль,
И потемнел в лощинах снег наносный…

И. Бунин

По ночам еще стоят крепкие морозы, но дни становятся длиннее, солнце начинает заметно пригревать. Первые вести о приближении весны приходят так рано, а «весна света» так долго не отступает перед «весной воды» — порой бурного снеготаяния, что конец зимы наступает как-то очень постепенно.
И фенологи до сих пор спорят, что же считать истинным началом весны.
Уже с конца января в лесу, хотя и редко, слышатся барабанные трели дятлов, песни большой синицы и серенькой гаички-пухляка. Потом в солнечные тихие дни начинают бормотать тетерева, зазвенят песенки овсянок, флейтовые свисты поползней.
В эту же пору (в средней полосе — с конца февраля) лисы справляют «свадьбы».
Часто попадаются двойные следы. Приглядевшись, не трудно убедиться, что прошла пара — небольшая самка я

Следы токовавшего рябчика чертившего снег крыльями

крупный самец, по-охотничьи — «лисовин», с более широкими и округлыми отпечатками лап. На отдых они обязательно устраиваются близко друг от друга и начинают все чаще навещать старую нору. Выходя из подземного жилья, лисы тотчас отряхиваются, освобождаясь от глинистой пыли, набившейся в шубу. Осевший снег, покрытый этой пылью, делается красноватым.
У зайцев нет ни постоянных пар, ни длительной супружеской привязанности, как у лисиц или волков. После резвившихся всю ночь беляков на лесных полянах останутся сложные узоры троп, утоптанные площадки — следы отчаянных гонок, наскоков и драк. На рассвете зайцы разбредутся в укромные уголки леса и дневной отдых проведут в одиночестве.

Тетерев.

Зная продолжительность беременности (у лисиц 52-56 дней, у зайцев 45-51), нетрудно определить срок появления молодых. Появившиеся на свет зайчата весеннего помета (охотники зовут их «настовиками») нередко погибают от холода и бескормицы. Замерзших русачков величиной меньше кулака в холодную и запоздалую весну чаще всего находят в кучах навоза, вывезенного на поля, или на проталинах.
В перепревающем навозе, как известно, образуется теплота, и это привлекает зайчат, пытающихся спастись от холода.
Когда снег осядет после сильных оттепелей и уплотнится, глухари, тетерева, рябчики все чаще слетают с деревьев и оставляют по пороше много длинных «набродов» там, где зимой встречались только их малозаметные

След серой цапли . Задний (первый) палец по длине почти не уступает боКОВЬ1М (второму и четвертому),

спальные норы. Теперь уже (с половины февраля) самцы глухарей начинают чертить снег опущенными крыльями, а немного позднее подобные следы появляются на токовищах тетеревов и в густых еловых чащах, где рябчик токовал, ухаживая за своей рябушкой. В период мартовских оттепелей появляются, наконец, следы длинных переходов черных хорьков и норок. В холода они неделями отсиживались в укромных убежищах. Значит, и этим зверькам пришла пора начинать весеннюю жизнь…
Первые прилетные птицы прибывают, когда проталины в полях еще невелики, в лесу почти всюду лежит потемневший ноздреватый

С этой ветки осины почки объел медведь . Набухшие почки молодых осин — его обычный весенний корм. Костромская область.

снег. Следы первых зябликов, собиравших вылетевшие семена ели и сосны, дроздов-рябинников и белобровиков, ворошивших слежавшиеся за зиму листья, появляются на проталинах, грязных дорогах и на сугробах снега по лесным опушкам. Рано прилетающим чибисам и вальдшнепам тоже приходится больше бегать по снегу, чем по талой земле.

Следы кулика-черныша и водяной крысы .

В солнечные дни при сильном таянии снега норки и зимние

Отпечаток задней ноги большого тушканчика и следы прыжка. Отпечаток трехпалый; ниже пальцев — след конусовидного мозолистого бугорка. Украинская ССР,

гнезда мелких зверьков быстро затопляет вода.
Какой переполох, суета и беготня в мышином царстве! Из луговых низиной, где полевки проводили зиму, снеготалая вода выживает их на обсохшие бугры, южные склоны оврагов. Но переселение не всегда проходит благополучно. Ведь в эти же дни идет пролет пустельги, лугового луня, зимняка и обыкновенного канюка — неутомимых, зорких и ловких мышеедов. Свежие пятна крови, клочки шкурок на местах отдыха этих хищников — свидетельство успешной охоты пролетных птиц. Иногда белые аисты, серые цапли и обыкновенные выпи тоже подкарауливают водяных крыс и обыкновенных полевок; не удивляйтесь, если на грязной пашне встретите их длиннопалые следы.
В этот же период весны пробуждаются от зимней дремоты и спячки некоторые зверьки северного леса, степей и гор южных окраин нашей страны.

Отпечатки левой пары лап барсука и его следы при обычном ходе — шагом. Задняя нога почти покрывает след передней; когти передней лапы очень длинны .

Бурундук, обитатель лесов Сибири и северо-востока европейской части СССР, покинув зимовочную нору в апреле, первое время бегает по снегу, оставляя следы, похожие на беличьи, но вдвое меньшей величины. Он пробуждается одно
временно с медведем, который в северной половине страны первые недели тоже бродит по глубокому снегу. Очень рано начинают выходить из норы хомяки (с конца марта), да и зимой их дремота прерывается довольно часто. В Горьковской области в январе и феврале мне не раз случалось находить их следы. Они вели иногда метров за двести — триста к норам соседних хомяков. Видимо, очистив свои собственные кладовые, зверьки ходят кормиться запасами соседей. Следы хомяка отчасти похожи на следы водяной крысы, но несколько крупнее.
В средней полосе с половины апреля уже встречаются на грязи полевых дорог своеобразные трехпалые отпечатки задних ног большого тушканчика (или земляного зайца), несколько похожие на птичьи. Они настолько характерны, что, однажды увидев, их уже невозможно спутать со следами других зверьков.
Барсуки и ежи, сурки и суслики пробуждаются от зимнего сна в одних местах при появлении первых проталин, то есть еще до полного схода снега, а в других — после его исчезновения, но до просыхания земли, и на ней хорошо отпечатываются их следы. Обыкновенный еж, если стоит теплая погода, даже под Москвой

Следы обыкновенного ежа на сырец песке . Отпечатай лап пятипалые, шаги короткие; справа — штрихи от когтей, скользнувших по поверхности песка, Остров Джарыл-гач, Украинская ССР,

иногда просыпается в конце марта. В этом случае его следы можно встретить на снегу. Отмечая появление первых следов и только что раскрытых нор (На зиму сурки, суслики, тушканчики «замуровывают» себя под землей, делая плотные земляные пробки в ходах, которыми пользовались летом, а весной прорывают новые лазы.), можно довольно точно установить окончание периода покоя зимоспящих животных. Зная сроки их осеннего залегания в норы и берлоги, легко определить продолжительность их спячки (суслики, сурки, ежи) или зимнего дремотного состояния (медведь, барсук, хомяк, бурундук). Оказывается, что малый и желтый суслики, некоторые виды сурков деятельны всего 3-4 месяца в году, а 8-9 месяцев проводят в глубокой спячке.
Когда в лесу снег останется только в тенистых местах, приходит время бурной весенней линьки зайца-беляка. В густых молодняках по вырубкам и гарям тут и там забелеют на кустах клочки его легкой и нежной шерсти — линюшки. Особенно сильно «вычесывают» беляков побеги дикой малины и колючего шиповника. Большими клоками лезет и серая подпушь лисицы, повисая на кустах, откуда скоро унесут ее в теплые гнездышки синицы и звонкоголосые зяблики. Взглянув на грязную лесную тропу, вы убедитесь, что и лапы у лисицы облиняли — отпечаток стал резким, с четкими следами мякишей пальцев. Густые «щетки» упругих волос, одевавших концы пальцев, сначала поредели, а затем полностью вылезли. Зимой они облегчали движение по рыхлому снегу, охраняли пальцы лисы от холода и поранения острыми зернами наста. Но нужда в них прошла — и «щетки» вылиняли. Всему свое время: ведь и белая зимняя шуба могла бы теперь принести беляку много неприятностей. Она так заметна на темном фоне обтаявшей земли, что скрываться от глаз хищников было бы очень трудно. Весенняя линька снежно-белых зверьков — ласки, горностая, зайца-беляка — проходит очень быстро. В первую очередь буроватой летней шерстью одевается верхняя часть тела — спина и голова; не успеет полностью сойти снег, а зверьки уже носят летний маскировочный наряд.

Следы правой пары лап ондатры на илистом песке; у отпечатка задней ноги видны следы плавательных перепонок; первый палец передави ноги очень мал и дает слабый отпечаток. Плоский хвост слегка коснулся песка нижним ребристым краем. Река Полуй, Западная Сибирь.

То же происходит у белой и тундряной куропаток. Зимой эти снежно-белые птицы совершенно теряются на фоне снега. Их лапы настолько сильно оперены, что похожи на «лыжи-снегоступы», свойственные лапам беляка. Кроме того, к зиме у них отрастают широкие длинные когти, которые служат им для раскапывания снега и добывания замерзших ягод. Зимой жизнь в тундре и северной тайге настолько трудна, что куропаткам нередко приходится прибегать к помощи северных оленей. Они собираются около стад оленей, которые раскапывают снег своими мощными копытами, добывая ягель и уцелевшие зеленые листочки осок. Куропатки как живые снежные комья рассыпаются под ногами у оленей, подбирая остатки с «чужого стола».
Весной, когда стаи куропаток разделяются на пары, начинает меняться их оперение. У самок линька проходит быстрее, и они вскоре становятся незаметными на фоне буроватой освободившейся от снега тундры. У самца вначале линяет только шея, приобретая ярко-бурую окраску, тогда как туловище еще долго остается белым. В этом ярко заметном «брачном наряде» самец токует, дерется с соперниками и ведет себя очень вызывающе, отвлекая внимание врагов от гнезда, где уже обычно сидит незаметная, скромно одетая самка.
Только к моменту вылупления птенцов заканчивается весенняя линька самца, он, так же как и самка, надевает скромный, маскирующий наряд и вместе с ней «водит» и охраняет новый выводок. Во время весенней линьки у куропаток отпадают их большие зимние когти, которые вновь отрастают осенью.
В разгар «весны воды», когда речка выходит из берегов и низины превращаются в озера, наступает удобное время для путешествий мускусной крысы — ондатры. Зверьки расселяются по рекам, плывут по болотам, нередко появляются даже в залитых водой кюветах дорог, на маленьких ручейках и т. п. Характерные следы ондатры в это время можно встретить в самых необычных местах.
Водяная крыса, проводящая зиму под снегом и в норе с запасами пищи, выходит на поверхность также довольно рано, и ее следы начинают попадаться по берегам заросших речек, прудов, осоковых болот, по тростникам озер. После таяния снега обнажаются и многочисленные следы зимней жизни водяных крыс, так же как и других зверьков (кротов, полевок, леммингов), в течение всего холодного времени года прокапывавших и выгрызавших ходы в засохшей траве, мшистом ковре, опавших листьях и талой земле.
Если с осени водяных крыс было много и зимовка под снегом проходила благополучно, в прибрежных рощах, кустарниках и садах многие деревца и кусты окажутся поврежденными. У сотен, а иногда и у тысяч осинок, ив, тополей дубков и др. водяные крысы подгрызут за зиму корни, обгложут кору и заболонь с нижней части стволиков у корневой шейки. Весной некоторые поврежденные деревца легко выдернуть из перекопанной крысами земли, так как снизу они полностью «подрублены» острыми резцами зверьков. Основание каждого из этих стволиков «заточено» на конус, древесина и кора носят следы резцов — неглубокие парные желобки, около 2 мм шириной. Иногда водяные крысы, незаметно пробравшись в сады и питомники фруктовых или лесных

Земля, заполнявшая сложные ходы, прорытые в снегу кротом, вытаяла и лежит на лугу, образуя причудливые узоры . Окрестности Москвы, конец апреля.

пород, успевают за зиму принести большие убытки. О проникновении водяных крыс при осенних перекочевках (в сентябре — ноябре) можно судить по появлению кучек земли, выброшенной зверьками из свежих, вновь прокладываемых ходов. Эти кучки похожи на кротовые, но отличаются от них большей изменчивостью величины и формы, меньшими размерами и менее правильным размещением (нет свойственных ходам крота длинных цепочек или рядов кротовин, разделенных правильными промежутками).
Некоторое сходство следов роющей деятельности водяной крысы и подслеповатого земляного отшельника привело к тому, что во многих местах водяную крысу неправильно называют кротом (крот, как известно, не грызун и принадлежит к отряду насекомоядных; его ближайший родич — выхухоль). Так нередко приходится слышать такие разговоры крестьян: «Кроты в погребе картошку поели» или: «На грядках всю морковь прикончили, а в стогах сено все с землей перемешали» и т. п. Но крот в этих грехах совсем неповинен: растительной пищи он не ест и роется в земле, отыскивая земляных червей и живущих в почве насекомых, среди которых много очень вредных для сельского и лесного хозяйства. Так, например, в лесах и лесных питомниках

Зимние ходы крота — желобки и кучки земли, выброшенные им на участке в 20 м2 лесной низинки, где зверек выкапывал из талой почвы земляных червей. Московская область, начало мая.

крот во множестве истребляет полевых слизней, проволочных червей, личинок майских жуков и гусениц подгрызающих совок. Появление кротов в лесных посадках или в саду не должно никого пугать, а перекапывание почвы водяными крысами надо считать сигналом опасности, указанием на то, что следует срочно организовать борьбу с грызунами.
Если почва зимой была талая и крысы рыли в ней ходы, добираясь до клубней, корней и корневищ растений, зверькам приходится заталкивать выброшенную землю в специально устроенные снежные отнорки. Весной, после схода снега, кроме обычных шапкообразных кучек земли, на таких местах остаются земляные валики, иногда образующие сложные сплетения, звездообразные фигуры и т. д. Впрочем, звездообразное расположение земляных валиков более характерно для следов зимней роющей деятельности крота, причем нередко на небольшом участке можно встретить полный ряд переходов от обычных летом шапкообразных кучек до очень сложных, напоминающих корни дерева.
На рисунке изображено несколько земляных выбросов, найденных весной на участке, где зимовал один крот. (Зима 1946/47 года была под Москвой очень благоприятна для жизни этих зверьков, так как почва все время оставалась талой и им легко было прокапывать в ней ходы, отыскивая себе корм. ) При появлении больших проталин и в первые дни после схода снега хорошо видна также сеть ходов, которые кроты прокладывали зимой в снегу, лесной подстилке и моховом ковре, отыскивая оцепеневших насекомых, слизней и земляных червей. Верхняя часть наземных ходов обычно прорыта в уплотненном нижнем слое снега. Ширина этих «зимних дорожек» крота — 3-4 см; они значительно шире, чем у полевок (2, 5 — 3 см); на них нет скоплений мелкого помета, обгрызенных отрезков ветвей и «обстриженных» дерновинок злаков, всегда встречающихся на местах зимовки

Молодой дубочек, погибший от повреждений, причиненных грызунами Ветви его много раз «обстригали» русаки, кору со стволика обглодали полевки-экономки Мордовская АССР.

этих грызунов.
Если с осени мелких зверьков разных видов было достаточно много, то, удачно выбрав один из дней сильного таяния снега, можно увидеть замечательно полную «запись» того, что незримо для глаз происходило зимой под корками наста, в толще метровых сугробов. Вот, например, страничка из дневника, заполненная под Москвой 9 апреля 1950 года:
«В тающих сугробах много кротовых ходов, расположенных на разной высоте от земли; они широки и часто запачканы землей, которую звери растаскивают из нор на ногах.
Особенно густа сеть снежных кротовых ходов близ пониженных мест, где в опавшей листве с осени собирается много земляных червей…
Другой тип зимних следов крота — это небольшие
ямочки-прикопки в дерне, лесной подстилке и мхе, придающие покрову проталин какой-то ячеистый и «взъерошенный» вид. Форма прикопок конусовидная, суженная книзу. Отдельные ходы сообщения кротов в толще снега и на поверхности почвы тянутся на многие десятки метров. Сеть снежных полевочьих ходов менее густа, чем у кротов.
Еще более узкие и легко обрывающиеся снежные ходики оставляют землеройки (диаметр их ходов таков, что едва умещается указательный палец). Особенно густая сеть землеройковых ходов, пронизывающая все слои снега, была под елями и соснами.
На проталинах издалека белеют оставленные при осенней рубке ветви осинок, за зиму полностью очищенные от коры серыми полевками. В отличие от беляка, полевки, обгрызая кору, почти не трогают древесины, тогда как заяц оставляет на ней глубокие рубцы и съедает много древесины тонких веток… »
Подобно водяной крысе, обыкновенные и пашенные полевки и полевки-экономки в годы их высокой численности сильно повреждают под снегом молодые деревца лиственных и хвойных пород. Тонкие побеги они перекусывают у корневой шейки и, разрезая их на куски по 4-6 см длиной, полностью очищают от коры.
Из зимних снежных ходов весной вытаивает много обрезков толщиной в спичку или карандаш, аккуратно сложенных в миниатюрные «штабели», белеющие свежей древесиной.
У более крупных деревьев полевки на корню обгладывают кору сплошным кольцом, начиная снизу и постепенно поднимаясь все выше, по мере нарастания снежного покрова. (Из-под его защиты серые полевки в морозы выходят очень неохотно). Мелкие полевки — такие же опасные враги лесного хозяйства, а местами и плодоводства, как водяная крыса, так как при случае питаются корой фруктовых деревьев. Каждое «окольцованное» деревце погибает, и сотни тысяч полевок, в некоторые годы наводняющие наши леса и посадки, могут нанести огромный ущерб, если вовремя не уничтожить вредителей с помощью отравляющих приманок ( Хорошее средство защиты от полевок — обвязывание штамба (стволика) молодых яблонь ветками ели, рогожей; помогает и утаптывание снега кольцом вокруг плодовых деревьев. Через утоптанный плотный снег полевки не могут подкопаться.).
Кроме указанных видов, древесные породы зимой повреждает также рыжая лесная полевка, в тайге — красная полевка, а на юге — лесные мыши.
Некоторые из них наносят значительный ущерб и урожаю семян лесных пород. Так, например, весной в обтаявших снежных ходах обыкновенной полевки можно увидеть целые кучи желудей, собранных и частью погрызенных за зиму; в ходах лесной полевки я находил желуди, много орешков липы и крылаток клена.

Отпечаток ноги большого кроншнепа на грязной пашне . Этот крупный кулик прилетает рано, когда местами даже на полях еще лежит снег. Горьковская область, апрель.

Ранняя весна — удобный период для знакомства с некоторыми зимними следами зайцев (беляка и русака), в особенности для учета повреждений, которые они наносят древесным породам. Иногда беляки зимой «обстригают» ветви тонких ив, березок и рябин на высоте до 5-6 м. Но ведь заяц не лазит по деревьям. Как же он добирается до вершинок? Тяжелая кухта пригибает к земле тонкие стволики деревьев, растущих в глуши леса, где ветер не сбивает снег с ветвей. Русаки в степных балках тоже иногда объедают ветви и кору деревьев на большой высоте, пользуясь снежными «забоями», накопляющимися при сильных ветрах.
По обглоданным стволикам, срезанным ветвям, по множеству «орешков», особенно густо рассыпанных там, где долгое время кормилось много зайцев, сразу выделяются участки леса, более привлекательные для этих зверьков и сильнее всего пострадавшие молодняка.
На просохших озимых полях следует узнать, нет ли «плешин», выеденных за зиму серыми полевками и степными пеструшками. На стерне, на полях, занятых многолетними травами, по опушкам леса и в лесных полезащитных полосах можно подсчитать число зимних гнезд полевок. Это шаровидные постройки диаметром 15-25 см, сделанные из мелконагрызенной соломы, сухой травы, опавших листьев и т, п. (Зимние гнезда на поверхности земли под снегом устраивают также тундровые лемминги, полевки-экономки, степные пеструшки, реже -> водяные крысы.). Чаще всего полевки устраивают гнезда в глубоких бороздах или под защитой межей, в небольших ложбинах и ямах, где рано накопляется передуваемый ветром снег и где слой его толще. А чем толще слой снег», тем теплее зимовать зверькам.
В период таяния, когда под снегом появится вода, полевки бросают эти гнезда и переселяются на возвышенные обсохшие участки или в толщу больших сугробов. Едва появятся проталины, вороны, грачи и сороки принимаются за обследование этих зимовочных гнезд и разрушают их кровлю в поисках трупов зверьков, погибших зимой. Поэтому

Трехпалый дятел.

неразрушенные- зимовочные гнезда чаще встречаются только в первые дни сильного таяния. По числу гнезд, по наличию или отсутствию в них следов гибели зверьков (клочки шерсти, засохшие трупики) или зимнего размножения (мелкий помет детенышей) можно судить о том, что делалось под покровом снега с ноября по апрель.
Весна вообще интересна тем, что в этот период часто приходится отмечать следы гибели диких животных.
Наша зима для многих — самый суровый и тяжелый период года. После особенно морозной и многоснежной зимы в степных колках и кустарниках часто попадаются перья или трупы погибших серых куропаток, болотных сов, сорок и даже канюков-зимняков. Если за зиму много раз чередовались оттепели и морозы, одевая землю плотной ледяной коркой и закупоривая норы ледяными пробками, — погибает много мелких зверьков. И весной из-под снега вытаивают бархатисто-черные трупы кротов, крошечных землероек и других зверьков. Такие зимы неблагоприятны и для рябчиков, тетеревов и некоторых других птиц.
В иную весну, обследуя большие леса, то и дело встречаешь клочья зимних шкурок зайцев-беляков, их мохнатые лапки, брошенные на тропах, и изредка целые трупы, сплюснутые тяжестью сырого весеннего снега. Все это доказывает, что уже с осени была эпизоотия и ослабленные болезнью зайцы погибали зимой, в период холодов и скудного питания.
В тундре короткой северной весной вытаивают из снега промерзшие трупы песцов. В некоторые годы их бывает так много, что люди, выезжая на оленьих упряжках, осматривают большие участки бескрайных равнин и собирают легкую добычу. Иногда за одну-две недели удается найти до сотни и более погибших песцов. Если шкурка не подопрела, она ценится высоко.
Весной очень заметны, а в некоторых отношениях и очень поучительны разнообразные следы зимней деятельности дятлов. В обширных лесных массивах, где зимуют черные дятлы — желны, под усыхающими или погибшими стволами деревьев белеют. целые кучи щепок и древесной трухи, разбросаны большие пластины сбитой коры. Добираясь до личинок златок и усачей, желна выдалбливает в трухлявых пнях и стволах овальные или четырехугольные «дятельники» глубиной до 10-12 см, сужающиеся в сторону сердцевины ствола. Обладатель клюва, крепкого, как хорошее долото, этот дятел долбит даже твердую смолистую древесину здоровых елей и сосен, доставая из узких ходов крупных черных древесных муравьев (компонотус) или жирные личинки усачей. Желна не только долбит клювом, она пользуется им и как рычагом, отламывая крепкие щепки сырой древесины толщиной до 2-3 мм и длиной по 10-20 см.
Наличие таких щепок под раздолбленным деревом — один из типичных следов «работы» желны. На зимнем участке этого дятла обычно встречается множество разбитых пней, лежащих на земле колод и щелевидные, узкие, но глубокие дятлины, выдолбленные в корневых лапах елей над самой землей. Это следы охоты черного дятла на очень вредного для леса черного усача; желна — один из важнейших его врагов.

Кусок коры березы 6X15 см с несколькими рядами дятловых колец. Вверху — свежие следы сосания сока, внизу — более старые, заплывающие и совсем заплывшие . Костромская область.

Из других наших дятлов только трехпалый — типичный обитатель северных хвойных лесов — так же часто, как желна, трудится на елях, пихтах и соснах. За зиму он выдалбливает множество мелких и сравнительно узких конусовидных пробоин в коре и древесине. Трехпалый дятел, подобно врачу, «выслушивает» и «выстукивает» больное дерево, определяя местоположение ходов и зимовочных камер короедов. При этом конец клюва оставляет много коротких и узких черточек, более коротких и узких, чем у желны. Эти следы легких «ударов выстукивания», подобно венцу, окружают глубокие пробоины, соответствующие местам, где были обнаружены, извлечены и съедены оцепеневшие личинки короедов. Другие виды остающихся на зиму дятлов приспособились к охоте на вредителей главным образом лиственных пород: бело-спинный дятел чаще других долбит кору берез и осин, тополей, ив и трухлявые стволы некоторых других деревьев.
Большой пестрый дятел почти всю зиму кормится семенами ели и сосны, целые кучи разбитых, взъерошенных шишек темнеют весной на земле под его «кузницами» или «станками».
Осматривая следы зимней работы дятлов и проведя некоторые подсчеты, нетрудно убедиться, какое огромное количество вредных насекомых уничтожают эти полезные птицы.
Так, например, в Костромской области на одном участке спелого березового насаждения, сильно зараженного березовым заболонником, я нашел множество следов работы белоспинных дятлов. Подсчет зимовочных «колыбелек», из которых птицы извлекли личинки, и количества уцелевших показал, что на поваленных березах белоспинные дятлы за зиму съели 92, 1 процента личинок заболонников (уцелевшие 7, 9 процента личинок находились на боковых сторонах упавших стволов, где дятлу долбить кору неудобно; на нижней сырой стороне стволов эти вредители не заводятся). Еще большее значение имеет осенняя и зимняя «работа» дятлов, залетающих во время кочевок в плодовые сады, лесные питомники и полезащитные лесные полосы степного юга, где эти птицы летом совсем не водятся или крайне малочисленны. Древесные породы в степи и полупустыне имеют много опаснейших врагов из мира насекомых; борьба с некоторыми из них очень трудна. Пользуясь изучением следов, мне удалось выяснить, что, например, за сезон 1948/49 года бродячие пестрые дятлы провели большую «работу» по истреблению вредителей в посадках Богдинского опытного пункта (полупустыня заволжской части Астраханской области). Здесь дятлы освободили от личинок златок, стеклянниц и древесниц 38, 6 процента пирамидальных и 65 процентов канадских тополей. В этих полосах, расположенных далеко от гнездовых мест дятлов, я нашел также следы раздалбливания короедных гнезд и златковых ходов на карагаче и туркестанском вязе. (По словам местных работников, дятлы появляются в Богдинских полосах при кочевках с середины лета и зимой. ) Вывод ясен — нужно привлекать дятлов в лесные посадки и заботливо охранять этих друзей степного лесоразведения.
Интересно, что в глубоких «дятельниках», сделанных желной, нередко встречаются следы других лесных птиц: гаички и, возможно, пищухи используют эти пещерки в трухлявой древесине как места ночлега в холодные зимние ночи летом в некоторых больших нишах, выдолбленных желной, вьют свои гнезда серые и малые мухоловки.
Некоторые дятлы (белоспинный, желна) приступают к гнездованию довольно рано, поэтому вскоре после схода снега, кроме зимних следов раздалбливания деревьев, начинают попадаться и следы выдалбливания гнездовых дупел. Устройство гнезд требует более тщательной работы. Под стволом дерева на темной, влажной земле появляется россыпь мелких беловатых стружек, по которым опытный наблюдатель с первого взгляда скажет, где расположено дупло дятла.
Говоря о типичных весенних следах, нельзя обойти молчанием и так называемые дятловые кольца, или «окольцованные» деревья. Когда соки наполнят живой слой под корой дерева, дятлы пробивают в ней отверстия и сосут вытекающую сладковатую жидкость.
Излюбленные деревья дятлов — березы и ели; реже встречаются их кольца на осине, пихте, кедре, сосне и плодовых породах.
«Окольцованные» березы (обычно не слишком старые, с более тонкой и ровной белой корой) чаще всего располагаются на южных опушках, так как здесь сок раньше приходит в движение. Четырехугольные пробоины образуют на коре поперечные ряды: полные — замкнутые — и незаконченные кольца. На многих деревьях можно заметить такие знаки — свежие, прошлогодние и еще более давние, зарастающие и почти совсем заплывшие. В больших поленницах нетрудно иной раз отыскать обрубок, украшенный кольцами. Белка тоже весной пьет сладкий сок, но только из ветвей, надкусывая их кору. Эти следы ее встречаются значительно реже.

Тепло и влажный блеск.
Запахли медом ржи,
На солнце бархатом пшеницы отливают,
И в зелени ветвей, в березках у межи
Беспечно иволги болтают…

И. Бунин

Быстро поднялись луговые травы, хлебами оделись поля. Лес, еще недавно прозрачный, сквозивший на солнце, стал непроницаемой зеленой чащей. За завесой этой зелени многое скрылось от глаз наблюдателя. То тут, то там среди

Подосиновик, поеденный белкой

зарослей слышатся по вечерам шорохи, шумы, попискивания, но очень редко удается увидеть самих зверьков. Где-то здесь, в вершинах, живут белки, и на склоне оврага таится заяц-беляк, когда-то оставивший нам клочки зимней шерсти. Только следы расскажут, где сейчас эти животные и что они делают.
Белка объела мякоть шляпки подосиновика. Края борозд, оставленных ее резцами, еще не подсохли — значит, она была здесь утром. Следы ее — отпечатки лапок — встретились еще в одном месте: на грязи дороги около лужи, куда зверек приходил пить.
Множество следов дроздов, соек, зорянок, потерянные перышки птиц указывают, что

Следы ног и клюва вальдшнепа, достававшего корм из мягкой влажной почвы . Задний палец короток и едва касается земли; второй, третий и четвертый пальцы почти одинаковой длины.

лужа служит и водопоем и местом купания для всех пернатых этого уголка леса.
Мелкие следы зайчат на грязи дороги принадлежат молодняку из выводка беляка. По величине отпечатков можно приблизительно судить о возрасте зайчат.
Вы знаете, что где-то по этим местам бродит ночью барсук; вы даже стерегли его у норы до позднего вечера, страдая от комаров. В лесу под пологом ветвей, стемнело рано. Было слышно, как выбрался барсук-невидимка, как он похрюкивал и обнюхивал свежий воздух оврага и затем побрел, шурша листьями, своей излюбленной тропой.
Летом его охотничий участок, прилегающий к жилой норе, легко узнать по множеству прикопок и пороев. У этого зверя хороший нюх, он легко «причуивает» и выкапывает из земли червей, почвенные личинки, жирных сверчков и медведок, разоряет гнезда мышей, ос, шмелей и т. п. Иногда он делает несколько коротких конических ходов, идущих под корни большого дерева; в глубине таких прикопок валяются разорванные соты шмелиного гнезда и ползают вялые, осиротевшие шмели. Ячейки, наполненные медом, и детва этих перепончатокрылых (личинки и куколки) — лакомство для барсука. Часто встречаются группы прикопок, окружающие кольцом старые сосновые пни, — это следы поисков личинок черного усача и больших жирных личинок жука-носорога (они живут иногда в древесной трухе полусгнивших пней).
Среди молодых сосновых посадок, на лесных вырубках и полянах нередко появляются участки площадью по 3- 5 м2 и более с сильно перекопанным дерном. Похоже на то, что копались домашние свиньи, только порои менее глубоки. Это «запись» того, как барсук охотился за мелкой

Крылышко славки, растерзанной сорокопутом .

живностью — добывал личинки майского хруща. При некоторых условиях эти личинки в течение ряда дней живут под дерном. Выкапывая взрослые личинки из более глубоких слоев, барсук оставляет множество конусовидных лунок. В лесах, сильно повреждаемых хрущом, этот хищник за лето уничтожает тысячи личинок и взрослых майских жуков, оказывая ценную услугу лесоводам.
Во время ночных охотничьих прогулок барсук редко удаляется от норы больше чем на 1-2 км; на часто посещаемых местах он выбивает хорошо заметные тропы. Хрупкая половинка скорлупы яйца вальдшнепа с подсыхающей кровяной пленкой внутри — ясное доказательство того, что у лесного кулика вывелись птенцы. Подобно наседкам многих других видов птиц, самка унесла скорлупу подальше от гнезда и бросила ее здесь, на дороге. А выводок должен быть шагах в семидесяти отсюда, на дне сырого оврага, где на грязи у ручья нам не раз попадались следы старого вальдшнепа.
По ямкам на старом муравейнике и сухой кротовине, избранных для «пыльного купания» тетеревятами, можно приблизительно подсчитать, сколько молодых в выводке (В хвойных, мшистых лесах глухариные и рябчиковые «греблища», или «порхалища», как их зовут охотники, обычно располагаются около выскорей — на земле у корней повалившихся деревьев. Эти следы — верный знак близости выводков.). Крылышко славки, оставленное на колючках, где хозяйничает сорокопут-жулан, указывает, что даже летом, когда так много жуков и стрекоз, разбойник не прочь полакомиться птичкой.

Следы кулика-черныша на иле .

Да разве возможно перечислить все эти мелкие и как будто незначительные знаки! Они рассеяны повсюду и, кажется, только и ждут своего читателя, который по ним, как по лесной газете, прочтет о событиях последних дней, о новорожденных и умерших, о семейных радостях и несчастьях. Иловатые берега болот, озер, ручьев, а в особенности пески и песчаные острова больших рек изобилуют следами. От ранней весны до поздней осени здесь оставляют свои «записи» все приходившие

Недозрелые плоды желтой кувшинки, срезанные и поеденные водяной крысой .

купаться, напиться, покормиться или просто постоять на берегу, отдыхая на прохладном ветре от назойливых комаров. В жару даже такие лесные великаны, как лоси и медведи, целые часы проводят в воде озер и болот, спасаясь от слепней, мошек и комаров.
Там, где над водой порхают лиловые лютки-красавки, а воздух сладко пахнет подсыхающими водорослями, по жидкому илу, сплетая причудливые узоры следов, бродят бок о бок водяная крыса и кулик-черныш, малая выпь и белая трясогузка, болотная курочка и ночная цапля. Тут же наделал глубоких дырочек длинный клюв бекаса, скрытого осокой от вражеских глаз, и отпечатались его тонкие пальцы. На кочках и корнях кустов кучками лежат обрезки стеблей стрелолиста, сусака, корневищ камыша. Это «обеденные столики» водяной крысы. Она приплывает с противоположного берега, держа корм в зубах, и здесь, укрытая камышами, поедает нежные, сочные части растений.
Тут же рядом, на утоптанном участке берега, разбросано множество утиных перьев — следы крякового селезня, меняющего свой весенний наряд на более скромный — летний. Здесь норка вытащила на берег щучку, прополз уж, выбралась на солнце болотная черепаха, а там, по грязному, обсохшему ручью, утка увела пешком свой пушистый выводок (11

Дерево, подгрызенное бобрами.

штук — сосчитать нетрудно) из обмелевшего болота в более глубокое и сильнее заросшее. Вдоль берега вереницей прошли гуси, ощипывая листья и стебли растений, а дальше, на куче сухого тростника, камышовый лунь растерзал молодую лысуху, потом линного селезня кряквы и водяную крысу.
Местами у лесных речушек и речек от Лапландии, Белоруссии и Украины на западе до Средней Сибири на востоке может посчастливиться найти следы поселения речных бобров. Поваленные в реку деревья, обточенные на конус пни осин, ив, дубов и берез со следами широких и сильных резцов, крупные

Следы белой трясогузки на песке

стружки, протоптанные в прибрежной траве широкие тропы, издали заметные белые, освобожденные от коры, ветви и обрубки, плывущие по воде, а на грязи — следы широких лап и хвоста… Все это говорит о близости бобровых нор или хаток. Всего 40 лет назад бобр считался у нас зверем очень редким, почти уничтоженным, но благодаря тщательной охране и искусственному расселению вновь появился теперь во многих местах лесной зоны СССР. Уплывая по реке на десятки километров за одно лето, бобры иногда внезапно появляются там, где их не было более сотни лет. Следы помогут найти новые бобровые поселения и организовать охрану этого замечательного зверя.
Другой ценный водяной зверек — выхухоль — очень редко отдыхает открыто на берегах и почти не оставляет на них следов.
Песчаные берега таких рек, как Волга, Кама, Ока, Двина, изрисовывают своими следами гнездящиеся здесь речные зуйки, большие и малые крачки, кулики-сороки и перевозчики. Больше всех наслеживает снующий по всем направлениям зуек. Всюду тянутся цепочки трехпалых отпечатков его лапок.

Следы бекаса . Пальцы ног относительно длиннее и тоньше, чем у вальдшнепа; задний палец длиннее, посажен ниже и отпечатывается почти полностью,

Местами зуек как-то особенно «семенит»- это куличок токовал, завидев свою зуйчиху. Возле щеп и камней по-накопает он несчетное число ямок и, в зависимости от положения солнца, прячется в тени то одной из них то другой (Такие же теневые укрытия роют себе жаворонки и перепела в степях.). Где-нибудь среди сети следов помещается и его гнездо — простая ямка в песке с яйцами песчаной окраски.
Кулики-сороки держатся поближе к воде, на сыром песке. Они часто уплывают на мелководье и, окунаясь, достают со дна раковины-беззубки. Надо видеть, как хлопочут кулики на берегу, прежде чем раскроют ракушку и достанут моллюска. Вороны поступают гораздо проще. Они спокойно заходят по брюхо в воду, разыскивают раковину (безразлично какую: беззубку или гораздо более прочную — перловицу). Потом с добычей в клюве летят на берег и бросают раковину с большой высоты на камни или бьют ею по дереву. Раковина раскалывается, и птица съедает моллюска. Множество раскрытых створок раковин лежит у таких вороньих «кузниц».

След черного аиста

След серого журавля

Однажды мне пришлось наблюдать за молодым грачом, который, не имея вороньей сноровки, хотел полакомиться

Стружка, срезанная бобром при подгрызании дерева; на ней видны следы резцов , Река Усманка, Воронежский заповедник.

перловицей. Он зажимал ракушку в обеих лапах и что было силы долбил ее клювом. С каждым ударом ракушка только глубже уходила в песок. Грач вытаскивал ее, перебегал на новое место — и потеха начиналась снова.
Я успел выкупаться, отдохнуть и одеться, а грач все еще возился с раковиной. Тогда я спугнул птицу и забрал перловицу.
Так, невредимой, и хранится эта перловица в моей коллекции рядом с ракушками, искусно разбитыми вороной и вскрытыми острым, как скальпель, красным клювом кулика-сороки.
Среди множества мелких следов, которые появляются на берегах больших рек в середине лета, нередко встречаются тонкопалые большие следы серой цапли и отпечатки коротких толстых пальцев черного аиста. К концу лета здесь же проводят полуденные и ночные часы выводки и стаи журавлей. Отпечатки их огромных лап присоединяются к мелким узорам следов разной прибрежной «мелюзги». Из рисунков ясна разница между следами цапли, аиста и серого журавля. Следы перепончатых лап крачек, чаек, уток и гусей очень сходны между собой. При определении этих следов нужно принимать во внимание прежде всего величину отпечатков и длину шагов — чайки шагают

Следы куличка-воробья, одного из самых маленьких наших песочников .

относительно шире, чем утки, и не так косо ставят ноги. Разница в длине среднего и крайних пальцев, их толщина и гибкость, форма перепонок — все это признаки, дающие возможность различать отпечатки лап водоплавающих и береговых птиц. По валяющимся на местах отдыха перьям, помету, остаткам пищи можно проверять определение.
Охотникам полезно присматриваться к этим следам, выбирая место для охоты на вечернем перелете уток или из шалаша с чучелами.
После большого дождя на полевых и степных дорогах появляется множество следов, особенно на месте только что обсохших луж. По этим следам можно проверять «списки» бегающих и ползающих обитателей посевов. Хомяки, тушканчики, зайцы-русаки, полевки, мыши, лисицы нередко оставляют свои «подписи». Тут же встречаются следы лягушек и жаб, всегда особенно оживленных в дождливую погоду. Их следы на первый взгляд очень легко спутать со следами небольших зверьков. Помню, однажды неясные отпечатки лап зеленой жабы были предметом моих долгих размышлений.

Ракушка, раскрытая куликом-сорокой .

Ракушки, разбитые серой вороной .

В безводных степных и пустынных областях временные дождевые лужи на солонцах и такырах служат местом водопоя самых различных животных. К ним издалека прибегают сайгаки и пробираются волки, слетаются грифы и степные орлы, степные журавли-красавки и различные жаворонки, бродячие кулики-кроншнепы и крупные чайки, охотившиеся за сусликами. Около лужи площадью 6- 8 м2 можно иногда различить записи 10-15 видов животных, пользовавшихся мутной теплой водой; некоторые из них, например жаворонки, являются целыми сотнями, непрерывно, с утра до вечера, сменяя друг друга.
Такие «записи» — убедительное доказательство того, как остро животные засушливых областей нуждаются в водопоях.
Интересные следы можно найти при тихой, сухой погоде и на пухлой пыли степных дорог. Днем в летнее время степь мертва. От жгучего солнца все попрятались в норки: суслики, мыши, жабы, жуки, даже дневные бабочки. Птицы, тяжело дыша, с широко раскрытым клювом, забились под защиту бурьяна, скрылись

Следы куличка-перевозчика на жидком иле

в тени стогов или тоже залезли в норы. Я не раз видел жаворонков и перепелов, вылетавших из нор сусликов. Зато на зорях и ночью жизнь в степи кипит.
Кто только не наследит на пыльной дороге! Тут отпечатки лап и хвоста тушканчиков, купавшихся в пыли и разгребавших ее в поисках потерянных зерен. Тут следы жаворонков, зайцев, перепелов, стрепетов, жаб, сусликов, дроф, степных хорьков и полевок. Переминаясь с ноги на ногу, долго сидела на одном месте болотная сова и прислушивалась к шорохам ночи. Странный звездообразный след, с отпечатками двух десятков пальцев остался после этой птицы. Там жуки-скарабеи прокатили большой навозный шар в только что приготовленную ямку. Но дунул прохладный ветерок на восходе солнца,

Отпечаток лапы обыкновенной (озерной) чайки-мартышки След трехпалый, средний палец значительно длиннее боковых, перепонка спереди образует острый угол

Следы перепела; слева — отпечаток .

проскрипела по дороге арба — и исчезли все ночные непрочные «записи».
Днем степные дороги пересекают только следы шустрых ящериц, для которых зной — приволье, да гладкая лента, оставленная скользящим телом степной гадюки.
Из следов рептилий для следопыта представляют интерес шкурки, сброшенные линяющими ящерицами или змеями. Первые сбрасывают кожу по частям, кусками, а змеи полностью — от губ до кончика хвоста. На таких «выползках» прекрасно видно расположение щитков, и по ним, имея руководство, можно определять виды змей.

Следы большого тушканчика, сидевшего па пыли дороги. Видны отпечатки зада, лап и хвоста зверька .

Летняя линька птиц также дает следопыту любопытный и полезный материал. Потерянные в это время перья часто бывают сильно изношены по своему внешнему краю.
В детстве я собрал большую коллекцию перьев, выпавших при линьке или оставшихся на местах, где хищники терзали свою добычу. Такая коллекция — хороший документ, подтверждающий правильность наблюдений за распределением, линькой птиц и т. п.
На больших озерах Казахстана и Сибири, в дельте Волги и в некоторых других районах в период смены маховых

Вверху — следы озёрной чайки, внизу — чирка-свистунка. Утки ходят короткими шажками и сильно «косолапят» — поворачивают лапку носком внутрь, к средней линии следа .

Отпечатки правых лап утки-кряквы (самки) — слева и чирка-свистунка- справа . Следы четырехпалые, пальцы тонкие, гибкие; передний край перепонки образует прямой угол. Разница между длиной среднего и боковых пальцев меньше, чем у чаек.

перьев собираются сотни и тысячи различных уток и гусей. Берега таких озер в этот период столь густо усыпаны перьями и пухом,

Перо серого гуся, выпавшее при линьке.

словно тут кто-то ощипал целые сотни птиц. Линяющие селезни обыкновенных уток, пока у них выпадают мелкие контурные перья, держатся на открытых озерах. Но как только дело доходит до смены перьев крыла, селезни исчезают, словно сквозь землю проваливаются. Дело в том, что у водоплавающих птиц многих видов маховые перья крыла выпадают все разом. Поэтому утки, гуси, лебеди, лысухи и некоторые другие в июле — августе теряют на время способность летать. Они держатся тогда очень скрытно на заросших или топких озерах, в зеленых дебрях тростников и камышей, выплывая кормиться только по зорям. Нырковые утки линяют на больших открытых озерах.

Большой тушканчик сидит на земле .

Отыскивая перья уток (особенно яркие перья «зеркальца»), нетрудно установить, какие виды линяют раньше, какие позже. По рассыпанным в тростниках маховым перьям можно определять местопребывание больших линных косяков уток, гусей и выводков лебедей. Недоразвившиеся перья — «пеньки» — линяющих птиц не могут выпасть сами по себе. Находка таких перьев означает, что птица пострадала от какого-то хищника.

Из русской народной сказки

В летнюю пору, наблюдая за птичьими гнездами, за кладкой, насиживанием яиц и выкармливанием птенцов, часто приходится отмечать следы разорения гнезд и гибель части птенцов или целых выводков. Как погибло гнездо? Кто уничтожил яички? Какой хищник унес птенчиков? Эти вопросы возникают почти ежедневно. Особенно важно получить на них скорый и точный ответ в тех заповедниках, охотничьих и лесных хозяйствах, ценных южных борах, дубравах и лесных посадках, где охраняют и разводят диких птиц, развешивают дуплянки и скворечники, привлекая полезных пернатых, истребляющих опасных вредителей леса. Необходимо точно учитывать все условия, вызывающие гибель кладок или птенцов. Знать это необходимо для того, чтобы, устраняя причины гибели, лучше охранять полезные виды.
Даже у взрослых птиц много врагов, а их хрупкие яички и слабые, беспомощные птенцы подвергаются бесчисленным опасностям, служат лакомой добычей различных животных. Иногда гнездо, занятое парочкой птиц одного вида, привлекает внимание другого, возвращающегося с зимовки позднее. Если запаздывающий вид сильнее первого, он отбивает у слабой парочки дупло, скворечник или гнездовую постройку, выбрасывает или затаптывает их яички и поверх разоренного жилья начинает мостить «лоточек» для своей кладки. В деревнях и селах часто приходится видеть, как поздно прилетающие стрижи выживают из гнезда домашних воробьев. Описаны случаи захвата куликом-чернышом только что свитых гнезд певчих дроздов. Выброшенные голубые яички дроздов находят тогда на земле разбитыми. (Обычно черныш использует старые гнезда птиц и белок. ) Вертишейка выбрасывает из дупла яйца горихвостки, прилетающей раньше ее. Утка-гоголиха растаптывает в большом дупле кладку рано гнездящихся скворцов и, нащипав из своего брюшка самого нежного пуха, делает подстилку, на которую откладывает крупные, слегка зеленоватые яйца. Бывают и такие случаи, что одна утка, отбив у самки другого вида гнездо, уже полное яиц, добавляет свою кладку и выводит целую кучу утят двух пород. Иногда встречаются своего рода многоэтажные гнезда — постройки из нескольких слоев, свидетельствующие о смене хозяев за один короткий гнездовой период.
Одно такое гнездо-загадку я нашел 17 июня 1945 года на озере Малый Аксуат (Кустанайская область, Казахская ССР). Над водой, в чаще тростников находилось овальное гнездо, размерами 52 X 40 см, при высоте 40см.

Скорлупа перепелиного яйца, выпитого колонком . Видны пробоины от клыков зверька. Отверстие, через которое выпито содержимое яйца, окружено венчиком скорлупы, вдавленной внутрь острой мордочкой зверька. Приамурье.

В помятом и сыром его «лотке» лежала скорлупа двух яиц красноголового нырка,

Схематический разрез «многоэтажного» гнезда с двумя погибшими кладками яиц. Черным обозначено гнездо лысухи с кладкой из восьми яиц, над которыми идет ход водяной крысы. Ее гнездо расположено в толще двух слоев гнезда красноголового нырка. Кустанайская область.

расклеванных камышовым лунем. Гнездо было, видимо, давно брошено уткой, и я догадался почему, обнаружив одно нетронутое яйцо нырка, провалившееся в ход, прокопанный снизу водяной крысой, — очевидно, соседство этого грызуна потревожило утку. Под ее гнездом оказалось свежее круглое гнездышко крысы с пятью детенышами, начавшими покрываться буроватой шерсткой. Сама крысиная мамаша успела незаметно нырнуть в воду и скрыться. Так как вся постройка показалась мне слишком громоздкой по сравнению с обычными гнездами нырков, я продолжил раскопки и нашел третий, самый ранний слой — гнездо лысухи с потопленными в воде восемью слегка насиженными яйцами. Трудно сказать, что вынудило лысуху оставить гнездо с полной кладкой, — возможно, тоже беспокойное соседство крысы. На брошенном гнезде лысухи устроился нырок, но и у него дело окончилось неудачей. Интересно, что крыса не тронула яиц ни лысушьих, ни нырковых. Один горизонтально идущий ход зверька был проложен в толще гнезда, прямо по лысушьей кладке. В сотне метров от этого участка я нашел еще одну постройку водяной крысы, сделанную в гнезде лысухи, тоже подкопанном снизу.
В этом случае птицы бросили гнездо еще до начала кладки яиц.
На следующий год (1946) в южной части той же группы озер Аксуат я нашел еще следы «невольного хищничества» водяной крысы. 2 июля в небольшом тростниковом островке, расположенном на мелководье, метрах в двухстах от берега, я заметил узкую дорожку, или, точнее, канавку, пробитую в зарослях, и, следуя ей, скоро увидел огромное гнездо лебедей-кликунов. Сложенное из сухих стеблей тростника, оно имело овальную форму, в длину 4 м при ширине 2 м и высоте 60 см. В плоском «лоточке», заботливо выстланном мягкими метелками тростника, лежали раздавленные, очень хрупкие скорлупы лебединых яиц с отставшей кожистой пленкой — следы того, что птенцы благополучно вылупились (По мере развития дыхания зародыша и накопления углекислоты известковые вещества скорлупы яйца растворяются и поступают на формирование скелета птенца. Поэтому к концу насиживания скорлупа становится более тонкой и хрупкой. При вылуплении птенец легко раскалывает ее на две половинки. У некоторых видов взрослые птицы уносят из гнезда эти скорлупки или съедают их. Самки куриных птиц, например рябчики, уводят цыплят тотчас после их вылупления, оставляя гнездо, полное неповрежденных половинок яичной скорлупы. Птенцы уток, гусей и лебедей дольше обсыхают и обогреваются на гнезде под наседкой; они успевают раздавить и затоптать в пуховую подстилку все скорлупки яиц. После ухода утиного выводка гнездо, на первый взгляд, напоминает разоренное крупным четвероногим хищником. Хрупкость скорлупок, наличие прожилок кровеносных сосудов на высохшей пленке и другие признаки дают возможность различить следы нормального вылупления от следов разорения гнезда хищником.). Только одно яйцо, откатившееся на край гнезда и оставленное лебедями, было слегка поклевано вороной. Тут же лежало и расклеванное яйцо хохлатого нырка, видимо принесенное из гнезда, расположенного где-то поблизости.
Обыскав весь тростниковый островок, имевший площадь около 150 м2, и очень густые заросли, я обнаружил семь гнезд водяных крыс и брошенное гнездо нырка без следов насиживания и вылупления птенцов. Разобрав его верхушку, я натолкнулся на кладку из пяти яиц, расположенных в три яруса, из которых нижних два находились в грязной воде. Все яйца скатились вниз — в ход водяной крысы, прокопанный от основания гнезда к его «лоточку». Утка бросила кладку, и шестое яйцо, единственное оставшееся на поверхности гнезда, досталось вороне. Таким образом, водяная крыса, подкапывая гнезда ценных водоплавающих птиц, вызывает гибель кладок, не пользуясь ими как добычей.
Мое предположение, что лебедята благополучно вывелись, сделанное на основании осмотра гнезда и скорлупок яиц, оказалось правильным. Через несколько дней я нашел этот выводок километрах в пяти от гнезда. Поймав лебедят, я надел им на лапы по кольцу с номером, чтобы узнать, куда они полетят зимовать и вернутся ли на свое озеро.
Интересно, что и толща гнезда лебедей была пронизана норами водяных крыс, правда не доходившими до поверхности «лоточка». То же самое было отмечено и в другом лебедином гнезде, найденном мной на этом озере много ранее — в 1935 году.
Судьба его сложилась иначе. Оно находилось на краю большого тростникового островка, расположенного среди обширного, очень мелководного, почти пересохшего озерного плеса. Пока шла откладка яиц и насиживание, занимающее у кликунов около 40 дней, вода мелководного плеса из-за жаркой, сухой погоды испарилась, и тростниковый островок оказался на суше. Длинные цепочки и целые тропы лебяжьих следов тянулись по илу от небольшой сохранившейся лужи к зарослям, скрывавшим гнездо. Волки и барсуки начали рыскать по тростникам в поисках гнезд; место стало беспокойным и, кроме того, совсем бескормным для лебедей. В теплой солоноватой луже не выросли ни рдесты, ни роголистники, ни другие растения, поедаемые этими птицами летом. Лебедям пришлось бросить гнездо, не закончив насиживания.
Шесть больших желтовато-белых яиц долго лежали никем не охраняемые, пока мы не забрали их для коллекции научного музея.
Колебания уровня воды: усыхание и переполнение озер, большие паводки в речных поймах, сильные нагоны воды в устьях крупных рек («моряны», возникающие при длительных ветрах, дующих с моря) — часто вызывают гибель тысяч гнезд чаек, крачек, гусей, уток, лысух и многих других прибрежных и водоплавающих птиц. В дельте Волги при морянах не раз отмечали размывание сильным прибоем целых островков-помостов, сделанных розовыми и кудрявыми пеликанами из старых стеблей тростника, на которых, сидя плечом к плечу, десятки этих огромных птиц насиживают свои яйца.
Ураганы нередко сбрасывают с деревьев даже большие, прочные гнезда грачей, цапель, соколов и орлов. Мелкие, рыхлые гнездышки славок, устроенные на кустах, разрушают ливни или стряхивают пасущиеся в лесу коровы и лошади. Там, где пройдет стадо, часто оказываются растоптанными яйца и птенцы мелких птичек, гнездящихся на земле. Ливень может затопить наземные гнезда; во время сильного дождя разрушаются ласточкины гнезда, вылепленные из комочков грязи и слабо прикрепленные к наружным стенам зданий.
Во всех этих случаях нетрудно установить причину гибели яиц и птенцов, найдя следы изменений береговой линии, отложения ила на траве и гнездах, поломанные ветви и поваленные бурей деревья или следы выпаса стада.
Гораздо труднее определить виновника гибели яиц или птенцов, когда подозревают хищника, оставляющего малозаметные следы.
Гадюка, найдя гнездышко лесного конька, проглатывает одного за другим всех его птенчиков и исчезает бесследно. Всю кладку утаскивают в свою нору хомяки, изредка теряя по пути одно-два яйца, на скорлупе которых можно заметить характерные царапины и пробоины, сделанные острыми резцами.
В лесостепи Казахстана я однажды разгадал, что хомяк утащил все 24 яйца, отложенные серой куропаткой. Яйца уносят про запас и закапывают в землю, мох или складывают в норки лесная куница, степной хорь, колонок… Нередко в глухую зимнюю пору охотник, выслеживающий куницу, находит прикопки в снегу и листьях: здесь зверек доставал яйца рябчика или глухаря, припрятанные еще весной. На скорлупе яиц, потерянных такими разорителями гнезд, обычно остаются парные округлые пробоины, сделанные клыками .
В тундре множество гнезд разоряет песец. А. А. Романов, работавший на севере Якутии, подсчитал, что на одном участке, где он вел свои наблюдения, песцы уничтожили одно из трех гнезд белых куропаток, одно из двух гнезд тундровой куропатки, три гнезда куличка-плавунчика, три — лапландского подорожника и одно гнездо гуся-гуменника — девять гнезд из двадцати двух. По подсчетам Романова, в период высиживания песцы местами уничтожают более 40 процентов гнезд. Яйца они или съедают целиком, или раздавливают и вылизывают содержимое; часть уносят и прячут про запас.
В тундре еще больший урон гнездам наносят крупные чайки (серебристая, морская, бургомистр) и поморники, а на юге — черноголовый хохотун. Яйца мелких птиц эти разбойники заглатывают целиком, а у более крупных, например у гаги, расклевывают в гнезде, оставляя скорлупу в форме бочонка с сильно зазубренными краями пробоины.
Гнезда лесных птиц чаще всего разоряют сойки, сороки и мелкие грызуны. При случае они уничтожают и птицу-наседку. Так, например, мелких птичек, гнездящихся в дуплах и искусственных гнездовьях (дуплянках, синичниках и т. п. ), истребляют сони — садовая и лесная. Более мелкая орешниковая соня съедает только яйца. Обычно сони живут в разоренном гнезде птички; после их ухода остаются перья да очищенные от мяса косточки птиц. Перестраивая на свой вкус гнездышко птицы, они почти всегда натаскивают в дупло зеленый мох.
Сойка обычно разоряет гнезда открыто гнездящихся птиц; особенно сильно от нее достается славкам, зябликам, серым мухоловкам. Если после ее налета в гнезде сохранятся скорлупки яиц, на них хорошо заметны следы надклювья сойки, напоминающие маленький равносторонний треугольник. (Сравни со следами на поклеванных сойкой желудях. )
1 июля 1944 года в Мордовском заповеднике (близ города Темникова) я нашел разоренное сойкой гнездо серой мухоловки. Сойка расклевала яйца птички, а у пойманной мухоловки-наседки выдолбила мозг. Ощипанный трупик птицы был спрятан сойкой под гнездо.
Белка иногда лакомится яйцами дятлов- и дроздов. Гнезда последних более часто подвергаются нападениям белки по той причине, что устроены они на крупных деревьях, по которым обычно лазит этот грызун. Белка ловко «разрезает» зубами скорлупу яйца на две ровные половинки, держа его в передних лапках и быстро вращая, как орех. Часть яиц белка просто раздавливает, часть съедает со скорлупой; на некоторых сохраняются глубокие, четырехугольной формы пробоины, сделанные парой резцов. Кладка дрозда из пяти-шести яиц — порция не слишком большая для одной белки, она съедает ее, целиком.
Там, где много птиц, гнездящихся открыто на лугах, в степи или по прибрежным зарослям, весной часто встречаются скорлупки яиц, расклеванных воронами. Вороны при каждом удобном случае нападают на гнездо, особенно в отсутствие птицы-наседки. В Барабинской степи и в Северном Казахстане нередко можно видеть ворон, упорно следующих за рыбаком, плывущем на лодке по заросшему озеру; они высматривают гнезда нырковых уток, поганок и лысух, спугнутых человеком. Огонь весеннего «пала» (пожара), пожирающий сухую траву и тростник, пастьба скота, собирание хвороста, появление собаки, лисицы или волка — все, что тревожит мирных птиц на гнездах, выгодно для птиц, пожирающих яйца, и в первую очередь для ворон, камышовых луней, а также для крупных чаек
и сорок. Дело в том, что многие виды водоплавающих, куриных и пастушковых птиц устраивают гнезда в хорошо укрытых местах и в период кладки всегда приближаются к ним скрытно, соблюдая особые предосторожности. Некоторые виды птиц (утки, гуси, поганки), уходя с гнезда на кормежку, тщательно прикрывают яйца травой, пухом, опавшими листьями, защищающими кладку от посторонних глаз, излишнего охлаждения, высыхания и т. п. Такое укрытое, замаскированное гнездо воронам найти трудно: не менее трудно им и выследить утку-наседку (например, крякву или шилохвость). Возвращаясь с озера, она обычно садится на землю в сотне метров от гнезда и пробирается к нему, затаиваясь, пригнувшись, почти ползком, при каждой остановке наблюдая за всеми крупными птицами. Но внезапно спугнутая, птица взлетает, ничем не прикрыв гнезда, привлекает к нему внимание хищников, и кладка светлых, глянцевитых яичек вскоре делается их добычей. Зная это, следует, по возможности, не допускать излишнего беспокойства ценных птиц — гаг, уток, тетеревов, фазанов и куропаток — на их гнездовьях до начала охотничьего сезона.
В Астраханском заповеднике (дельта реки Волги) неоднократно замечали, что при появлении человека на гнездовой колонии серые вороны успевают растаскивать яйца даже у таких крупных птиц, как цапли, бакланы, серые гуси и пеликаны.
Интересно, что вороны обычно уносят яйца из гнезда на 50-100 метров и расклевывают добычу, садясь на землю или дерево с толстыми сучьями.
На больших озерах, где от гнездовой колонии до берега лететь слишком далеко, вороны расклевывают яйца, садясь на крупные плавучие скопления старых стеблей тростника, плавучие островки и т. п. Так, например, на уже упоминавшемся озере Большой Аксуат около полсотни яиц ушастых поганок было расклевано воронами на плавучем тростниковом настиле в 120 м от гнездовой колонии поганок.
Камышовые луни, в отличие от ворон, расклевывают яйца на месте — в гнезде — и, нередко выпив всего три-четыре, оставляют часть кладки нетронутой. Острый, крючковатый клюв луня пробивает большое, неправильной формы отверстие. От некоторых яиц остаются лишь мелкие куски скорлупы, так как и ее лунь иногда заглатывает. Этот хищник истребляет как свежие яйца, так и насиженные, с птенцами, готовыми вылупиться.
Скорлупа яиц, расклеванных вороной, обычно имеет форму более или менее правильного бочонка с широким отверстием, края которого отличаются сравнительно мелкими и ровными зубцами; часть их отогнута внутрь яйца. Между отдельными зубцами располагаются пробоины, похожие на равносторонний треугольник. Лунь не долбит яйца подобно вороне, а рвет его острым крючком надклювья, свисающим над нижней челюстью. Этот крючок оставляет на скорлупе узкие, длинные щели с рваными краями. Ни клюв, ни лапы луня не приспособлены к перетаскиванию легко выскальзывающих яиц, поэтому он расправляется с кладкой на самом гнезде, тогда как ворона может унести в клюве даже крупное яйцо.
Многие дикие птицы умеют избегать нападений вороны, благополучно высиживают яйца и выводят птенцов даже в ближайшем соседстве с ее гнездом, если только не вмешаются какие-либо случайные обстоятельства, благоприятствующие разбою этой птицы. Так, например, 18 июня 1946 года на глухом участке озера Жарколь в Наурзумском заповеднике (Кустанайская область) -я нашел гнездо красноголового нырка с сильно насиженными яйцами всего в 40 шагах от гнезда серой вороны, устроенного над водой, на заломах сухого тростника. В ее гнезде были три оперенных вороненка.
Часть расклеванных воронами яиц уток, которые я находил на песчаных и илистых берегах озер Казахстана и Западной Сибири, были взяты не из гнезд, а найдены воронами тут же, на «пляжах». Это яйца, потерянные утками в начальный период гнездования. (Известны случаи, когда на месте отдыха пролетных уток весной находят много потерянных яиц. )
Иногда даже маленький зверек, повадившись разорять гнезда, может уничтожить яйца и молодняк в большой гнездовой колонии. 7 июля 1933 года в песчаном обрывистом берегу речки Кульдемен Темир в Актюбинской области я нашел колонию береговых ласточек, или стрижков.
Меня заинтересовало, что среди этих птичек, гнездящихся только в норах, было 20 пар городских ласточек, обычно устраивающих лепные гнезда на карнизах зданий и скал. (В степях Казахстана и Западной Сибири, как оказалось, воронки нередко гнездятся в норах вместе с береговушками. ) Колония была в явной тревоге; издали было видно, что стая птичек с жалобными криками вьется около обрыва. В нем я насчитал 409 норок.
У подножия кручи тянулась целая тропинка, проложенная каким-то мелким зверьком; многочисленные царапины от когтей были на нижней части обрыва, там, где зверек, пользуясь небольшими уступами, залезал по отвесной стенке к гнездам. Присмотревшись к следам, я решил, что это горностай, а вскоре заметил и самого зверька, мелькнувшего между двумя норками. Оказалось, что многие гнезда ласточек в глубине уже были соединены ходами, прокопанными хищником. У основания обрыва горностай устроил глубокую нору, и я не смог его «выкурить» даже при помощи дыма костра. Беглый осмотр колонии показал, что зверек хозяйничает в ней давно. Большинство норок было пусто, хотя имело гнездовую подстилку; во многих был помет горностая; и в каждом пятом или десятом гнезде я находил убитых птенцов или их крылья. В одной норке оказалось три свежих трупика ласточек и одно крылышко съеденного четвертого птенца. В этом гнезде горностай воспользовался только четвертой частью уничтоженных птичек.
Обследовав только часть норок, я насчитал 15 убитых ласточек, брошенных на месте, и крылышки 12 съеденных; всего не менее 27 жертв. У птичек острыми клыками хищника были прокушены грудная клетка и сердце.
Под обрывом тянулась цепочка следов лисицы; сами гнезда ласточек для нее были недоступны ни сверху (они располагались метра на полтора-два ниже края), ни снизу — от реки, и лисица пользовалась крохами со стола горностая, подбирая трупы птичек, выброшенные из норок.
Заинтересовавшись судьбой этой полонии, я пришел на речку еще раз, через две недели. Почти все взрослые ласточки, потеряв птенцов, покинули это гнездовье. Только в четырех-пяти норках, находившихся в стороне от основной массы гнезд, были слышны голоса птенцов городской ласточки, и взрослые птицы прилетали к ним с кормом. Вероятно, сюда горностай пробраться не сумел.
Осмотрев наугад несколько десятков норок, я в 25 из них нашел остатки еще 20 жертв хищника. Следы горностая под обрывом к этому времени уже «занесло песком.
Видимо покончив с ласточками, он перекочевал на речку, к норам водяных крыс или на колонии сусликов.
Иногда гнезда береговых ласточек разоряет барсук. Следы «работы» этого хищника резко отличаются от горностаевых. Барсук тяжел, неуклюж и не может забираться на отвесные стенки с той же ловкостью, как цепкий горностай. Зато барсук настойчив и силен, передние лапы его вооружены большими когтями, он роет ими легко, как железной лопатой. Во время ночного обхода, причуяв птенцов и яйца ласточек в норках, барсук принимается за работу. Часть гнезд он достает, прокапывая косые, метровой длины ходы сверху, к бровке обрыва. В эти «сквозные норы» небо просвечивает, как в широкие окна, пробитые в отвесной стенке яра. До нижних гнезд барсук добирается снизу или устраивает глубокую отвесную канавку с уступами, по которой поднимается на высоту 2-3 м. Ход в разоряемую норку ласточки барсук расширяет до 25 см в поперечнике. Большие кучи нарытого песка и глины, смешанных с соломой и перьями ласточкиных гнезд, глубокие шрамы в стенке яра, оставленные длинными когтями передних лап, — типичные следы хозяйничанья хищника.
На первый взгляд эти разрушения выглядят гораздо внушительнее, чем на тех колониях, где побывал горностай. Однако на деле барсук менее страшен для ласточек, так как ему удается разорять только малую часть гнезд: слишком много времени требуется для больших подкопов по его методу.
Так, например, дважды за лето 1947 года, натолкнувшись на следы барсуков, разорявших колонии береговушек (на реке Улькаяк, севернее поселка Иргиз, и близ озера Аксуат в Кустанайской области Казахской ССР), я отметил, что эти хищники уничтожили только 15- 20 процентов гнезд.
В июле того же года близ поселка Тургай я наблюдал гибель части колонии береговых ласточек, вызванную совсем другими причинами. Заметив канюка-курганника, терзавшего над оврагом какую-то добычу, я дал ему время довести это дело до конца и осмотрел место, где он сидел: на земле лежали перышки молодой береговой ласточки. Судя по состоянию маховых перьев, ласточка еще не могла вылетать из норки; значит, были какие-то особые обстоятельства, давшие возможность курганнику завладеть этой добычей. «Уж не горностай ли хозяйничает тут?» — подумал я и пошел осматривать гнездовую колонию.
Она находилась в отвесном песчаном борту глубокого овражка, прорезавшего пустынную степь. Несколько дней назад здесь прошел ливень; дождевой поток подмыл стенку яра; она обрушилась как раз там, где была сильнее подкопана, наиболее густо пронизана норками ласточек. Часть гнезд была завалена землей на дне оврага; другие, оказавшиеся на поверхности, стали доступными для нападений пернатых хищников. В данном случае курганник не разбойничал, он лишь подобрал то, что было обречено на гибель.

Две погадки болотной совы из шерсти и косточек мелких грызунов. В правой погадке — целый череп слепушонки. Актюбинская область.

Среди полей, под межевыми телеграфными столбами, под одинокими деревьями можно часто видеть яйцевидные комки шерсти, смешанной с костями, перьями и частями насекомых. Одетые роговым чехлом, беззубые челюсти пернатых не приспособлены для пережевывания пищи, и все птицы, зерноядные и хищники, глотают ее почти целиком. У некоторых видов после размягчения и переваривания пища из желудка поступает в кишечник, а кости, перья, шерсть, косточки ягод, части панциря жуков и т. п. отрыгиваются через рот в виде погадок — рыхлых яйцевидных комочков.
Таким образом, по погадкам — непереваренным частям птичьей пищи — можно судить о ее составе. А знать, чем питается птица, очень интересно, так как в зависимости от наличия той или другой пищи складывается жизнь птиц. Канюк-зимняк, гнездящийся в тундрах Севера, охотится там за леммингами-пеструшками. На зиму канюк отлетает к югу, и, если на пашнях средней полосы страны много полевок, он остается здесь до весны. Осенью, спугнув зимняка с верхушки стога, где он отдыхал, нахохлившись и втянув голову в плечи, вы, наверное, найдете лежащую тут же одну-две погадки. Если в них окажутся перьяптиц, череп мыши и косточки лягушек — остатки случайной добычи, не являющейся основной пищей зимняка, — можно быть уверенным, что полевок мало. А если так, то и зимняк пролетит в черноземные степи, где чаще бывает приволье грызунам.
Если мало полевок, не останется зимовать болотная сова, мало будет и серых сорокопутов; хорьки и ласки, вероятно, передвинутся с полей ближе к деревням, где на огородах и в скирдах хлеба легче найти мышь или крысу, а то и поймать курицу в курятнике.
Погадки оставляют также чайки, такие всеядные птицы, как ворон, ворона, сорока, и насекомоядные, как щурки.
Изучив большое количество погадок какой-либо птицы, можно точнее определить, приносит она пользу или вред нашему хозяйству.

Льет дождь, холодный точно лед,
Кружатся листья по полянам.
И гуси длинным караваном
Над лесом держат перелет. Но дни идут.
И вот уж дымы Встают столбами на заре.
Леса багряны, недвижимы,
Земля в морозном серебре…

И. Бунин

Отцвели и побурели травы на лесных полянах, и желтые листья все чаще слетают с ветвей деревьев, медленно падают на сырую землю. Убранные поля стали как-то просторнее и печальнее под темным, пасмурным небом и моросящим дождем. Знакомые места изменились, выглядят иначе, чем летом, изменились и следы животных. На убранных полях стали заметнее колосья ржи и пшеницы, погрызенные полевками и мышами, норы, вырытые зверьками на местах, где долго стояли снопы; дорожки, проложенные среди клевера; поврежденные клубни и корнеплоды на огородах… Заметнее стали и следы многих птиц. Птицы соединились в большие стаи, вместе собирают корм, вместе проводят часы дневного и ночного отдыха. Уже с половины лета на песчаных отмелях больших рек и озер начинают появляться следы куликов, не встречавшихся весной и в период гнездования. К осени число их быстро увеличивается, особенно в августе — сентябре, а еще позднее — в октябре и начале ноября — к ним присоединяются следи больших стай гусей и более редких — лебедей. Пролетные гуси садятся не только на озера и пески рек; следы их встречаются иногда на размякшей, влажной земле озимых полей и на безлюдных полевых дорогах. Появление этих пролетных стай означает, что на Крайнем Севере уже наступает зима и птицы полярного побережья тундры и широкой полосы тайги тронулись в путь, к местам зимовки.
Осенний пролет сильно отличается от весеннего прежде всего тем, что осенью птиц летит больше: вместе с взрослыми в первый свой путь на юг отправляется много молодых, выросших этим летом.
Часть из них погибнет в пути и на местах зимовки, поэтому весной к нам вернутся сильно поредевшие стаи. Некоторые виды, пролетающие весной почти без остановок, осенью задерживаются в средней полосе на целые недели. Весной все птицы спешат долететь до знакомого болота, где из года в год они выводили птенцов, торопятся добраться до заветного дупла или привычного уступа скалы над океаном. Им нельзя терять ни одного лишнего дня — северное лето слишком коротко.

След левой лапы белолобой казарки на сыром песке . Гурьевская область, октябрь.

Осенью, наоборот, многие птицы движутся медленно, часто останавливаются в местах, богатых кормом, и отлетают к югу с видимой неохотой. Множество птичьих следов пестреет в это время на берегах водоемов.
Только резкое похолодание может ускорить перелет, вызвать массовое движение птиц. И тогда под монотонный шорох дождя темное осеннее небо наполнится громкими птичьими криками, гоготаньем, кряканьем и звучным посвистом крыльев.
Разом схлынут пернатые странники, и, посмотрев на ровную, чуть рябую поверхность песков, можно сказать сразу, что перелет окончился. Но много времени спустя — уже после того, как выпадет снег, замерзнут лужи и мелкие озера, — на льду ржавых болот нам попадутся следы какого-то небольшого куличка. Это гаршнеп, самый маленький, самый жирный и самый ленивый из всех наших бекасов. Если подойти к клубящемуся паром, незамерзающему роднику, то наверное увидишь и саму птичку.
Следом за перелетными стаями мелких птиц обычно летят и хищники; по остаткам их добычи — лапам, клювам, перьям растерзанных птиц — иной раз можно судить о видовом составе пролетевших стай.
Оголенные, ощипанные кисти рябины, еще вчера только ярко горевшие на деревьях, — верный признак того, что сегодня утром здесь хозяйничала пролетная стая каких-то лесных птиц — дроздов, снегирей или свиристелей. Можно осмотреть землю под деревьями и, разобравшись в следах, определить, какие это были птицы. Крикливая стая дроздов-рябинников и деряб, к которым нередко присоединяются дрозды белобровые и певчие, ощипывает ягоды торопливо и жадно, заглатывая их целиком. Часть сорванных плодов падает на землю неповрежденными. После кормежки на рябине дрозды слетают на землю и оставляют много помета на тропах, колодах и пнях. Кишечник этих насекомоядных птиц извлекает из ягоды только сахаристые вещества. Семена остаются неповрежденными (Более того: как показали опыты, всхожесть их под влиянием желудочного сока значительно увеличивается.), и дрозды широко рассеивают их по вырубкам, гарям, лесным опушкам.
В расселении малины, ежевики, шиповника, крушины, брусники ж многих других растений, дающих привлекательные для птиц ягоды и плоды, подвижные прожорливые стаи дроздов, свиристелей, зорянок, славок и горихвосток играют исключительно большую роль.
Совсем иначе используют ягоды толстоклювые лесные зерноядные птицы — снегири и щуры. На месте кормежки стаи молчаливых, медлительных снегирей под рябиной остается множество раздавленных, словно разжеванных и

Кисть рябины, ощипанная дроздами

выплюнутых ягод, полностью лишенных семян.
Снегири не интересуются мякотью плодов и тщательно выедают одни семена. Свиристели пожирают ягоды еще более жадно, чем дрозды, но переваривают их еще хуже. Между прочим, они охотно едят даже калину, плоды которой ядовиты для многих птиц. Насытившаяся дружная стайка свиристелей обычно взлетает на вершину ближайшего высокого дерева, под которым за короткий срок отдыха оставляет множество помета из полупереваренных ягод.
Под деревом, служившим местом отдыха насытившейся стаи свиристелей, на земле оказывается много семян, привлекающих лесных грызунов. Вскоре плоские костянки калины оказываются прогрызенными в форме бочонка — это рыжие лесные полевки доедали то, с чем не справился желудок свиристелей.

Желуди, расклеванные сойкой. Теберда. Северный Кавказ, конец сентября.

Остающиеся на зиму птицы, питающиеся грубой растительной пищей, в особенности глухари, тетерева и рябчики, осенью приступают к поискам крупных песчинок и камешков. Проглоченные камешки задерживаются на всю зиму в желудке птицы и облегчают перетирание веточек, почек, хвои.
С конца сентября и до выпадения снега следы тетеревиных птиц, а также снегирей, щуров, соек часто встречаются на проезжих дорогах, каменистых и песчаных берегах рек — там, где легче всего найти необходимые для пищеварения «жерновки».
Когда начнут падать с веток созревающие желуди и лесные орехи,

Поползень разбивает желудь.

наступает благодатное время для многих лесных лакомок. Житники, лесные мыши и полевки затаскивают орехи в норы, чтобы поесть в безопасности. Зверьки прогрызают круглое отверстие в скорлупе и по частям ловко извлекают вкусное ядро.
По мелким бороздкам от резцов и бочонкообразной форме, скорлупы орехов и желудей, выеденных этими зверьками, легко отличить их работу от беличьей. Белка тоже предпочитает собирать орехи и желуди, упавшие на землю, но достает из них ядро иначе. Она сначала вертит орех в лапах, затем, найдя удобное место, прогрызает в скорлупе небольшое коническое углубление, вдвигает
туда резцы и раскалывает орех. На рисунке видно, как располагаются первоначально проделанная брешь и трещина, по которой была разломлена скорлупа. Совсем иначе поступают с лесными плодами дятлы и поползни. Птицы, искусно и быстро лазающие по древесным стволам, чувствуют себя довольно неловко среди рыхлого ковра опавших листьев. Долго ворошит и растаскивает их поползень, прежде чем отыщет орех, а тогда, крепко зажав находку в клюве, полетит с ней к толстому дереву. Здесь он загонит орех в одну из щелей, подобрав отверстие, соответствующее его величине, и начинает усердно долбить скорлупу. Удары клюва
этой маленькой птички слабее, чем у дятла. Орехи лещины, бука и желуди, раздолбленные поползнем, имеют менее глубокие шрамы и пробоины, чем плоды, использованные дятлом. В эту же пору «уборки» лесного урожая поползень собирает запасы корма, заталкивая в трещины и щели деревьев десятки желудей, лещнных и буковых орехов и крылаток клена. Кладовые поползня обычно располагаются на большой высоте от земли. Иногда в конце лета эта птичка занимается также собиранием галлов — круглых и румяных, как яблочко, наростов с листьев дуба. В середине каждого нароста есть личинка, ее-то и едят поползни. Крикливые сойки в сентябре — октябре целыми днями снуют в лесу, растаскивая сотни желудей для своих зимних запасов. Они прячут желуди у основания трухлявых пней, под опавшими листьями и подушками мха. Иногда, набив желудями подъязычный мешок, сойка улетает за несколько километров от леса и пристраивает свою ношу в кустарнике степной балки или в молодых сосновых посадках. Часть желудей, забытых или потерянных сойкой, прорастает, и молодые

Лесные орехи: слева — поеденные белкой, справа-лесной мышью	Лесные орехи, расколотые большим пестрым дятлом.

дубочки — живые следы ее осенней работы — вдруг появляются далеко от плодоносящих дубов. В естественном расселении дуба эта нарядная и шумная птица играет такую же большую роль, как дрозды, славки и зорянки в распространении ягодных растений. Устраивая запасы, сойка ведет себя очень осторожно; выследить ее трудно. Гораздо легче после снегопада по следам «прикопок» учитывать места, где эти птицы достают свои запасы, припрятанные еще во время листопада.
На полях, прилегающих к лесу, и на огородах северных лесных деревень сойки после уборки картофеля собирают оставшиеся мелкие клубни и растаскивают их так же, как желуди. На открытом месте нетрудно наблюдать за птицей, занятой отыскиванием картофеля, но в каких участках леса и как она его прячет, мне проследить не удалось.
Осенью в тайге огромные запасы кедровых орешков делает тонкоклювая ореховка, или кедровка, — обычная птица хвойных лесов от Печоры на западе до Дальнего Востока. Начиная с июля — августа кедровки кочуют стаями по лесам и, натолкнувшись на урожайный кедровый массив, в короткий срок сбивают шишки и растаскивают орешки по бесчисленным кладовым. Обычно они запрятывают орешки небольшими кучками в трещины скал, в ямки под гнилушками я шапочками ягеля, в следы крупных зверей, а сверху прикрывают

Слева — буковый орешек, справа — орехи лещины, расклеванные поползнем ,

листьями, хвоей и мхом. Зимой они понемногу выкапывают свои запасы из-под снега и зачастую кормятся ими даже следующим летом. Сибирская кедровка расселяет кедр по вырубкам и гарям, как бы расплачиваясь с лесом за уничтоженную часть урожая.
Зоолог О. В. Егоров, работавший в Якутии, сделал следующие расчеты. Орешки кедрового стланика мельче, чем у сибирского кедра, и в подъязычный мешок кедровки их входит до 218 штук. Этого количества хватает на устройство нескольких кладовых. В каждый тайник птица прячет от 3 до 48 орешков стланика. Словом, одной ноши ей хватает, чтобы сделать примерно 20 кладовок. Суточная потребность кедровки равна 15 г ядрышков. Чтобы благополучно выкормить своих птенцов, она должна запасти не менее 70 тысяч орешков и расположить их примерно в 6 тысячах кладовых. Такое количество при хорошем урожае кедровка может заготовить за осень, если будет всего 5 — 7 раз в день до отказа заполнять свой подъязычный мешок. Но, как правило, она запасает гораздо больше. Ведь за счет ее запасов кормятся бурундуки, белки, соболи, полевки и все-таки еще остаются семена, за счет которых восстанавливаются леса кедра.
Толстоклювая кедровка, живущая в смешанных лесах, под Москвой, собирает запасы лещины; синицы — гаички и московки — в течение всей осени (при хорошем урожае шишек) растаскивают и прячут семена ели и пихты, помещая их в трещины коры и пряди лишайников на ветвях.
Не только птицы, но и многие звери собирают корм на зиму. Все слыхали про белку, заготовляющую орехи и желуди, про кладовые бурундука, набитые кедровыми орешками. Многие грызуны — хомяки, мыши, полевки, пищухи, слепыши — и некоторые хищники делают запасы в дни летнего и осеннего изобилия.
В неглубоких речках, болотах и ключах массами собираются на зимовку травяные лягушки. Пока вода не покрылась льдом, хорьки и норки без труда ловят их десятками. Загрызенные лягушки с распоротым животом лежат на песке и отчасти подгнивают, отчасти подсыхают. Зимой, в голодное время, запах несвежего мяса, проникающий сквозь снег, напоминает хорькам об оставленной добыче. Они выкапывают и поедают свои запасы, заготовленные еще осенью.
На том месте, где полевки собирали овощи для зимнего «стола», остается множество ямок от вырытых из земли корней и клубней; большие земляные кучи появляются возле нор, в которых зверьки устраивали свои обширные кладовые. Усиление роющей деятельности этих грызунов приходится на август — октябрь. В эти же месяцы белки сушат грибы, развешивая их на ветках деревьев.
Зоологу Е. В. Козловой-Пушкаревой в тайге Северной Монголии удалось наблюдать белок во время «уборки урожая» кедровых орешков.

Сухая ветвь липы; здесь белка брала мочало для гнезда Горьковекая область

«Почти ежедневно, — пишет она, — мне приходилось видеть, как в ясное утро белки одна за другой быстрыми прыжками бегут в гору, в кедровники, и вскоре возвращаются оттуда в таком же спешном порядке, держа в зубах уже очищенную от чешуек шишку (из не вполне спелой шишки зерна при этом не выпадают). Добежав до удобного, пo ее мнению, места, белка берет шишку в передние лапки, быстро вынимает зубами несколько орешков, бросает шишку и бежит со своей ношей в густой белый мох, по которому принимается ползать на животе, засовывая по дороге орешки в мох. Иногда она при этом поправляет лапками раздавшийся в стороны мох и скрывает следы своей работы… » Пока не выпадет первый снег, такие мелкие запасы, запрятанные тут и там, трудно не только отыскивать, но и определять, какому животному они принадлежат. При пороше на следах белки, посетившей часть своих кладовых, можно собрать скорлупки и подсчитать, сколько орехов и желудей было спрятано в том или другом «складе». Однако и в этом случае нет полной уверенности, что белка воспользовалась только своими запасами, а не «обворовала» кедровку или сойку.
Приготовления к зиме не ограничиваются одним собиранием запасов — осенью многие звери углубляют и расширяют норы, заново отстраивают или утепляют готовые гнезда.
Это прежде всего касается зверей, проводящих холодный период года в глубоком зимнем сне или настоящей спячке, — бурундуков, хомяков, барсуков, сонь, сурков и т. п. Но и белка, остающаяся деятельной в течение всей зимы, осенью хлопочет не меньше зверьков, впадающих в спячку. В лиственных лесах она обдирает клочья мочала с сухих ветвей липы (реже с осины, дуба и других пород), приготовляя мягкий материал для своей постели. Повисшие кое-где на ветвях светлые пряди обозначают путь зверька, переносившего мочало к своему дуплу или покинутому гнезду сороки. Беличье гнездо, свитое из тонких ленточек мочала, очень теплое. Оно, пожалуй, не хуже, чем гнезда, устроенные из длинных прядей бородатого лишайника.
Кучки свежей, только что выброшенной земли, лежащей у входа в нору, — следы работы хозяина, углублявшего подземные галереи или прокладывавшего новый ход, по которому весной будет удобнее выйти на волю после пробуждения от спячки. Такие ходы, идущие от гнездовой камеры к поверхности почвы, сурки, суслики и хомяки устраивают у своих зимовочных нор. Полосы рассыпанного по земле сухого листа тянутся вдоль троп ко входам в большую нору. Это барсуки, выкинув старую подстилку, подтаскивали целые вороха опавших листьев, устраивая новую мягкую постель в спальной камере, глубоко под корнями дуба.
Уже во второй половине лета появляются следы ранней перекочевки мелких и крупных зверей; к концу осени число таких следов резко увеличивается. В некоторые годы, начиная с июля и до поздней осени, на песчаных берегах лесных рек и речек изо дня в день появляются следы множества белок, поодиночке идущих в каком-нибудь одном направлении.
В сентябре 1929 года близ реки Керженца (Горьковская область) масса белок шла с севера, из еловых лесов, к югу — в сосновые боры приволжской части края. На песке железнодорожной насыпи ранним утром, пока еще не прошли пешеходы, я находил бесконечные тропы беличьих следов — зверьки ежедневно пускались в путь до рассвета. Во время таких перекочевок тысячи белок тонут, переправляясь через широкие реки, озера и морские заливы; множество белок уничтожают хищники. В годы таких переселений клочки шерсти, беличьи хвосты и лапки на месте охоты птиц и зверей попадаются чаще, чем в обычное время. На местах беличьих переправ через водные преграды резко увеличивается число следов лисиц, воронов и других хищников, собирающихся на легкую добычу.
В 1938 году большой ход белки был на Верхней Печоре; в течение 65 дней видели зверьков, переплывающих реку, или отмечали их следы. Эта миграция продолжалась даже при морозах, когда на реке уже появились ледяные закраины. В эту пору от холода погибали даже зверьки, успешно переплывшие быструю реку. Так, например, 10 октября близ устья реки Шежима нашли белку, переплывшую с левого берега на правый. Выбравшись из воды на ледяную закраину, она примерзла к ней хвостом и некоторое время безуспешно билась, стараясь оторваться. Белка окоченела в этом напряженном положении.
Но иногда белкам удается преодолевать большое число быстрых рек, если еще не наступила холодная погода, и «путешественницы» могут хорошо просушить свой подмоченный мех и согреться на солнце. Вот что сообщил Ю. А. Салмин, сотрудник Сихотэ-алинского заповедника, занявшийся изучением биологии крупной маньчжурской или уссурийской белки. «Для определения пути и дальности ухода белок во время миграций и для выяснения целого комплекса вопросов из области биологии белки… нами были закольцованы 27 белок алюминиевыми кольцами серии «F» БЮН Центрального бюро кольцевания при Комитете по заповедникам… Одна белка — молодая самка, закольцованная 27 июня 1935 г. вблизи бухты Терней… была добыта 16 ноября 1935 г. работником Ольгинского лесхоза т. Вершининым в верховьях р. Сандагоу — правого притока р. Авакумовки. От места кольцевания белка ушла к югу за 400-450 км. На пути миграции зверьку пришлось преодолеть сильно пересеченный рельеф с быстрыми большими горными речками: Санхобэ, Иодзы-хэ, ТетюХэ, Мутухэ, Тадуши, Авакумовку и др. Этот факт прямое доказательство того, что во время миграции белка предпринимает большие переходы».
Неурожай шишек ели, кедра и лиственницы — основного беличьего корма — вынуждает зверьков бросать привычные места и пускаться в далекий, опасный путь. В засушливые годы большие переселения белок и других лес- v ных зверей вызываются лесными пожарами.
На Крайнем Севере уже с августа по берегам моря и бичевнику больших рек тянутся следы песцов, начавших свои осенне-зимние кочевки. Там, где много копытных зверей, медведей, волков и других крупных животных, нередко встречаются бросающиеся в глаза следы их массовых се-, зонных передвижений. В горных областях многие виды спускаются с больших высот в пояс леса или предгорий, уходя от своих летних местообитаний на 20-100 км. На равнинах пути сезонных кочевок зверей бывают еще длиннее, местами достигая нескольких сотен километров. Охотникам-промысловикам хороню известны обычные, сложившиеся за столетия пути передвижения кочующих животных и места их переправ через реки, где легче добывать самых осторожных зверей. Но и менее опытный наблюдатель быстро находит торные путл сезонных кочевок, там, где крупных животных достаточно много.
Г. Н. Гассовский, обследовавший зимой 1925/26 года один из южных районов Якутии, сделал следующие заметки:
«Изучение следов и троп по северным склонам Туку-рингра, где мы находились в первой четверти ноября, показало, что в это время изюбрь сравнительно быстро, кормясь на ходу, переходит на юг по определенным перевалам через хребет… из более северного бассейна реки Ги-люя на южные отроги Тукурингра. Удалось установить, что в конце октября — начале ноября изюбрь почти без исключения покидает котловину между Становым хребтом и Тукурингрой… »
О другом крупном звере этого района Гассовский писал:
«По долинам речек Ковали, Аманачи, Кераку и М. Джелтулаку многочисленные следы лося, как и следы изюбря, все направлялись к югу и местами сливались в настоящие зверовые тропы… »
За последние 30 лет сильно изменилась охрана природы нашей страны, численность и распределение многих редких и ценных видов животных. В тундрах Таймыра и соседних редких лесах сейчас пасутся десятки тысяч диких северных оленей, о распределении которых ежегодно собирают сведения с самолетов. Стаи тундровых волков, которые изредка преследуют оленей, тоже находятся под контролем с воздуха.
В безграничных лесных пространствах резко возросла численность лосей. Они заселили те места, где их не было многие десятки лет. Вместе с ростом численности лосей расширились и их миграции. Особенно они заметны на окраинах ареала. В летнее время лоси часто появляются в лесотундре и даже в тундре, начиная от Архангельской области до Якутии включительно. На юге они нередко выходят в открытую степь Нижнего Поволжья, часто появляются на юге Украины, в Ростовской области и в Краснодарском крае.
Несколько десятилетий тому назад в степях и полупустынях Казахстана «доживали свой век» очень ценные и редкие антилопы — сайгаки. Многие тогда считали сайгака вымирающим видом. Советской власти удалось полностью восстановить его численность. Сейчас Встречи с грандиозными стадами этих антилоп производят совершенно ошеломляющее впечатление. Сайгаков много на «Черных землях» (в Калмыцкой степи) и особенно в полупустынях Центрального Казахстана. Во время сезонных миграций (к северу — весной и осенью — к югу) с самолета можно видеть десятки тысяч этих быстрых антилоп, покрывающих все видимое пространство степи. Наблюдения за ними и охрана от браконьеров ведется с самолетов и автомашин.
Менее заметно другое большое достижение: в тайге Сибири полностью восстановлена численность ценного пушного зверя — соболя. Он широко расселился по всей сибирской тайге и заселил те места, где его не было уже целые столетия. Сейчас, в некоторые годы с плохим урожаем кедровых орехов, ягод и грызунов, соболь начинает мигрировать, переплывает реки, выходит даже к железным дорогам и в сельские районы Сибири. Теперь для следопыта гораздо больше интересных задач, чем прежде.

Теплый ветер пробегает волнами по необозримым полям пшеницы; золотом искрятся полосы подсолнуха, лоснятся сочной зеленью прямоугольники кормовых трав, сахарной свеклы; зеленеют бахчи, сады, огороды. Цветущую равнину из края в край пересекают четкие линии лесных полос, и потоки воды днем и ночью журчат в оросительных каналах.

Пшеница, ощипанная дикими серыми гусями . Акмолинская область, июль.

Плодородные земли, 200-300 лет назад покрытые только чахлым ковылем и полынью — дикие пастбища быстроногих антилоп-сайгаков, — превратились в житницу страны: каждый год здесь снимают огромные урожаи и откармливают множество домашних животных. Там, где пройдут плуги, бороны и сеялки, вместо зарослей диких трав раскинутся темно-зеленые полосы хлопчатника, голубые ленты цветущего льна, белые холсты пахнущей медом гречихи. Прежний растительный покров уцелеет лишь кое-где на межах, склонах балок, и только некоторые виды диких растений, приспособившись к новым условиям, останутся на полях, среди посевов, — сделаются сорняками, снижающими урожай и засоряющими зерно своими семенами.
То же происходит и в мире животных. В распаханной степи вымирают типичные степные животные — малая сеноставка и сурок, перестают гнездиться степной журавль и стрепет. Но мыши, хомяки и полевки неплохо уживаются и в новых условиях. Как прежде в нетронутой почве, так теперь они роют норы на пашне; грызут стебли подрастающей пшеницы, как раньше ели стебли типчака тонконога, тащат в норы колосья — становятся вредителями.
Крестьянину, где бы он ни жил — в Туркмении, в Азербайджане, в Белоруссии или в Якутии, — всюду приходится бороться со многими врагами, нападающими на поля, сады и огороды.
Душным южным вечером под хриплые крики ночных цапель кабаны выводят свои семьи ч из колючих зарослей держидерева и всю ночь до рассвета мнут и топчут недозрелую пшеницу, поедая сладкие колосья.
Тихой северной ночью из зеленого ельника, озираясь, выходит медведица с медвежатами. Они до утренней зари топчут росистые овсы, громко чавкают, обсасывая сладкие недозрелые метелки.
С конца лета табуны гусей и уток изо дня в день летают кормиться на полосы пшеницы, гречихи или проса, а журавли поедают горох. Черная туча скворцов, налетев на вишневый сад или виноградник, может нанести серьезный урон урожаю. Но кабаны, медведи, гуси, скворцы — далеко не самые злые враги земледельца.

Серая полевка обгрызает и Подтягивает к себе колос.

Другое дело — мелкие грызуны: мыши, полевки, песчанки и суслики; пользы от них почти никакой (Шкурки некоторых вредных грызунов используют как пушнину.), а вред сельскому хозяйству они причиняют огромный.
В некоторые годы несметное множество мышей и полевок населяет степные пространства нашего юга, миллионы сусликов роют норы по выгонам, дорогам и межам, делая набеги на хлеба. В Средней Азии песчанки весной уничтожают всходы хлопчатника, а осенью разгрызают его зрелые коробочки, смешивая с
землей нежный белый пух. Многие тысячи центнеров хлеба ежегодно уничтожают вредные грызуны. Они выкапывают из земли только что посеянные зерна, срезают молодые всходы, выстригают озимые под снегом, едят недозрелые колосья, выбирают спелые зерна из снопов, а поздней осенью переселяются в. скирды, не оставляя в покое хлеба ни на гумнах, ни на мельницах. Это враги непримиримые, и война им объявлена давно.
Но, чтобы успешно бороться с врагом, нужно знать, кто он такой, где он укрывается, какие из его привычек можно использовать ему же во вред.
При небольшом объеме этой книжки нет возможности хоть сколько-нибудь полно описать повреждения, наносимые нашим культурным растениям одними только позвоночными животными.
Здесь мне хотелось показать следопыту, что можно сделать в этой еще мало затронутой области, как принести пользу хозяйству и собрать научный материал.

Кисть винограда, расклеванная полевыми воробьями . Воробьи выедают мякоть зрелых ягод и оставляют их оболочки. Более крупные птицы, например розовые скворцы, мелкий виноград склевывают целиком;, Ашхабад. Туркменская ССР.

а) Полевые культуры. Десятки видов животных поедают хлебные злаки, но зоркий и наблюдательный следопыт должен уметь отличать повреждения, нанесенные насекомыми и птицами, от повреждений, оставленных млекопитающими; лысины среди всходов, сделанные полевками, от участков, очищенных сусликами.
Определяя следы вредителя, прежде всего нужно обращать внимание на сохранившиеся отпечатки лап, помет, оставшиеся кусочки пищи и на то, где и как поедался корм. Для серых, стадных и общественных полевок, например, очень характерна привычка поедать пищу, сидя на определенном месте, поэтому все огрызки лежат в одной или немногих кучках, называемых «обеденными столиками». Чтобы достать застрявший вверху колос, полевка кусок за куском отгрызает стебель и постепенно подтягивает колос к себе.
Кучка таких отрезков стебля обычно остается на том месте, где хозяйничал зверек. В годы высокой численности ( Мелкие грызуны сильно размножаются только в некоторые, особенно для них благоприятные годы и тогда появляются в массе. Такое появление множества зверьков обычно называют «мышиная напасть».) полевки полностью «выстригают» хлеб на тысячах гектаров, и тогда повсюду желтеют маленькие кучки соломы и погрызенных колосьев. Тот, кто хоть раз видел картину подобного опустошения, никогда ее не забудет.
Суслики обычно поселяются только по краям полей, прилегающим к целине, по выгонам или дорогам. Особенно сильно они вредят хлебам в засушливые годы, когда растительность степи рано выгорает на солнце, а озимая пшеница манит сусликов сочностью своих стеблей и наливающихся зерен. В такие годы много сусликов переселяется с целины на посевы. Интересно, что эти зверьки, привыкшие жить среди низкорослой степной растительности, избегают участков высокой, густой пшеницы, предпочитая солонцовые пятна, на которых пшеница бывает низкой и разреженной.. Устроив глубокие жилые норы на целине, суслики выкапывают среди посева небольшие запасные норы, около которых и вылущивают наливающееся зерно из многих сотен колосьев. Часть колосьев суслики уносят и на целину к основным своим норам, иногда за 25-50 м от края посева. От этих нор к пшенице тянутся хорошо заметные тропинки, пробитые в траве. Доставая наливающийся колос, суслики пригибают стебель и перегрызают его у самой верхушки. Колосьев с твердыми подсохшими зернами они почти не

Шляпка подсолнуха, поврежденная небольшой птичкой — китайской зеленушкой . Приамурье, сентябрь.

трогают. На месте кормежки этих зверьков остаются только кучки на вид целых, но лишенных зерна колосьев; совершенно нет нагрызенной соломы. Нередко суслики нападают на посевы, когда пшеница еще только «идет в трубку». Зверьки при этом перекусывают растения в нижних междоузлиях и высасывают («суслят» — отсюда и название этих грызунов) те части стебля, которые наполнены сладковатым соком. — На месте кормежки сусликов среди посева остаются оголенные плешины по нескольку метров диаметром.
Пестрые хомяки, пригибая стебли подобно сусликам, достают колосья, но они предпочитают спелые зерна и, набив ими защечные мешки, уносят в свои кладовые. Хомяк может перенести в защечных мешках до 50 г чистого зерна за один раз.
Особенно охотно хомяки запасают головки льна, семена подсолнуха и горох. Нередко на бахчах и огородах они выгрызают большие дыры в тыквах, портят огурцы, дыни, помидоры. Перед норой этого грызуна почти всегда можно обнаружить мякину и рассыпанные зерна; осенью, когда пойдут дожди, зерна дадут всходы. Тогда земляной холмик перед хомячиной норой кажется изумрудной шапочкой среди серого жнивья.
Грачи выдергивают молодые всходы кукурузы, расклевывают зерна ее недозрелых початков; портят кукурузу вороны, галки, сойки, а вблизи леса — выгрызают барсуки. Лесные мыши

Шелуха семян подсолнуха: слева — поврежденных полевой мышью (выгрызены «бочонком»), справа — разгрызенных зеленушкой . Приамурье, сентябрь.

сильно вредят зерновым там, где узкие полоски посевов вплотную прилегают к лесу. Они могут выбрать из земли все посеянные зерна кукурузы, сильно oпортят пшеницу, «обстригают» и вылущивают тяжелые метелки проса.
б) Культуры корнеплодов, огороды и баштаны. Огороды и баштаны меньше страдают от нападений вредителей, потому что помещаются обычно близко к жилью человека и нередко охраняются. На баштанах, кроме того, нет бурьянов и сорняков — любимых укрытий грызунов. Но в иссушенной, безводной степи, где растительность выгорает очень рано, всегда найдется немало охотников отведать сочный арбуз или дыню. Иногда эти вредители прибегают или прилетают издалека. Сладкой

Семена тыквы, поеденные тушканчиками: слева — большим (обгрызает шов, почти не трогает створки); справа — малым земляным зайчиком (не трогает шва, прогрызает отверстие в створках) . Волгоградская область.

мякотью кормятся даже звери, имеющие зубы, совсем как будто бы не подходящие для растительной пищи. На Украине, в полупустынях

Степной сыч на охране урожая .

Заволжья и в Средней Азии не раз видели следы волков, ежей, хорьков и лисиц, лакомившихся дынями и арбузами.
Еще чаще приходится видеть арбузы и дыни, попорченные зайцами, тушканчиками, полевками, мышами и некоторыми птицами. Заяц-русак предпочитает недозрелые дыни. На их беловатой мякоти его крепкие резцы оставляют характерные глубокие бороздки.
Полевки действуют совсем иначе: с нижней стороны арбуза (заяц грызет сверху, тушканчик — сбоку; это зависит от роста зверька) они проделывают круглое отверстие -и. начинают выгрызать ход, своего рода нору, в сладкие арбузные недра. Спустя некоторое время арбуз начинает
закисать; тогда полевки бросают его и принимаются за новый.
Множество ночных бабочек мух, жуков набивается в прогрызенный полевками закисающий арбуз — сосать сладкий, перебродивший сок. Я видел, как жабы вечерами лазили в эти арбузные норы, охотясь за собирающимися там насекомыми. Тушканчики особенно вредны для баштанов тем, что начисто выбирают из земли посеянные семена арбуза, дыни, тыквы. Выследить этих скрытных ночных зверьков довольно
трудно. Они нередко прибегают издалека, делают на баштане свое дело и перед рассветом прячутся в норы, забивая их изнутри плотной земляной пробкой. Если утром подует ветер, то на супесчаной почве баштана не останется даже намека на их легкие трехпалые следы.
Гораздо заметнее набеги птиц — грачей и сорок, выдалбливающих в дынях, арбузах, помидорах глубокие конусовидные пробоины. Следом за сороками прилетают удоды, жаворонки и другие мелкие птицы, питающиеся мякотью арбузов, расклеванных более сильными птицами. Выглядывающие из земли верхушки моркови, свеклы нередко обгрызают полевки и мыши. По следам лапок на мягкой земле грядок и помету иногда удается быстро определить вредителя.
В средней полосе хомяк и водяная крыса собирают на зиму картофель (при этом водяная крыса иногда подводит к полосе подземную галерею в 10-20 м длиной). На юге картофель запасает скрытный подземный житель — слепыш. В пяти кладовых одного слепыша Г. Н. Высоцкий обнаружил 179 клубней картофеля, весом 3, 56 кг; кроме того, 4911 кусочков дубовых кореньев, 280 желудей, 51 луковицу степного горошка и 0, 26 кг других запасов, а всего 14, 22 кг.
в) Садовые культуры и полезащитные полосы. На виноград, абрикосы, яблоки и груши чаще
других нападают птицы, которые деятельны днем. Наблюдать за ними можно и не зная следов. В Средней Азии особенно вредны некоторые виды воробьев, целыми тучами прилетающих на виноградники; там эти птицы не менее опасны для посевов пшеницы, джугары… Розовые скворцы, покончив с саранчой, тоже наведываются в виноградники; приходится затрачивать много труда, отпугивая этих в другое время очень полезных птиц. Даже синицы, лучшие друзья садовода, в жаркое время, не имея водопоев, выдалбливают глубокие «норки» в сочных яблоках и грушах, вызывая загнивание и гибель части плодов.
Есть и четвероногие любители винограда, груш, слив, яблок и грецких орехов. Это сони — ночные зверьки, внешне напоминающие небольших белочек. Они встречаются на юге европейской части СССР, на Кавказе и в предгорьях Средней Азии. Выбирая самые спелые, сони надкусывают множество плодов, прежде чем выберут какой-нибудь один. Пораженные плоды загнивают и падают с дерева. Повреждения, оставляемые резцами этих зверьков, легко отличить от конических углублений — следов птичьих клювов. Самая крупная из сонь — полчок, лакомясь грушей, поедает только основание плода.
Много опавшего на землю урюка в садах Средней Азии пожирают дикобразы и краснохвостые песчанки; нижние грозди винограда в Средней Азии и на Кавказе объедают лисицы, шакалы, барсуки и ежи. Однако гораздо опаснее животных, поедающих только плоды, те грызуны, которые губят целые деревца и плодоносящие лозы винограда. На предшествующих страницах были описаны зимние следы зайцев, водяных крыс и полевок, обгрызающих кору. В некоторые годы они губят много молодых деревьев. Для виноградников особенно опасны зайцы, уничтожающие за зиму множество молодых лоз. В некоторых районах виноградарства (например, в Крыму) русаки отнесены к числу вредных животных, подлежащих истреблению.
Много вреда эти грызуны приносят и лесным посадкам в степной полосе, обгрызая побеги и стволики, скусывая почки и обгладывая кору. Прорастающие желуди и семядоли всходов дуба выкапывают из земли суслики (малый, крапчатый и желтый), тушканчики и слепыши. Повреждения, нанесенные посевам дуба сусликами, легко определить по широким прикопкам, которые делают эти грызуны, и наличию скорлупы желудей около нор.
Суслики уносят часть желудей ближе к норе, так же как и колосья. Слепыш подкапывается к желудям и сеянцам снизу, из земли, подводя особые ходы.

Дерновинка степной овсяницы (типца), почти начисто объеденная степными пеструшками . Овсяница — ценное кормовое растение степных пастбищ. Актюбинская область, июнь.

г) Сенокосы и пастбища. Степные мелкие грызуны (серая пеструшка, общественная полевка, брандтова полевка) иногда так размножаются, что без остатка уничтожают траву на огромном пространстве, если своевременно не истребить их. Тогда пастухам приходится перегонять скот для выпаса на дальние расстояния, чтобы накормить голодающие стада. Другие виды грызунов приносят менее заметный, но все же значительный вред, уничтожая некоторые особенно ценные кормовые растения.
Серый суслик выкапывает летом много мелких луковичек тонконога. Этот злак — ценный

Серая полевка.

весенний корм. Его зелень, появляющаяся на
пастбищах ранней весной, дает возможность отощавшему за зиму скоту быстро восстановить свои силы. Хороший ранний весенний корм скота- многие степные тюльпаны. Но и их луковички в течение всего лета усиленно выкапывают серые суслики и большие тушканчики. Упавший сухой стебель тюльпана, косая лунка 5-6 см глубиной и рыжие чешуи луковицы — обычные следы их «работы».
Серая полевка на пастбищах и покосах Украины целиком уничтожает вокруг своих нор дикую растительность на расстоянии 1-2м, предпочитая самые ценные кормовые растения из злаковых и бобовых. Для полевок характерно полное уничтожение растительности небольшими пятнами близ самых нор, а для тушканчиков и сусликов — выборочное поедание отдельных видов на более широких площадках.
На участке, оголенном полевками, появляются сорная или худшая по своим кормовым качествам растительность (чертополох, бурьян, полынь), что ведет к общему качественному ухудшению травостоя сенокосов и выгонов. Худшая растительность появляется также и на местах, сильно взрытых грызунами или засыпанных землей, выброшенной из глубины (такая земля иногда бывает засоленной). Кучки земли, насыпанные кротами, слепцами, цокорами, и холмики у нор сусликов и сурков сильно затрудняют уборку сена.

След змеи-стрелы на сухом песке . Пустыня Сары-Ишикстрау, Казахстан,

Следы зеленой жабы . Она сильно бороздит песок пальцами ног. Окраина пустыни Каракум, Туркмения.

Огромные пространства южных засушливых областей СССР — наши полупустыни и пустыни — имеют очень богатый и своеобразный животный мир. Здесь больше, чем где-либо в нашей стране, разных пресмыкающихся — ящериц, змей и степных черепах; все они деятельны летом или весной, а холодный период года проводят в спячке ( На самом крайнем юге нашей страны, в сухих субтропиках Туркмении, ящерицы и змеи при теплой погоде выходят греться на солнце даже в зимние месяцы.). Из грызунов, типичных для сухих степей и пустынь, многочисленные виды тушканчиков и все суслики (за исключением одного длиннопалого) тоже впадают в спячку; продолжительность ее у некоторых видов равна 6-8 месяцам. Следы всех этих животных доступны для изучения только по чернотропу — на песке барханов, глине такыров или пухлой корочке солончаков. Да и зимой снег в пустынях выпадает настолько редко и исчезает так быстро, что практически пользоваться следами по белой тропе здесь почти не приходится. Зато на песке пустынь во все сезоны года встречается множество следов животных, пересекающих по всем направлениям мелкозернистую сыпучую поверхность барханов и подвижных гряд, слабо закрепленных растительностью. Жуки, почвенные личинки, ящерицы, змеи и черепахи, наземные бегающие птицы и различные млекопитающие изо дня в день оставляют на нем множество разнородных «записей». Изучая эти легкие, сыпучие страницы, внимательный следопыт получает доступ к неисчерпаемому запасу интересных и нужных сведений о жизни самых различных и в том числе самых скрытных животных.
В летнее время в песках особенно обильны следы ночной жизни, сохраняющиеся только до жарких утренних часов. Уже первые порывы ветра, начинающиеся после восхода солнца, перемещают мелкие песчинки и постепенно стирают все ночные «записи». Для их изучения лучшее время — от ранних предрассветных сумерек до 8-9 часов утра. Свежие следы дневных ящериц, змей и птиц начинают встречаться вскоре после рассвета; для знакомства с ними очень удобны также вечерние часы, когда спадает дневной жар и начинает затихать ветер. Для тропления мелких млекопитающих песчаных пустынь наиболее благоприятное время — ранняя весна, когда под поверхностным слоем просохшего песка еще сохраняется влага. Благодаря этому легко отличать выброшенный из прикопок и нор сыроватый песок, встречающийся только на Самых свежих следах ( При крайней сухости воздуха выброшенный поверхность влажный песок просыхает очень быстро.).
Зимой при отсутствии снега поверхность песков по ночам нередко покрывается инеем или росой, а днем подсыхает на ярком солнце. В такую погоду ночные и дневные следы (отпечатавшиеся на влажном ночном или сухом дневном песке) различать

Следы степного сыча на песке . У сыча, как и у других сов, на каждой ноге два пальца обращены вперед и два назад; их мозолистые утолщения выпуклы, плотны и дают четкие отпечатки.Пустыня Каракум, Туркмения, январь.

очень легко, что дает возможность уверенно тропить зайцев-толаев, корсаков, лисиц, перевязок, джейранов и т. п. Нередко зимой, как и летом, поверхностный слой подсохшего за день песка передувается ветром, так что старые следы совершенно стираются или несколько сглаживаются. В пустынях получаются своего рода песчаные пороши, или переновы; пользуясь ими, можно почти каждый день по свежим следам отыскивать различных млекопитающих.
За жизнью степных антилоп — сайгака, джейрана и дзерена можно наблюдать, подкравшись из-за прикрытия или подкарауливая этих

Следы самки джейрана на плотном песке Пустыня Кара-кум, Туркмения, январь,

довольно крупных животных у водопоев, куда они нередко приходят десятками и сотнями. Хороший полевой бинокль в этом деле может оказать незаменимую услугу, а осмотр следов дает много необходимых дополнительных сведений.
Отпечатки копыт этих животных с первого взгляда похожи на следы домашних овец или коз, но, внимательно присмотревшись, легко заметить, что побежка у антилоп иная, а копыта более правильной формы, крепче и острее.
У джейрана они имеют вытянутую сердцевидную форму с сильно заостренным передним концом. Они значительно мельче, чем тоже сердцевидные, но более широкие и тупые отпечатки копыт сайгака. Спугнутый джейран уходит вскачь, делая длинные прыжки; на пастьбе и при перекочевках идет крупным, скорым шагом. Помет джейрана похож на козий — это мелкие темные «орешки» с приостренным кончиком. Для отдыха джейран ложится на землю, обычно под защитой отдельных кустов или глинистых. холмиков, тщательно отгребая в стороны щебень, твердые комочки почвы и т. п.
Сайгаки пасутся летом стадами по 5-30 голов в пониженных местах степи или полупустыни, ощипывая злаки, полынь и сочные растения солончаков и солонцеватых лугов. Не только в жаркую погоду, но и осенью в про-» хладные дни они ежедневно ходят на водопой к

Отпечатки копыт сайгаков: слева -самки, справа — самца

речкам, ключам и озерам, обычно придерживаясь одних и тех же избранных путей, и вытаптывают торные, издалека видные тропы. Джейраны менее привязаны к определенным путям подхода к водопою, часто их меняют и не прокладывают таких торных троп, как сайгаки. Иногда временные водопойные тропы появляются даже на солонцах около мутных дождевых луж; сюда сайгаки по два раза в день приходят с ближайших выпасов до тех пор, пока из грязи можно высосать хотя бы несколько капель воды.
Сайгаки-самцы значительно крупнее самок, следы у них шире, с более тупым передним концом отпечатка копыт. Помет сайгака — «орешки» более крупные и вытянутые, чем у джейрана (цилиндрические).
При быстром передвижении сайгаки развивают большую скорость, чем джейраны (свыше 70 км в час); на пастьбе обычно идут шагом, низко опустив голову,
Дзерен замещает джейрана в холмистых степях Северной Монголии; область распространения этой антилопы заходит на территорию СССР в Чуйской степи (Алтай) и Юго-Восточном Забайкалье. Следы дзерена по размерам и форме напоминают джейраньи.
Суслики и сурки. Все суслики — дневные грызуны-норники — очень заметны и легко доступны для непосредственных наблюдений в весенне-летний период их жизни. Однако у большинства видов период этот очень короток — зверьки, пробудившиеся в феврале или марте, залегают в

Отпечатки задних лап амурского длиннохвостого суслика . Приамурье, сентябрь.

спячку уже в июне — июле. Первыми уходят на покой в глубокие норы старые самцы, быстрее жиреющие летом и ранее других пробуждающиеся весной. Последними залегают молодые суслики — сеголетки, которым нужно больше времени, чтобы подрасти, отстроить свои зимние норы и накопить жир, необходимый для длительной и глубокой

След дикой лошади — кулана на мелкощебнистом грунте пустыни Гоби . Монгольская Народная Республика, август.

спячки.
В засушливых областях юга есть немало мест, где весной на зеленеющих склонах и широких дорогах каждое утро встречаются сотни сусликов. Но приходит июль, и полное безмолвие на целых 7-8 месяцев воцаряется там, где только недавно свистели, бегали и хлопотали тысячи этих зверьков. Одни плоские холмики — сусликовины, множество мелких ямок — прикопок к луковицам тюльпанов и птицемлечника да кучки сухого помета указывают на расположение сусликовых поселений. Местами сусликовин так много, что поверхность степи кажется пестрой на всем видимом пространстве. Размеры лаза в нору, величина и форма помета, кости черепа и лапки, часто встречающиеся на сусликовинах, — основные признаки, пользуясь которыми можно различать виды сусликов по следам, в период спячки этих зверьков. В густом травостое (например, в типцово-ковыльной степи) между жилыми и запасными норами суслики пробивают тропки шириной 6-8 см и длиной до 25-100 м. Степные суслики редко уходят от норы на

Следы двух задних и правой передней лапы тонкопалого суслика на влажном песке . Подошвы ног густо одеты шерстью, отпечатков «мозолей» нет; первый палец передней лапки короток и похож на мозоль, остальные четыре имеют очень длинные когти. Пустыня Каракум, Туркмения, январь.

большее расстояние. Вода и ветер за осень и зиму засыпают старые норы и прикопки сусликов землей и растительной ветошью. Поэтому ранней весной очень заметны вновь появившиеся свежие лазы, прорытые пробудившимися зверьками. Суслики зимуют поодиночке, поэтому подсчет таких нор-веснянок — наиболее простой и точный способ выяснения численности перезимовавших зверьков.
При организации весеннего истребления сусликов нередко пользуются

Следы прыжков тонкопалого суслика ; группы отпечатков того же типа, как у зайцев,

именно указанным способом учета заселенности полей этими вредными грызунами. Такой учет нужен для составления плана работ, выяснения необходимой рабочей силы, количества ядов и т. п. Летом при отлове сусликов капканчиками отыскивают вертикальные («сторчевые») ходы, имеющие явные следы частого посещения (сглаженные стенки, земля у лаза разбита в пыль, имеются следы когтей, свежий помет и т. п. ).
Тонкопалый суслик (по-туркменски — «алака») — характерный обитатель песчаных пустынь Южного Казахстана и Средней Азии. В спячку он совсем не впадает и деятелен в течение всего года, хотя в летнюю жару выходит из нор реже, чем ранней весной. Этот грызун — близкий родственник африканских земляных белок, во многом отличается от других сусликов нашей страны. Алака — одиночный зверек, он не селится колониями. Он быстр и подвижен; длинными прыжками (почти такими, как у зайца-толая), поднимаясь на гребни барханов и ныряя в котловины, этот суслик обследует бугристые пески и песчаные равнины, предпочитая места, слабо закрепленные растительностью. Пальцы передних лап вооружены длинными острыми когтями, оставляющими глубокие четкие следы на влажном плотном песке; задние лапы — значительно крупнее передних и густо одеты длинными волосами, образующими на конце пальцев особые кисточки. Широко расставленные отпечатки задних ног тонкопалого суслика всегда получаются более расплывчатыми, менее ясными, чем от передних. Этот зверек, кроме зеленого корма, ест много почвенных личинок, клубней и корневищ, поэтому на его следах всегда масса прикопок различной глубины.
Норы тонкопалого суслика обычно имеют только полого спускающиеся косые ходы; лаз в нору довольно широкий и низкий (10X7 или 12X8 см). Тонкопалый суслик при поисках

Отпечатки двух задних лап емуранчика на плотном песке . Терско-кумские пески, Предкавказье, май.

корма уходит от норы на 200- 250 м и более; скитаясь по пескам, он часто забегает для отдыха в норы больших песчанок, ушастых ежей и черепах.
Сурки напоминают сусликов, но значительно крупнее их. Это тоже норники, сильно жиреющие к осени, проводящие большую часть года в спячке.
В СССР несколько видов сурков водится в степях, лесостепях, на горных лугах хребтов Средней Азии и в гольцовой области гор Восточной Сибири.
Лучшим указанием на места их обитания служат норы. Перед норами сурков возвышаются плоские холмики из земли, песка или щебня, выброшенных зверьками при рытье ходов. Эти бугорки — сурчины, или бутаны, — диаметром до 5-12 м, высотой до 1, 5 м хорошо заметны но только в степи, но и среди горных лугов.
Сурки — дневные звери, и, наблюдая за ними, легко найти жилые норы среди множества

Отпечатки двух задних лап мохноногого тушканчика на плотном песке при коротких прыжках . Щетка волос на ступне развита сильнее, чем у емуранчика; все три пальца почти одинаковой длины. Пустыня Сары-Ишикотрау, Казахстан, август.

покинутых. На бутанах — холмиках жилых нор сурков — трава бывает выбита и примята; нередко имеется лежанка — место, где сурки греются на солнце, а в «ямках» у норы лежит свежий помет. Иногда в высоком травостое луга или степи можно увидеть, как от норы сурков идут в разные стороны широкие, тропинки..
Обычно сурки, как и суслики, обходятся без воды, получая влагу из поедаемых растений. Тушканчики и песчанки. Суслики и полевки — массовые, типичные зверьки степей. Тушканчики и песчанки — столь же характерные обитатели наших пустынь. Самые безотрадные, унылые, сожженные солнцем, глинистые или щебнистые пустыни, большие такыры с твердой почвой, на которой летом даже тяжелая грузовая машина проходит, не оставляя следов, безводные солончаковые низменности и подвижные пески населены множеством тушканчиков — длиннохвостых, длинноногих, скачущих грызунов. В северные разнотравные
степи проникает только Один вид (большой тушканчик или земляной заяц), в полупустыне Прикаспийской низменности и в Предкавказье встречаются уже пять видов, а в ряде районов Южного Казахстана и Средней Азия водится до десятка.
Всего в СССР обитает 15 видов этих интересных зверьков.
В степях и глинистых пустынях живут в основном пятипалые тушканчики (имеющие по пути пальцев и на задних и на передних ногах); в песках водятся главным образом трехпалые: на задних ногах у них по три пальца, одетых снизу густой щеткой волос.

Мохноногий тушканчик закапывается на дневной отдых. Терско-кумские пески. Предкавказье, июль.

При прыжках передние лапки тушканчиков всегда плотно прижаты к груди и не оставляют следов. Зверьки пользуются ими лишь для выкапывания корма из земли или при медленном «ковылянии» на всех четырех ногах. При быстром движении зверьки делают длинные прыжки, разом отталкиваясь обеими задними лапками и опираясь только на кончики пальцев. Некоторые виды трехпалых тушканчиков способны также к «двуногому бегу», тому, которым пользуется и человек. Следы тушканчика — емуранчика — довольно узки и имеют ромбовидную форму; средний палец задних ног у него значительно длиннее боковых, а подошвы одеты сравнительно короткими волосами. Гораздо чаще в песчаных районах полупустынь и пустынь (от левобережья реки Дона на западе до Иртыша на востоке, а на юг — до Южной Туркмении) встречаются следы многочисленного у нас мохноногого тушканчика, имеющего очень густую щетку волос на трехпалых задних лапках. У него все три пальца почти одинаковой длины, отпечаток лапки широкий, имеет форму трапеции с ровным, тупым передним краем.
Зиму тушканчики проводят в спячке, но период летней активности у них значительно длиннее, чем у сусликов: на северном побережье Каспия следы нескольких видов еще встречаются при ночных заморозках в конце октября Начале ноября; а в южных Каракумах даже в декабре. Выход из зимних нор на крайнем юге отмечен с февраля, а в полупустынях и степях — в марте — апреле.
Многие тушканчики приносят ощутительный вред баштанам, посевам и посадкам пескоукрепляющих растений и лесным полосам. В некоторых районах с этими зверьками приходится вести борьбу, разбрасывая отравленные приманки.
Рядом с тушканчиками в песчаных и глинистых пустынях роют свои норы песчанки — грызуны, по общему облику напоминающие крыс и мышей, но имеющие песчаную или глинистую окраску. Хвост у песчанок не голый, а густо одетый шерстью, имеет волосяную кисточку на конце. Наиболее широко распространена у нас полуденная

Следы четырех лап большой песчанки на прыжке . Туркмения, июнь.

песчанка — обитатель бугристых и барханных песков с достаточно богатой травянистой и кустарниковой растительностью, и песчанка большая, или толстая (заманчик). Следы первого вида похожи на увеличенные следы домовой мыши; только хвост ее почти никогда не оставляет отпечатков.
Самые крупные следы того же типа, что у полуденной песчанки, принадлежат большой песчанке. Подошвы ее ног тоже покрыты густой короткой шерстью, и отпечатки лапок на песке получаются сравнительно расплывчатые, с мягкими очертаниями. Большая песчанка делает прыжки по 30-40 см, причем нередко ее длинный, довольно толстый хвост волочится по земле, оставляя хорошо заметные бороздки. Этот грызун — типичный норник, устраивающий большие норы с многочисленными входами, от которых при поисках корма он не уходит дальше 35-50 м. Между входами в норы и местами кормежки большие песчанки прокладывают много прямых дорожек, на которых следы зверьков сливаются в сплошные ленты. Число лазов в норы колеблется от 10-12 до 150-200 (в зависимости от продолжительности существования постройки). В таком поселении живет всегда одна семья (от 2 до 15-20 зверьков). Лазы в нору овальной формы, с горизонтальным диаметром 10-14 см и вертикальным — 7-9 см.

Группа отпечатков и следы прыжка полуденной песчанки на рыхлом песке. Предкавказье, май.

Срезанные ветки и пучки травы большие песчанки поедают около норы, куда подтаскивают корм, волоча его по песку. Здесь же производится и подсушивание сена. Поэтому на их тропах постоянно встречаются полоски и борозды — следы перетаскивания корма; близ ходов в нору много кусочков ветвей с обглоданной корой, обрезков стеблей растений и зеленоватого или желтоватого помета песчанки. Этот грызун — дневной и не очень пугливый; наблюдать за ним гораздо легче, чем за песчанкой полуденной или гребенчуковой, деятельными главным образом ночью.
Большие песчанки приносят значительный ущерб кормовым растениям на пастбищах пустынь, а также посадкам пескоукрепляющих кустарников.
Ежедневно множество небольших лунок — прикопок появляется близ поселения песчанок. За зиму каждая семья песчанок на нескольких сотнях квадратных метров полностью истребляет

Группа отпечатков и следы прыжков перевязки на влажном песке В отличие от других мелких, куньих, перевязка редко ступает задними ногами в следы передних. Группы отпечатков «четверками» у нее встречаются чаще, чем парные. Пустыня Кара-кум, Туркмения, январь,

песчаную осочку (илак). А таких семей в некоторые годы бывают десятки на каждом гектаре, так что сплошные поселения песчанок тянутся непрерывно на целые километры. Огромный вред большая песчанка приносит и саксаулу — ценной древесной породе пустынь, дающей отличное топливо селениям и городам Южного Казахстана, Узбекистана,

Следы ушастого ежика на влажном песке Первый палец редко достает до земли; отпечатки получаются четырехпалые. Пустыня Каракум. Туркмения, март,

Туркмении. Стволики молодых саксаулов песчанки уничтожают целиком, подобно зайцам; на ветви более крупных деревьев они забираются, чтобы «обстричь» тонкие побеги, которые поедают потом на земле или уносят в норы. Саксаул, у которого песчанки постоянно обгрызают ветви, получает уродливую форму кроны и рано или поздно погибает от истощения.
Кроме того, песчанки повреждают насыпи оросительных каналов — арыков, полотно железных дорог и уменьшают запасы корма на пастбищах каракульских овец и верблюдов. Этот зверек — один из самых обычных, массовых и наиболее вредных грызунов наших пустынь. Область распространения этой песчанки довольно велика: она встречается от левобережья низовий реки Урала и восточного берега Каспия до равнинных районов Семиречья; на север доходит до северной окраины Приаральских Каракумов; очень многочисленна в Южном Казахстане, Каракалпакии, Узбекистане и Туркмении. Большая песчанка селится в песчаных и отчасти глинистых пустынях, главным образом на равнинах, но заходит и в нижний пояс гор.
Там, где много сусликов, тушканчиков и песчанок, обычно встречаются следы хищных зверьков, охотящихся за этими грызунами. По колониям серых сусликов рыщет степной хорь, залезающий в самые глубокие норы.
Мраморно-пестрый хорек-перевязка, проникнув в городок больших песчанок, быстро расправляется с его обитателями. Через 3-4 дня после его посещения опустевшую нору ветер заносит песком, и уже трудно найти то место, где были, главные ходы, галереи и камеры.
Песчано-серая длиннохвостая лисица — караганка и ее меньший брат — корсак прокапывают глубокие «колодцы» и ходы к гнездам песчанок, тушканчиков и слепушонок. При случае эти хищники расправляются и с белесоватым ушастым ежиком. Этот медленно бегающий, хлопотливый и не слишком колючий зверек в поисках жуков, куколок и ящериц успевает за ночь испестрить своими следами струйчатую поверхность песка многих бугров и барханов. Пересекая его «па-броды», песчаный удавчик, продвигаясь в песке словно большой земляной червь, оставил Извилистый, выпуклый след.
Иногда около такого следа удается найти утоптанную, примятую площадку. Здесь эта небольшая змейка подкараулила, схватила и удушила молодого тушканчика, обернув его плотными кольцами своего сильного, гибкого тела.
Бесчисленны в песках следы мохнатых сольпуг и жуков-чернотелок, ночных ящериц — гекконов и проворных дневных круглоголовок; узоры, черточки и крапинки затейливые, как кружево, бесконечные, как сама пустыня. Изредка в песках южных и центральных Каракумов встречаются даже следы гепарда, пустынной рыси — каракала и дикобраза (Распространен в Восточном Закавказье и по всей Средней Азии от Семиречья до границ с Ираном в Афганистаном.)

Подвижны, быстры и неутомимы в странствиях звери, принадлежащие к группе логовников. Как перелетные птицы, многие из логовников большую часть жизни проводят в пути.
Северные олени коротают зиму в лесной полосе, где под снегом густы и высоки ягели и каждое упавшее дерево увешано лохмами съедобных лишаев. При первых признаках весны олени тронутся в тундру. По узким тропам, через корявые рощицы северного леса, через промерзшие болота, а потом по рыхлому льду озер и дальше, где вплавь, где бродом, через реки и разливы тянется на севец! олений табун. Уже закружились над болотами стаи куликов, а олени все еще продолжают свой путь, каждый уходя на много километров.

Теленок косули

А когда по лесной полосе, над кустарниковой и болотистой тундрой тучами зазвенят и застонут комары, мы найдем стадо на прохладном морском берегу. Здесь, у моря, свежий ветер отгоняет от оленей назойливых насекомых. Пастбища побережий скудны: низкорослые тощие лишайники да мелкие арктические травы. Только по долинам возле ручьев и ключей зеленеют небольшие лужайки, Этого корма хватает на лето, а осенью олени опять откочевывают к югу. Там копытят из-под рыхлого лесного снега хрупкий бело-зеленый ягель, обдирают бородатые лишайники со старых лиственниц.
Кочуют по тайге лоси, маралы, изюбри; каждую осень и весну большие переходы делает сибирская косуля. Серны, туры, кабаны, горные козлы и бараны переходят с пастбища на пастбище в зависимости от погоды, кормовых условий и преследования врагами. Глубокий снег зимой, а летом губящая пастбища засуха иногда заставляют,: их переваливать через вершины хребтов, переходить с одного склона на другой, спускаться в нижележащие пояса гор. Из выгоревших от солнца степей, от пересохших водоемов за сотни километров уходят сайгаки и джейраны.
Кочуют также зайцы и некоторые хищники, вне периода размножения ведущие жизнь логовников.
У большинства зверей-кочевников нет никакого подобия жилья. Полог неба, изредка ветви кустарников или: снег — их единственный кров. Да и могут ли быть гнезда или норы у животных, которые нынче здесь, а завтра — за десятки километров отсюда.
Лежа в снегу, отдыхают сайгаки, горные бараны, туры и серны, в полудреме пережевывая жвачку. Джейран отгребает копытами в стороны крупные куски щебня и лежит в тени колючего кустика.
Небольшая овальная ямка — это все, что нужно оленю на остановке. Темнеет на снегу серое пятно тела, глаза

Логовище степного русака, вверху — вертикальный разрез, внизу -план

полуприкрыты ресницами. Только уши не знают покоя — то вправо, то влево, вперед и назад ходят их пушистые раструбы. Тихо в зимнем лесу, неслышно падают снежинки. Вот комок снега сорвался с холодной хвои, скрипнула облегченная ветка — и ухо напряженно застыло.
Пролетели клесты, прохрипела кедровка — олень спокоен: это знакомые звуки. Но только скрипнет лыжа, звякнет топор или раскатится вдали выстрел — разом опустеют прогретые лежки.
Легкий пар заклубится над плотными стенками обтаявших овальных ямок, быстро заиндевеет остывающий клочок мха. Бородатый охотник подкатит на лыжах, вынет руку из варежки, ковырнет не успевшую оледенеть стенку лежки и проворчит: «Эко ворона, какой табунище стронул… »
Быстро вымерли бы звери-кочевники, если бы их детеныши не родились готовыми к походу: зрячими, одетыми шерстью, большеногими, способными вскоре после рождения затаиваться, прятаться или следовать за родителями.
Под кустами, бросающими узорчатую тень на бурую лесную почву и желтые прошлогодние листья, затаился теленок марала. Он вытянул шею, поджал длинные ноги, плотно прижался к земле. По рыже-бурой шкурке, разрисованной рядами желтоватых пятен, непрерывно бегают солнечные зайчики, скользят тени листьев и качающихся травинок. Неподвижный, часами застывший в одной позе мараленок кажется засыпанной листьями небольшой гнилушкой или просто ворохом лесной ветоши.
И запах от него слабый, и даже следов около него нет, потому что мать пасется в стороне, правда на таком расстоянии, откуда может услышать его крик. Мараленок вдоволь насосался густого, жирного молока матери и спит. Отыскать такого затаившегося теленка очень трудно.
Даже в мараловодческих хозяйствах, где оленей держат в особых, огороженных забором загонах, поиски телят

Покинутая зимняя лежка русака под телефонным столбом. Горьковская область.

занимают немало времени.
Ищут телят для того, чтобы «пятнать», то есть метить, ставить клеймо на ухе. Найдут мараленка, а он продолжает лежать неподвижно, как и полагается ему во все светлое время суток. Притворяется мертвым и глазом не ведет даже тогда, когда ему прорезают верхушку уха.
И по составу молока, и по уходу за детенышами «бездомные» кочевники резко отличаются от других зверей, имеющих защищенное жилище — нору, дупло. Особенности их семейной жизни можно проследить, наблюдая и за зайцами — русаком, беляком, толаем, единственными настоящими логовниками из наших грызунов.
Почти беззащитный заяц, окруженный тысячами врагов, ежеминутно ожидающий нападения, живет, как это ни странно, совершенно открыто. Только в редких случаях, будучи сильно раненным, заяц скрывается в барсучью или сурочью нору.
Небольшая, вырытая когтями ямка в бурьяне, пятно тени под жиденьким колючим кустом в степи, ямка около пня или валежника — это все, что нужно зайцу для сна и отдыха.
В знаковых степях, где низкие и жидкие травы не могут защитить от палящих лучей солнца притаившегося на день зайца (русака или толая), он отыскивает более густые и высокие кустики перекати-поля. Часто под таким кустом бывает вырыто полукругом — два-три логова так, чтобы можно было лежать в тени и утром, и в полдень, и под вечер. Там, где таких кустиков мало, а зайцев много, под каждым кустом найдется свежее или покинутое логово зайца. Недаром на юге некоторые виды кустистых растений так и называются «заячий холодок».
Долог и жарок летний день в степи; редкая тень «заячьего холодка» дает мало прохлады, и русак вынужден зарываться в землю. Его постоянное логово часто бывает глубиной 10-20 см и больше. Местами приходится видеть даже полуноры. На острове Джарылгач мне случалось выгонять русаков из небольших (до 2 м длиной) нор, вырытых зайцами в сыроватом песке дюн.
В степи нет водопоев, очень мало сочных растений, которые могут восполнить в организме потерянные (через выделение) запасы влаги, поэтому заяц вынужден искать тень, должен зарываться в землю.
В средней полосе европейской части СССР, где летом не так жарко, а под густыми деревьями и кустами можно хорошо укрыться от солнца, лежка зайца никогда не бывает такой глубокой, как на юге Если зайца мучат комары, он устраивается где-нибудь на возвышенном месте в тени одиночных кустов и сидит здесь, обдуваемый ветром Вот почему летом так много беляков на песчаных берегах Волги, Камы, Северной Двины и других рек.

Молодой русачок нескольких дней от роду .

В таких же ямках — логовищах — появляются на свет зайчата. Они тоже родятся зрячими, хорошо одетыми и целые дни остаются без матери. Маленький зайчонок, застигнутый врасплох и взятый в руки, сначала лежит неподвижно, как мертвый, и только спустя некоторое время начинает отбиваться и кричать тонким, плачущим голосом. Более взрослый зайчонок пытается спастись бегством, но его ноги пока еще слабы — долго ему не пробежать. И вот он делает неожиданные резкие повороты и вдруг пропадает, затаивается среди сухой листвы или хвороста. Зимние логовища зайца мало отличаются от летних. Пока снег мелок, русак ложится по-прежнему — в бурьянах, под плетнями, в овражках, иногда даже совсем открыто среди пластов земли на пашне, словно знает, что здесь легко затеряется буроватое седло его округлой спины.
Когда станет морозно и снега прибавится, а ветер наметет сугробы, русак зарывается в снежные забои, устраивая нору длиной до 2 м и более. В морозные дни, застигнутый в снежной норе, заяц неохотно покидает ев. Его нужно долго понукать лыжей или валенком. А когда он наконец выскочит, то не из входного отверстия, а где-нибудь в стороне, пробив мягкую толщу снега.
Потревоженный заяц уйдет на новое место. Если зайца не беспокоят, он может несколько дней подряд пользоваться одним логовищем.
Слегка «обстраивают» свои лежки и некоторые копытные: туры и горные бараны выбивают ямки под защитой скал, там, где часто отдыхают; кабаны делают себе логовища в тростниковых и лесных чащах, а зимой в морозные дни устраивают из сухой травы и листьев подобие постели, в которой спасаются от холода, сбившись всем стадом в плотную кучу.

Мне вспоминаются ослепительные солнечные дни и бледное просторное небо над серой полынной степью.
На далекий курган опустился орел. В стороне, за полынями, на мгновение мелькнула лисица, и светлый, как чайка, лунь чертит над ней широкие круги. Дрожит крыльями, неподвижно повиснув в воздухе, степная пустельга; круто опустив голову, пристально следит за высунувшейся
из норы ящерицей. От земли и полыни, медленно отдающей влагу, струятся потоки запахов, то горьковатых, то сладких и пряных.

Суслик занял наблюдательный пост на холмике, перед тем как пойти на кормежку
День, два и три пробираешься степью, и все та же полынь кругом, те же волны степных запахов, несмолкающий звон жаворонков и сусликов.
На многие десятки километров растянулись сусликовые «города», «селения», «выселки» — то колонии из многих тысяч нор, тесно примыкающих одна к другой, то небольшие группы нор, рассеянных среди участков, занятых более мелкими, но такими же бесчисленными полевками.
Тут и там перед темными отверстиями занятых нор желтеют глинистые холмики. Иногда они покрыты свежей, еще рыхлой землей, но чаще заброшены.
Целинная сухая степь и полупустыня — настоящее грызунье царство. Миллионы нор, десятки тысяч километров подземных галерей и туннелей, несчетное число тупиков и отнорков, скрытых в явных, прямых, изогнутых, раздвоенных и разветвленных ходов, гнездовых камер и расширений пронизывают степную почву и даже толщу подпочвы. Непрерывно звенят тревожные трели сусликов, мелькают серые спинки или убегающих зверьков, или встающих столбиками, или пасущихся среди травы.
Каждый степной зверь и птица так или иначе знакомы с этими норами и с их хозяевами Недаром неподвижно дремлет на кургане степной орел; под бурым оперением на груди округло рисуется его набитый сусликами зоб. И не напрасно прокралась лисица среди глинистых холмиков; только при ясном свете дня может она поймать суслика, этого дневного грызуна.
Из сусликовых ходов торчат «выползки» — сухие шкурки перелинявших змей: полутораметровая «рубашка» полоза и короткая, с притупленным хвостом и треугольной головой — степной гадюки.
Перепела и жаворонки вылетают из устьев сусликовых нор, где они только и могли найти тень и защиту от солнца.
Ярусное расположение ходов нор и прикопок степных грызунов в толще почвы и подпочвы Слева направо прикопка суслика за луковицей тюльпана, нора тушканчика, нора степной пеструшки, нора малого суслика с забитым землей косым ходом и свободным «сторчевым», ход норы сурка.

Разрез воры серой полевки на сухом склоне оврага,
Даже бабочки, жуки и кобылки спрятались в глубине ходов, а под вечер какие только твари оттуда не лезут!
В норах и у нор сосредоточена почти вся жизнь степи, полупустыни и пустыни; натуралисту нельзя обойтись без изучения подземных построек. Но ведь ту же картину он встретит и в тундре, где в некоторые годы чуть ли не каждая кочка источена ходами пеструшек и полевок, и в тайге, где мшистый покров земли пронизан коридорами лесных леммингов, кротов, прорезан дорожками полевок, пробит лазами в норы.
Почти все грызуны (а этот отряд очень богат видами) живут в норах. Даже многие древолазящие формы грызунов, как, например, сони, проводящие лето в гнездах на ветвях и в дуплах, на зиму уходят спать под землю. Большинство землероек, кротов и ежей роет себе норы. В норах живут многие мелкие и крупные хищники.

Разрез норы серой полевки под упавшим стволом дерева.
Вероятно, многим знакомы птицы, гнездящиеся в норах, сделанных в отвесных берегах рек и оврагов. Береговая ласточка-стрижок, зимородок и щурка — вот наиболее известные птицы-норники нашей фауны. Их гнездо представляет собой простой горизонтальный коридор, расширенный к концу. Птицы мало способны менять тип постройки, применяясь к разным местам гнездования.
Другое дело — звери: один и тот же зверек делает самые разнообразные постройки, приспособляясь к местным и сезонным условиям. Обыкновенная серая полевка — мелкий пугливый грызун, которого никто бы не заподозрил в большой «одаренности», устраивается и живет в самых разнородных местах. На сыроватом лугу она делает нору в высокой кочке или в старом муравейнике, причем от лазов все ходы идут косо кверху, а гнездовая
Зимнее гнездо серой полевки

То же зимнее гнездо полевки со снятой кровлей. Видны гнездовая полость и очень толстые стенки
камера зачастую помещается выше уровня земли. На сухом склоне оврага ходы тянутся вверх, широко раскинуты и нередко сильно ветвятся; гнездо ниже уровня земли. Близ лесной опушки, под упавшим стволом, полевка прокладывает всего только один магистральный ход и помещает гнездо на поверхности земли. На морском берегу мне случалось находить полевок, вовсе не рывших нор из-за постоянной сырости песка, а устраивавших гнезда в кучах сухих водорослей. В скирдах необмолоченного хлеба они прогрызают ходы через солому и тут же вьют гнезда из мякины и мелких остатков колосьев. Если добавить, что в густой траве полевка вьет легкие летние гнезда, проводит дорожки и туннели, устраивает «обеденные площадки», а под снегом живет в толстостенных зимних гнездах и прокладывает целую систему ходов, то станет ясно, как далеко перегнал птиц в строительном искусстве даже этот маленький грызун. Несмотря на разнообразие построек, встречающихся у отдельных особей одного вида, характерные отличия между норами животных неродственных групп выражены достаточно ясно. В то же время можно проследить длинный ряд переходов от короткой и простой норы зайца или ежа
Детеныш серой полевки в возрасте 4-5 дней (начинает одеваться шерстью). Пример беспомощности молодых норников.
до сложнейшего лабиринта ходов, проложенных кротом или слепцом. Новые постройки молодых животных обычно просты, в то время как старые норы, ежегодно дополнявшиеся ходами, имеют очень сложное строение. Такие «городки»
обычны у барсуков, песцов, сурков, малых сусликов, больших песчанок и
Земляной зайчик
некоторых полевок; в них держатся иногда бок о бок выводки неродственных соседей. Особенно часто сложные поселения встречаются на берегах лесных речек и стариц; здесь от ходов бобра нередко ответвляются норы выхухоли, водяной крысы и других зверьков.
В степях боковые отнорки жилища сурка используют сеноставки, песчанки, суслики и хомячки.
Часть видов вполне довольствуется норой, имеющей один или два выхода-лаза, тогда как другие имеют постройки с пятью, шестью и большим числом выходов.
Одни роются только в песке, другие-в твердой, как камень, глине такыров, третьи закладывают постройку обязательно под колючим кустом, четвертые — на большой и голой солончаковой площадке. Очень часто ход начинается под кочками, камнями, корнями дерева.
Камни и корни мешают хищникам раскапывать норы их жертв.

Разрез норы малого земляного зайчика Вход забит землей (штриховка), нора идет близко от поверхности почвы, справа — потайной ход
Обитатели побережий — бобр, выхухоль, ондатра и водяная крыса — обязательно прокладывают ходы от гнездовой камеры под воду; при каждой тревоге они ныряют в глубину и скрываются, совершенно не замеченные врагом.
Сами ходы могут быть длинными и тянуться горизонтально на небольшой глубине под землей, косо опускаться вниз или падать совершенно вертикально. Вертикальный ход очень напоминает след, который остается от вбитого и выдернутого из земли кола. Такие прямые, или «строчевые», ходы свойственны главным образом норам сусликов, реже — хомяков и сурков.
Залегающие в спячку зверьки на зиму забивают входы землей и камнями, но заблаговременно подготовляют новую лазейку — «сторчевый» ход к поверхности, — роясь из глубины норы, снизу вверх, и выбрасывая землю через другие ходы. Ясно, что у нор, сделанных летом молодыми зверьками, «сторчевые» ходы не встречаются; их можно увидеть только в постройках перезимовавших животных (Изредка суслики вырывают такие норы и среди лета, но уже как исключение, Точно так же весенний ход может быть иногда косым.).
Тушканчики, тоже залегающие в спячку, таких вертикальных ходов не делают. Их норы, напротив, отличаются наличием галерей, спускающихся очень полого. У многих нор тушканчиков бывает по две гнездовые камеры: одна — расположенная глубоко под землей (в ней зверьки укрываются от непогоды), другая — поверхностная, едва прикрытая слоем почвы в 2-4 см. Сюда проникает солнечное тепло, и тушканчик в безопасности может отогреться, вернувшись с ночной кормежки. От такой камеры нередко идет кверху потайной ход, кончающийся маленьким, еле заметным отверстием наружу или слегка приподнятой тонкой корочкой земли. Поутру, возвратившись в нору, тушканчик изнутри забивает главный ход землей и при малейшей тревоге выскакивает через потайную лазейку далеко в стороне от того места, где его ожидают. Поймать тушканчика в такой норе можно, только начав разрывать потайной выход.
Местоположение норы, число входов, их величина и форма, пологость и крутизна галерей, размеры гнездовой камеры и выброшенной кучи земли, их форма, следы ног, гнездовой материал, остатки пищи, помет и отдельные волоски — вот те признаки, по которым можно определить хозяина.
Нужно, однако, помнить, что всякая опустевшая нора (будь то выморочная, покинутая «по доброй воле» или опустошенная хищником) быстро получает нового жильца, часто не имеющего ничего общего со своим предшественником. Поэтому не всегда можно быть уверенным, что зверек, пойманный в норе, действительно ее строитель.
Если по следам не удалось установить хозяина норы, следует попытаться подкараулить его при выходе. Даже многие крупные звери по вечерам выходят еще засветло, утром они нередко опаздывают и возвращаются в нору после восхода солнца. Некоторые звери любят погреться на солнце, а молодые — поиграть среди дня у норы. Наконец, есть целый ряд видов, ведущих дневной образ жизни.
Часто можно подолгу наблюдать нравы поселившихся в норе зверей. Вы увидите, как греется, отдыхает и нежится барсук, как пасутся сурки, громким свистом извещая соседей о появлении орла или пастушеской собаки, как хорь волочит к норе задушенного суслика, и хомяки, туго набив защечные мешки, таскают зерно, чтобы наполнить свои подземные закрома.
Бинокль облегчает такие наблюдения, но многое можно заметить и без бинокля. Ведь землеройки лезут прямо на ноги, целый вечер копаясь в траве около сумки. Вы можете наблюдать, как одна, наполовину вылинявшая, с темным, словно опаленным задом, в десятый раз ныряет под один и тот же сухой ольховый листок. Вы услышите мерную подземную «работу» крота и слабый хруст тонких корешков травы, которые он рвет, прокладывая новые ходы; рыжая полевка покажет свои уловки при выходе на вечернюю кормежку.
Вот шевельнулся и зашуршал листок, потом затих, снова шевельнулся через минуту и угомонился надолго. Не думайте, что «невидимка» напугана и ушла — она просто сидит у скрытого входа и слушает, не шевельнулся ли кто в ответ на ее шорох, не выдал ли себя какой-нибудь нетерпеливый охотник.
Ободрившись, полевка показывается из-под листочка: вот высунулась мордочка, быстро сверкнули бусинки глаз, показалась рыжеватая спина, но вдруг мелькнул коротышка-хвост — полевка пропала. Проходит несколько минут — она снова показывается, стремительно перебегает около норки раз пять. Громко шуршит листьями; в тишине вечера кажется, что это скачет белка.
Полевка снова пропала, как будто надолго, но неожиданно легкий шорох выдает ее при выходе на небольшую лужайку. Зверек спокоен, умывается, подгрызает травинки, но вдруг, как и прежде, стремглав исчезает в норе.
Это повторяется несколько раз, пока наконец полевка уверенно и бесстрашно не приступит к своим обычным делам.
Не каждый хищник сумеет выдержать такое долгое испытание — голодный, он кинется, когда грызун еще начеку, и выдаст себя. В этом, видимо, приспособительное значение всего «лишнего шума» и «напрасной суеты» маленькой глупой полевки, перед выходом на кормежку как бы бросающей вызов своим бесчисленным врагам.

Ожиревший (осенний) серый суслик занимается своим туалетом.
Внешность типичного норника
Далеко не все звери одинаково привязаны к своим норам. Есть виды, проводящие в них большую часть жизни и добывающие корм на расстоянии немногих десятков метров от насыпанного у входа холмика земли. Эти звери толсты, медлительны, их ноги коротки, они не способны к длительному и быстрому бегу. Таковы сурки, степные суслики и некоторые другие. Они неприхотливы в пище, быстро накапливают жир, рано впадают в спячку. Колониальный образ жизни облегчает этим зверькам защиту от нападений врагов: чем чаще расположены норы, тем безопаснее они себя чувствуют. Чтобы поддерживать связь с соседями, им нужны наблюдательные посты. Такие посты они всегда устраивают на возвышенных местах или на склонах с хорошим кругозором.
Сурки очень любят курганы, а суслики — сурчины (высокие бугорки у нор сурков).
План охотничьих ходов крота в лесной почве на участке около 3 м2. Вскрыты только ходы, расположенные на глубине до 10 см. Точками обозначены места спусков в нижние этажи.
Понятно, что этим зверькам трудно жить среди высокой растительности, и они предпочитают низкотравные степи. Один серый суслик, за которым я наблюдал, поселился на заросшем бурьяном кладбище; этому зверьку приходилось, для того чтобы осмотреться, каждый раз взбираться на нижнюю перекладину креста.
Выход на кормежку суслика или сурка резко отличается от описанного поведения рыжей полевки. Сначала в устье лаза появляется только голова. Зверек внимательно осматривается и прислушивается к свисту соседей. Если их голоса тревожны, он остается в норе и сам начинает давать сигналы опасности. Если вокруг все спокойно, зверек, осматриваясь, постепенно вылезает из норы; потом встает столбиком, снова внимательно обследует местность
и, только убедившись в полной безопасности, отбегает от сторожевого холмика и начинает кормиться.
Виды более прихотливые в выборе пищи вынуждены дальше уходить от норы. У таких зверьков быстрые ноги, хороший слух и обоняние. Таковы тушканчики — любители луковиц, нежной зелени, семян и насекомых; песчанки и
Передняя лапа крота — лопата для подземной работы.
степные мыши, поедающие плоды и семена; лесные мыши, меньше привязанные к норам, чем лесные полевки.
На поселениях полевок, пеструшек и водяных -крыс особенно много торных
Крот выталкивает землю из норы При таком способе получается вулканообразная кучка — кротовина.
дорожек и траншей; по ним легче перебегать от норы к зарослям кормовых растений и обратно. У многих видов грызунов обычны короткие упрощенные защитные норы, служащие на месте кормежки временным убежищем при нагрянувшей опасности. Защитные норы часто окружают несколькими рядами группу обитаемых, гнездовых нор. В таких временных норах иногда нет даже расширения хода, а тем более мягкой гнездовой подстилки, зато сюда нередко затаскиваются небольшие запасы корма и, позабытые, остаются надолго.
Уже у колониальных норников подземные убежища имеют очень сложное строение, но еще более запутаны, а иногда буквально бесконечны галереи, проложенные зверьками, всю свою жизнь проводящими под землей. Их норы — не только жилища, но и система путей, проложенных в поисках корма. Рыхлая, вырытая из хода земля выбрасывается наружу. Поэтому луг, заселенный кротами, или участок степи, занятый слепцом и цокором, пестреют множеством холмиков. Эти кучки и холмики нередко бывают единственными следами подземной работы зверьков. Часто ни входов в норы, ни отнорков, через которые была выброшена земля, не удается обнаружить. Все они туго забиты землей — обитатели подземелий как будто боятся, что к ним проберется луч солнца или свежая струя воздуха. Да и в самом деле боятся!

Голова гигантского слепца . Глаза отсутствуют, видны ушное отверстие, валик жестких волос и огромные резцы.
Попробуйте нащупать лопатой неглубоко расположенный горизонтальный ход, направление которого отмечено растянувшимися в длинный ряд кучками. Вскройте его в нескольких местах и проследите, что будет. Если крот, слепушонка или слепец находятся поблизости, то вы скоро увидите, как в сделанном вами отверстии появится земляная пробка. Кто-то снизу сильными ударами толкает землю в пробоины и, в несколько секунд закончив дело, скрывается, не показавшись на глаза.
Если это слепушонка, то опыт можно повторить бесконечное число раз, и терпение ваше иссякнет, прежде чем удастся увидеть ход непоправленным.
Кроты и слепцы выталкивают землю целой охапкой, действуя головой, как лопатой Из норы слепушонки нередко бьет маленький земляной фонтанчик — это зверек «работает» задними лапками, и притом с поразительной быстротой. Потому и кучки земли, выброшенные разными землероями, имеют различную форму: у слепца, крота и цокора она шапкообразная, иногда с небольшим круглым выступом посередине, у слепушонки — похожа на бархан, реже на миниатюрный вулкан.
Крот роет широкими, плоскими и когтистыми передними лапами, то повертываясь на бок, то почти ложась на спину. Цокор пускает в дело большие, прямые и острые когти передних ног. Слепушонка и слепец лапками только откидывают землю, разрушая твердую почву большими, выставленными вперед резцами. Таким образом, даже хорошо приспособленный к подземной жизни крот уступает грызунам в силе своего копательного вооружения. Он может рыться только в сравнительно мягкой влажной почве и нигде не проникает в сухие степи с их плотным и твердым грунтом.
Что касается землероек, то они-то как раз почти не роют земли, а копошатся больше среди мертвой лесной подстилки, «минируя» слои опавшего листа узенькими ходами, иногда сплошь «перепахивая» большие участки в сыроватых долинах.
Подземные галереи идут на разном расстоянии от поверхности почвы, у грызунов, питающихся корнями и луковицами
Передняя лапа цокора с длинными когтями, облегчающими «работу» в твердой стенной почве
(слепушонок, слепцов, цокоров, слепых мышей), они чаще всего расположены на глубине 10-12 см; у крота, если он роется в плотном грунте, — на той же глубине. В рыхлой почве леса, отыскивая насекомых и червей, крот просто приподнимает над собой тонкий слой земли, прелый лист и травяную ветошь.
От верхнего яруса галерей отдельные соединительные лазы ведут к более глубокой веренице ходов. Там, где-нибудь в спокойном уголке, помещается гнездовая камера (у грызуна также и кладовая), нередко окруженная особой системой круговых коридоров. Гнезда, как и у норников, устроены просто-обычно это мягкая подстилка, прикрывающая только дно пещерообразного расширения норы. Реже от «постельки» поднимаются кверху мягкие стенки. Иногда они смыкаются в куполообразную крышу. Тогда получается типичное шарообразное гнездо с округленной внутренней полостью и небольшим боковым входом. Можно проследить полный ряд переходов от такого подземного, тонкостенного и рыхлого гнезда норников к надземному, толстостенному, плотному и большему по размерам.
Особенно теплы и прочны зимние гнезда, которые устраивают многие виды полевок под снеговой толщей. Сверху они покрыты плотной массой сухих листьев, травы и стеблей. Чем ближе к внутренней полости, тем более нежным и мягким становится гнездо. Некоторые гнезда иногда целиком состоят из пушистых летучек; после таяния снега, растрепанные ветром, они похожи на подушки. От зимнего гнезда под снегом и в самом снегу радиусами тянутся ходы к кормовым участкам. Некоторые галереи забиты землей, выкинутой из норы, другие — мелко изгрызенным мхом и травой, накопившимися при прокладке зимних дорожек. Весной, после таяния снега, по расположению сети ходов, поеденным растениям и строению гнезда можно восстановить картину подснежной жизни грызунов.

Со звоном ходит коса но июльскому росистому лугу, никнут рядами к земле желтые цветы козлобородника, багровые головки кровохлебки. У муравейника срезана маковка — сонные насекомые тащат коконы в обрушивающиеся ходы.

Мышь-малютка.

Ранена на гнезде перепелка, ее восемь яичек остались без защиты и крова. Не устоял даже жесткий высокий, засиженный птицами конский щавель и рухнул курчавой верхушкой в спутанную траву. А коса все поет, все глубже врезается в зеленые влажные заросли… Вот медленно осели и повалились набок густые купи мышиного горошка, с легким шуршанием накренилась высокая жесткая осока. Зеленый комочек перепутанных травинок, повисший на обнажившихся стеблях, качнулся в воздухе — и рыжий мышонок, сорвавшись со стебля, прыгнул в еще не кошенную траву. На скошенном месте осталось легкое теплое гнездышко.
Продолговатый, слегка сплюснутый шарик сделан из нежнейшего пуха и тонких стебельков, искусно опутанных множеством ленточек из злаковых листьев. Боковая лазейка в гнезде еле заметна; в мягкой внутренней полости
можно нащупать голых и теплых мышат. Значит, убежавший зверек не был мышонком — это взрослая самочка маленькой луговой мыши-малютки.
В сенокос и в жатву среди высоких стеблей злаков вы не раз увидите ее подвешенные на стеблях гнездышки, похожие на кошельки. Осенью, когда облетят кусты, много гнезд можно найти среди полей и ручьев и речек — там, где ольха и заросли ивняков опутаны ежевикой, хмелем и луговым вьюнком (Однажды на реке Кудьме в Горьковской области я нашел двенадцать таких гнезд на 20 м2. Это самая большая плотность населения мышей-малюток,

Шаровидное гнездо мыши-малютки . Горьковская область.

которую мне приходилось наблюдать.). Правда, осенью гнезда пусты — их маленькие строители на зиму переселяются в земляные норы, но потом они навестят свои висячие постройки, так как там иногда остаются запасы семян дикого горошка, овса и пшеницы. Чаще всего малютка делает себе гнезда из листьев злаков. Для внутренней выстилки она собирает летучки сорняков, иван-чая, пух ивы и рогоза, метелки тростника. Легкий, юркий, прекрасно лазящий по стеблям зверек издавна приспособился жить на траве (быть может, из-за сырости почвы в излюбленных им местах) и отлично умеет обращаться с ней как со строительным материалом.
Вот что пишет М. Д. Зверев, наблюдавший малютку в неволе:
«Сидя на задних лапках в том месте садка, которое предназначено для будущего гнезда, мышь быстро разгрызает листья злаков на узенькие ленточки (от 0, 5 до 5 мм шириной). Для этого она перебирает лист своими передними лапками и двигает его через рот справа налево или наоборот, по всей длине отгрызая с края узенькую ленточку. Затем хватает ленточку ртом приблизительно посредине и, подгибая голову, заталкивает ленточку под себя. Проделав так с несколькими ленточками, мышь поворачивается на некоторый угол, проделывая ту же работу, снова поворачивается и т. д.

Лесная соня.

Когда под зверьком скопляется достаточное количество материала, он зарывается в него, поворачивается несколько раз и, высунувшись с какой-нибудь стороны, снова начинает «стричь» и втягивать под себя ленточки. Так происходит до тех пор, пока стенки гнезда не станут толстыми. Тогда мышь начинает высовываться только в определенном месте гнезда — в шести отверстиях, затем в четырех, трех и, наконец, в двух. Как только гнездо сделается достаточно плотным, мышь прекращает работу, а сама свертывается в комочек в новом гнезде и засыпает, не смущаясь двумя-тремя выходами и рыхлостью «постройки».
Такие миниатюрные, сделанные только из листьев гнездышки нередко приходится видеть и в природе. Это, вероятно, временные убежища молодых мышей-малюток.
Живущие в широколиственных лесах сони при постройке гнезд предпочитают материал, полученный от деревьев.

Гнездо белки на ели.

Надо видеть, как искусно согнуты широкие листья кленов, одевающие плотное круглое гнездо мушловки (орешниковой сони), или листья папоротников на постройке лесной сони. Внутри гнезда выстланы пухом, перьями и мхом. По размерам постройка орешниковой сони (8- 10 см в диаметре) больше гнезда малютки (5-8 см в диаметре). Еще крупнее гнезда лесной и садовой сони (10-14 см в диаметре у лесной и 15-18 см у садовой).
Четвертый вид наших сонь — полчок — летом живет только в дуплах и скворечниках. Все сони на зиму уходят под землю или ложатся спать в глубоких дуплах. Летом некоторые из этих зверьков забираются в покинутые птичьи гнезда (от славковых и дроздовых до сорочьих) и перестраивают их для себя. Много сонь поселяется и в дуплянках, развешанных с целью привлечения насекомоядных птиц. Сони предпочитают только те гнезда, которые расположены не слишком высоко.

Разные типы дупел с гнездами белок: 1 — в дубе, на месте повреждения ствола сучком соседнего дерева; 2 — дупло в осине, сделанное пестрым дятлом, 3 — в полости излома бокового ствола осины. Горьковская область.

Совсем иначе держит себя белка. Правда, изредка в оврагах мне случалось находить ее гнезда даже на уровне земли, но обычно она устраивает свое жилье на высоте 5-10 м и даже выше. Трудно найти у зверей более искусную постройку, чем зимнее гнездо таежной белки. В чаще ветвей у ствола ели или пихты вы увидите толстостенный шар, свитый из густых и мягких прядей лишайника-бородача. В этом гнезде совершенно чисто и тепло, как в меховой рукавице. Густые ветви поддерживают и укрывают гнездо со всех сторон; снизу оно лежит на помосте из мелких сучков, а сверху защищено такой же крышей. Качается еловая вершина, поскрипывая под напором холодного январского ветра, тоскливый протяжный гул и день и ночь стоит над тайгой. Где-то внизу, утопая в сугробах, бродит отощавшая лисица и пятнистая рысь выслеживает белого, как снежный ком, зайца. А под навесом еловых лап в гнезде спокойно дремлет белка, день или два пережидая непогоду…
В сосняках белка строит гнездо из зеленого мха. В дубняках, где мха мало, белка собирает листья, обдирает мочало с липы и дуба, приносит перья, тащит старые гнезда мелких птичек, заячью шерсть, конский волос. Там, где много дуплистых деревьев, она селится в дуплах. Большой пестрый дятел оставляет белке много своих дупел, но часто зверьку в них тесновато. В дупле белка устраивает
такое же круглое, но более тонкостенное гнездо, почти из одного мягкого материала. При случае она завладевает гнездами сорок (они с крышей и очень хороши для грызунов), соек, кедровок и лесных хищников.
Неурожай орехов, желудей или шишек хвойных деревьев часто заставляет белку выселяться из одних участков леса в другие или даже пускаться в дальнее странствие. Поэтому в лесу всегда больше брошенных беличьих гнезд, чем жилых. Правда, брошенные гнезда долго не пустуют — их занимают другие лесные жители.
За работой над гнездом можно застать белку даже в начале зимы, когда выпадает снег. Зверек проворно работает острыми зубами и ловкими лапками. Очень быстро белка устраивает из сучьев круглую основу, наподобие редко сплетенной корзины, и только тогда начинает набивать ее мягким и теплым материалом.

В ряде районов СССР сохранился, успешно расселяется и размножается замечательный зверь — речной бобр. Бобры живут иногда скрытно, подобно выдре, в береговых норах. Но местами встречаются и шалашеобразные, искусно сделанные жилища бобров — хатки.
«Бобровая хатка» — большая постройка из сучьев, снаружи беспорядочно набросанных, а внутри образующих плотные, массивные стены. Промежутки между сучьями заткнуты мелкими огрызками ветвей, короткими палочками и замазаны быстро твердеющим жидким илом, который бобры достают со дна водоема. Илом вымазаны и стенки внутренней полости, над которой, опираясь на толстые потолочные балки, висит плотная крыша постройки. Иногда внутреннюю камеру окружает кольцевой коридор. В хатке нередко бывает два выхода; они ведут прямо под воду.
С хатками бобра сходны хатки ондатры, имеющие меньшие размеры и сложенные из стеблей травянистых растений.
В тех местах, где уровень воды колеблется и хатки находятся или под угрозой затопления, или могут совершенно

Схематический разрез «хатки» ондатры с двумя ходами под воду, одной гнездовой (слева) и одной кормовой камерами У построек этого полуводного зверька, как у бобра и выхухоли, большая часть ходов расположены в воде.

обсохнуть, бобры устраивают плотины. Плотина делается из толстых кольев метра в два длиной, воткнутых в дно и переплетенных сучьями, стеблями тростника и обмазанных илом.
В некоторых местах семьи бобров строят огромные плотины, до 200 м длиной, у основания шириной 5 м и высотой до 3 м. Такие плотины могут выдержать сильный напор воды и настолько запруживают речку, что, разлившись, она затопляет большие площади. В результате разливов погибают деревья и пропадают сенокосы.
Если количество деревьев и кустарников у берега реки сильно уменьшится, бобры прорывают в глубину леса длинные прямые каналы и по ним сплавляют обрубки деревьев и ветви. Кормятся бобры листьями, почками и корой, а остающуюся древесину употребляют для построек.
Хатки и норы с траншеями, плотинами и каналами одно из замечательнейших проявлении строительного искусства диких животных (Сейчас легче всего ознакомиться с ними, посетив с экскурсией Воронежский государственный заповедник.).
Кроме того, интересно, что бобры создают очень большие запасы зимнего корма. У этих грызунов семьи постоянны, молодые почти до двухлетнего возраста живут при родителях. И вот по соседству с хаткой или норой осенью, когда наступят холодные ночи и утренники, вдруг появится множество подгрызенных и поваленных на берег и в воду молодых ив, крупных осин, тополей или других лиственных пород. Это вся бобровая семья в полном составе начала заготовлять корм на зиму. Бобры перегрызают толстые ветви на довольно большие куски и по воде доставляют их к зимовочной норе или хатке. Здесь ветви погружают в воду близ берега, но на достаточно глубоком месте и укрепляют, зарывая толстые концы в дно. Из травянистых растений в зимние запасы бобров в небольшом количестве попадают крупные корневища кувшинок, кубышек, тростника. Каждую ночь в течение осени все члены семьи заняты заготовкой корма, поэтому у больших семей зимних запасов оказывается больше, чем у бездетных пар или одиночек. Полный запас зимнего корма семьи нередко достигает 25-30 куб. метров ветвей, стволов, корневищ. Верхние ветви такого вороха вмерзают в лед, нижние лежат на дне. В холодной проточной воде веточный корм несколько месяцев сохраняет свои пищевые достоинства. Проголодавшись, бобр ныряет к запасам, отгрызает кусок ветви и возвращается с ним в жилье. Тонкие побеги он съедает целиком с почками, корой и древесиной, с толстых ветвей обгладывает кору. Очищенные от коры сучья выбрасываются в воду или используются для ремонта хатки, плотины.
Надо сказать, что устраивать подобные склады ветвей бобры могут не везде: на очень быстрых речках их запасы разбрасывает и уносит течением. Наученные горьким опытом, бобры, населяющие такие речки, не делают запасов. Всю зиму через постоянно поддерживаемые лазы выходят они из нор на берег, утопая в снегу, ночью добираются до зарослей тальников и уносят срезанные ветви в жилье. Конечно, этим бобрам труднее уберечься от нападений хищников, чем более счастливым семьям, которые имеют большие запасы корма и не появляются на поверхности снега.

В сентябре, когда забайкальские и монгольские степи, уже давно пожелтевшие и выгоревшие от солнца, станут еще светлее, еще золотистее, во многих местах на пологих склонах и в долинах запестреют какие-то мелкие темные кочки. Утомленный однообразием дороги путник невольно обращает внимание на эти кочки и с удивлением узнает в них миниатюрные стожки сена. В стране животноводов все стада — главное богатство народа — круглый год пасутся на

Небольшой стожок ирисового сена у ствола березы — запас даурской сеноставки. Под стожком — ход в нору. Север Монгольской Народной Республики,

подножном корму, кочуя под открытым небом. Здесь землю не тревожили ни плуг, ни мотыга, а степные травы из года в год вырастают и умирают, почти не зная ни косы, ни косилки. Тем замечательнее кажутся эти стожки и копицы среди некошеных степей. Они напоминают путнику, если он русский, луга его родины, усеянные копнами в летнюю страдную пору.
Эти крошечные стожки ставят даурские сеноставки, или пищухи (у нас водятся в Бурятской АССР), — небольшие куцые зверьки,

Сеноставка несет листья ириса

родичи зайцев, Иногда поздней осенью, когда корма для скота становится мало, монголы пригоняют свои стада на места поселений оготоно (Оготоно — монгольское название сеноставки; оно значит — «куцый».), Овцы, коровы, яки быстро съедают сено, заготовленное зверьками. Сеноставкам приходится всю зиму питаться только порыжелой травой, оставшейся поблизости от норы, рискуя попасться на обед корсаку, степному коту или хищной птице.
Но не всегда монгольские стада могут пользоваться даровым сеном пищух.
Всюду, где по долинам густыми купами растут ирисы, сеноставки собирают в стожки только их срезанные и высушенные листья. А ирис не любят даже неприхотливые верблюды.
В 1926 году, когда я путешествовал по Монголии, сеноставки начали сушить стожки из ириса с конца августа, как

Листья ириса «срезаны» на сено даурской сеноставкой .

только листья растения порыжели и высохли на концах. Отдельные пучки листьев были рассыпаны у нор на земле, высохшие лежали большими кучками. Все же в середине стожков завелась гниль, так как осень была сырая. Большие копицы сена из разных степных растений я видел с автомобиля, проезжая по склонам хребтов к югу от озера Косогол. Пржевальский видел в Северной Гоби и описал стожки, достигавшие 1-3 кг веса.

Зимой сухое сено зверьки таскают в норы, там едят его и устраивают из него свежую подстилку, старую и грязную выбрасывают наружу. Сено заготовляется и среди лета; еще в конце июня близ города Троицкосавска можно было видеть пучки травы, разложенной для просушки на холмиках земли у входа в норы сеноставок.
Другие виды пищух также сушат сено. Монгольская сеноставка, живущая главным образом в полупустынях среди отдельных гранитных останцов, устраивает свое гнездо в трещинах скал (Встречается у нас в Чуйской степи и на юго-востоке Казахстана,). Летом она сушит полынь и злаки, раскладывая их в солнечные часы на камнях, невдалеке от гнезда. Большие охапки готового душистого сена складываются ею под плитами камней в широкие ниши.
Буроватые и рыжие сеноставки горных районов южной и северо-восточной Сибири, хребтов Средней Азии живут главным образом в каменных россыпях и скалах, рассеянных в полосе гольцов (безлесных вершин) и реже в самой тайге. Один вид проникает даже в тундру. Самая крупная из этих горных пищух, алтайская, высушивает веточки кустарников, горькие и ядовитые для скота горные травы, которые прячет потом под камни.
Таким же способом обеспечивают себя кормом на зиму некоторые виды других мелких грызунов, тоже не ложащихся в спячку. Все они живут в степях, пустынных или горных местностях, где сено сушится быстро.
В горных хребтах Монголии, отдыхая у скал, рассеянных по лугам, я часто видел пепельно-серую скалистую полевку. В жаркие часы дня она снует по освещенной стороне скал, с поразительной юркостью скользя по щелям и трещинам, скрываясь на мгновение под камнями и снова появляясь далеко в стороне. Добравшись до луга, зверек скоро возвращается с пучком травы и раскладывает ее сушиться на плоские камни.

Схематический план третьей части площади норы больших песчанок. Видны три порожние камеры, одна с остатками прошлогодних запасов корма (точки) и пять камер, наполненных сеном (штриховка). Все «сеновалы» находятся близ выходов из поры — в условиях лучшего проветривания, что важно для хранения сена. Алма-атинская область, Казахская ССР.

Мне даже показалось, что за день эта полевка несколько раз ворошит и перекладывает сено, прежде чем спрячет его вечером на «сеновал». Прячет она сено в большие, но узкие трещины, в которые не проникает вода. Тут сено находится в полной безопасности от покушений домашних яков
Родственные этой горной полевке виды встречаются у нас на Алтае и в горах Средней Азии; они тоже заготовляют сено. На Кавказе много сена сушит и запасает темно-серая снежная полевка. Это сравнительно крупная полевка с длинным хвостом. В пустынях Средней Азии и Казахстана уже с ранней весны можно заметить пучки подсушиваемой травы, брошенные около нор больших песчанок. Просидев полчаса или час около поселения этих зверьков, можно получить полное представление о том, как проходит заготовка корма.
Обычно большая песчанка уносит просушенное сено в обширные камеры под землю. Изредка в пустыне Кара-кум и Прибалхашье песчанки ставят стожки около нор и даже укрепляют их по краям, втыкая в землю веточки, чтобы ветер не унес их запаса. Раскопав осенью только часть поселения песчанок, зоолог Е. А. Камбулин вынул из пяти камер-«сеновалов» 27, 5 кг запасов. Он наполнил ими два с половиной больших мешка.
Зверей, заготовляющих сено, сравнительно немного. Гораздо многочисленнее виды грызунов, собирающих в ‘свои подземные погреба дикие луковицы, корневища и клубни, сочные плоды, ягоды, семена и орехи. Людям это было известно, видимо, с очень отдаленных времен, так как у некоторых народностей издавна существует обычай добывать из нор запасы, заготовленные грызунами на зиму.
В знаменитой книге, изданной в 1755 году и носящей, как полагалось в те времена, довольно пространное название «Описание земли Камчатки, сочиненное Степаном Крашенинниковым, Академии наук профессором», камчатские полевки сравниваются с крестьянами: «мышей за камчатских крестьян почитать можно» (Другой путешественник, Эрман, называет полевок «камчатскими земледельцами». У каждой норы, по его словам, пять-шесть камер, наполненных луковицами сараны и мякира. Из трех нор можно набрать в мешок столько луковиц, что человек едва поднимет его.).
Крашенинников, один из замечательных ученых своего времени, писал, что «норы у гегульчичей (местное название полевки-экономки. — А. Ф. ) весьма просторны, чисты, травой выстланы и разделены на разные камеры, из которых в иной — чистая сарана, в иной — неочищенная, а в иных — иные коренья находятся, кои собирают они летом для зимнего употребления с отменным трудолюбием и, в ясные дни вытаскивая вон, просушивают на солнце. Летом питаются ягодами и всем, что на полях получить могут, не касаясь до зимнего запаса… Из коренья и других вещей примечены в норах их сарана, корень скрыпуна-травы, завязной, шеломайной, сангвисорбин, лютиков и кедровые орехи, которые камчадалки вынимают у них осенью с радостью и великими обрядами..,
Еще и сие о мышах сказано было мне от камчадалов, будто они, отлучаясь из нор своих, собранный корм покрывают

Некоторые из диких овощей, запасаемых грызунами: 1 — клубни дикой редьки (запасают серая полевка, водяная крыса); 2 — клубни степной чины (запасают слепец, слепушонка); 3 — луковица степного тюльпана (запасают общественная полевка, слепушонка и др. ); 4 — кусок корневища цикория из кладовой серой полевки; 5 — луковички живородящего мятлика из запасов общественной полевки

ядовитым кореньем для окормления (отравления. — А. Ф. ) других мышей, корм их похищающих. И будто мыши по вынятии из нор зимнего запаса без остатку от сожаления и горести давятся, ущемя шею в развилину какого-нибудь кустика; чего ради камчадалы никогда всего запасу у них не вынимают, но оставляют по нескольку и сверх того кладут им в норы сухую икру в знак попечения об их целости. Но хотя все означенные обстоятельства самовидцы утверждали за истину, однако оно оставляется в сумнений до достовернейшего свидетельства, ибо на камчатских сказках утверждаться опасно… »
А вот что сказано в другом месте этой интереснейшей книги об использовании луковиц камчатской лилии-сараны:
«Коренье сей травы.., больше вынимают из мышьих нор и, высуша на солнце, в кашу, в пироги и толкуши употребляют, а за излишеством продают пуд от четырех до шести рублев… Пареная сарана, с морошкой, голубелью или с другими ягодами вместе столченная, может почесться на Камчатке за первое и приятнейшее кушанье, ибо оно и сладко, и кисло, и питательно так, что ежели бы можно было употреблять ежедневно, то недостаток в хлебе почти был нечувствителен».
Интересны строки, в которых говорится о ядовитых кореньях для отравления мышей, похитителей чужих запасов, и о «самоубийствах» полевок после ограбления кладовых людьми. Первое, несомненно, Относится к области «камчатских сказок», но во втором, вероятно, есть некоторая крупица истины.
Очень может быть, что лишенные запасов полевки бывают вынуждены покидать свою полуразрушенную нору и становятся добычей хищников. Конечно, и большой сорокопут не упускает случая поймать зверька и за неимением колючек повесить его в развилку сучьев, по общему всем сорокопутам обычаю. Таким образом, полевки действительно окажутся висящими, «ущемя шею в развилину», только отнюдь не по своей воле.
Полевка — экономка широко распространена в сибирской тайге и в северной полосе европейской части СССР.
«Трудно понять, — писал П. С. Паллас, — как пара этих крошечных животных может вырыть и натаскать такое множество крепко вросших корней: из одной кладовой добывают не менее 3-4 килограммов, а таких кладовых бывает не менее трех при каждом гнезде. К тому же им нередко приходится доставлять свою провизию издалека».
Кладовые у зверька содержатся в образцовой чистоте, а сама провизия мастерски рассортирована. Из кладовых не раз приходилось вынимать по 15

Запасы сорокопута: землеройка, наколотая на сучок.

кг клубней, заготовленных одной парой грызунов. Неудивительно, что сибиряки — как пришлые русские, так и местные народности — широко пользовались этими запасами. Несколько десятилетий назад все буряты, от мала до велика, после осенней перекочевки пускались урганачить (от слова «урген» — полевка).
Добытые коренья варили с молоком или заготовляли впрок.
В Северной Монголии в сентябре 1926 года местами трудно было найти семью, которая бы не занималась добыванием мякира (или мыхера) — корневищ живородящей гречишки — из кладовых брандтовой полевки. Стуча по земле палкой, монгол o по звуку отыскивает неглубоко скрытую камеру. Каждая нора дает ему до 8 кг корневищ.
Мне пришлось видеть в юрте несколько кожаных мешков мякира. Сырые корешки напоминали вкусом лесной орех, в пареном виде они похожи на зеленый горошек или молодую кукурузу.
В тундрах полуострова Ямал корневища осоки и пушицы запасает полевка Миддендорфа, живущая в кочках по болотам. Кладовые этого зверька — расширения ходов, расположенные на небольшой глубине. К концу августа в кладовых каждой норы имеется до нескольких килограммов корневищ. Эти запасы с жадностью поедаются оленями, и осенью на местах выпаса оленьих стад видны многочисленные разоренные ими колонии полевок.
«Овощные погреба» у зверьков, живущих к западу от Урала, почти совсем не изучены. Между тем здесь запасает

Семь корневых опят, повешенных белкой на молодой ели. Горьковская обл.

коренья, правда в небольшом количестве, не только полевка-экономка (европейский ее подвид называют иногда «крысоголовой полевкой»), но даже обыкновенная, или серая, полевка.
В августе и сентябре в Горьковской области в норах обыкновенной полевки мне случалось находить корни цикория, земляные орехи, растущие на корневищах полевого хвоща, и его цветочные побеги (пестики). На пашнях полевки запасают клубни дикой редьки.
В роще близ города Горького ручей вымыл из-под земли большой запас клубней чистяка и хохлатки. Чья кладовая пострадала при этом, мне не удалось выяснить.
Небольшие запасы из луковичек тонконога делают общественные полевки; сладкие корни солодки, луковицы тюльпана и др. запасают слепушонки; слепцы собирают клубни, корневища и луковицы некоторых степных растений, а хомяки и водяные крысы — мелкий картофель с ближайших к норе участков.
Даже в нашем небольшом списке диких овощей, собираемых грызунами, немало видов, представляющих интерес для человека (солодка, сарана, мякир, земляной орех). Число культивируемых видов растений ничтожно по сравнению со всей массой дикорастущих форм. Кто знает, может быть, некоторые из мышиных «овощей» станут когда-нибудь предметом забот и внимания человека? Стоит подумать о диких растениях, дающих урожаи съедобных клубней на далеком Севере. Они могут пригодиться для выведения новых культурных форм.
Собирание семян, зерен, орехов и плодов распространено среди зверьков, пожалуй, еще больше, чем запасание
«овощей». Кто не слыхал о кладовых белок или полосатого таежного бурундука? Эти лесные грызуны собирают главным образом семена некоторых древесных пород — желуди, орехи лещины и трех видов кедровых сосен.
Бурундук, кроме того, довольно часто собирает костянки черемухи и малины, семена осоки, а на полях — пшеницы и ржи.
Вопреки тому, что пишется в книгах, мне никогда не приходилось видеть у белок крупных запасов. Чаще всего белки прячут по три-четыре ореха или желудя в первую подходящую щель, небольшое дупло или ямку под опавшими листьями в ближайшем к гнезду районе . Беличьими складами пользуются иногда кедровки, сойки, кукши и мелкие лесные грызуны; во сама белка часто грабит кладовые лесных птиц. Начиная с конца августа белка сушит грибы, раскладывая их на пни и упавшие стволы или, чаще, вешая на сухие ветки деревьев. У белок северных лесов в грибные годы бывает от нескольких десятков грибов до 150-300, а у

Корневые опенки, повешенные белкой на просушку у ствола ели . Костромская область, октябрь.

белки-телеутки степных боров Западной Сибири-до 1500-2000 грибов. Сибирские охотники уверяют, что белки и бурундуки запасают только совершенно спелые кедровые орехи, так как недозрелые портятся при хранении. Особенно славится запасами кедровых орехов бурундук. В свои закрома под корнями деревьев, под буреломом или камнями он успевает натаскать до 5 кг чистых кедровых орехов, а на Дальнем Востоке — желудей или плодов маньчжурской липы. Работает бурундук всю осень с утра до вечера.
Очень забавно выглядит этот смелый и шустрый зверек с туго набитыми защечными мешками, в которых он несет к норе десяток отборных кедровых орехов. Бурундук тогда кажется очень тоненьким и стройным, а голова его — толстой и круглой, как у головастика.
Зимой бурундук не выходит на волю, дремлет в норе и пользуется своей кладовой главным образом весной, после пробуждения.
Некоторые сони тоже собирают запасы, но они у них очень малы. Я находил по нескольку штук желудей в гнездах в дуплах орешниковой сони. Зверьку, впадающему в длительную полную спячку, большие запасы не нужны. Другое дело — лесные мыши. В урожайную осень они натаскивают в дупла и под корни множество желудей и лещинных орехов. Особенно велики запасы у крупной желтогорлой мыши. Однажды весной в Беловежской пуще дало трещину большое дупло; из него высыпалось на землю несколько ведер желудей. Это был не использованный за зиму запас желтогорлой мыши. Красные полевки северных хвойных лесов часто запасают ягоды (бруснику

Ветки березы с сережками и почками — часть большого запаса, сложенного летягой в дупле , Костромская область, октябрь.

и клюкву), складывая их кучками под пнями и колодами. На первый взгляд может показаться, что это хозяйничанье грызунов только вредит лесу; на самом же деле вопрос гораздо сложнее. Собирая орехи и желуди, зверьки много их теряют по дороге к норе, нередко и сами запасы, например беличьи, остаются забытыми. Тут и там в старых пнях, в ямках, в трещинах скал появляются всходы кедра, дуба и орешника. Лесные грызуны вместе с птицами, о которых мы уже знаем, — лучшие распространители этих ценных деревьев. Без их участия кедр не мог бы снова занять те большие пространства, где таежные пожары погубили все хвойные деревья; семена его слишком тяжелы, а ветер и вода для него плохие помощники в расселении.
Очень интересны запасы летяги. Наличие их впервые установлено мной при наблюдениях в Горьковской области и Сибири. Летяга собирает сережки ольхи и березы с мелкими частями ветвей и набивает ими пустующие дятловые дупла. В Восточной Сибири она запасает ветви даурской лиственницы с мелкими шишечками, содержащими семена.
Осеннюю жатву на полях собирают не только люди — вместе с ними «работает» множество нахлебников. Набив защечные мешки, десятки раз за одну ночь доставит груз в свои кладовые хомяк, и, прежде чем уберут хлеба, он уже

Кисти спелой брусники из запасов красной лесной полевки . Всего 25 ягод были укрыты под куском коры на земле. Костромская область, октябрь.

накопит в пещерообразных расширениях ходов 5-10 кг отборного зерна. Овес и горох, чечевица и пшеница, головки льна и подсолнухи привлекают запасливого хомяка. В его кладовых чисто; зрелое, просохшее зерно разложено по сортам в том порядке, как проходила «заготовка». Недаром в старину деревенская беднота откапывала запасы хомяков и в удачный год могла обеспечить себя на зиму. Бурундуки, мыши и мелкие родственники хомяка — хомячки и полевки — все осенью усердно заняты собиранием хлеба. Мелкие и как будто слабосильные полевки таскают в нору целые метелки овса, остистые и цепкие колосья пшеницы и ячменя. В сырую затяжную осень, если хлеб долго стоит на полях, полевки уносят под землю тысячи килограммов зерна.
Однажды в Приамурье (под Благовещенском) я раскопал в норе сибирской узкочерепной полевки три камеры, заполненные хлебом, натасканным из ближайших снопов. У меня хватило терпения пересчитать колосья только из одной камеры — их оказалось 2500! А это еще далеко не большее из того, что можно найти в кладовых грызунов.
. Большинство зверьков сохраняет запасы под землей, только одна степная небольшая мышка (ближайшая родня домашней) складывает свои зерновые запасы на поверхности, прикрывая сверху землей. Поздней осенью на жнивьях и в бурьянах Южной Украины часто можно увидеть такие курганчики с запасами. За это ее и прозвали «курганчиковая мышь».
Сеном, клубнями и семенами не исчерпывается список продуктов, которые зверьки собирают про запас. Так, в гнездах сонь мне случалось находить засушенные плоды дикой груши. Рыжие лесные полевки Костромской области собирают запасы древесных лишайников, сминая их длинные пряди в шарики размером с лесной орех. За отставшей корой деревьев, в глубоких щелях, пробитых дятлами низко над землей, я находил целые пласты этих аккуратно сложенных комочков.
Рыбы, птицы и зверьки, добытые в большем количестве, чем нужно на ближайшие дни, растаскиваются и запрятываются в укромные уголки горностаем, лаской и норкой, хорьком и куницей, песцом, росомахой, лисицей.
Отыскивая горностая, мне не раз случалось находить глубоко зарытых в снегу водяных крыс, серых куропаток, а в тундре, у птичьих базаров, я наталкивался в торфяных ямах на истлевших гагарок и чаек, спрятанных песцом. Однако у хищников никогда не бывает таких огромных запасов, как у грызунов.
Мало кто знает, что мелкие насекомоядные зверьки — например, куторы (водяные землеройки) и кроты — тоже собирают себе запасы животной пищи. Куторы поздно осенью запасают мелких лягушек, а кроты в течение большей части года запасают земляных червей. Они обездвиживают их легкими укусами в голову и, оставляя живыми, собирают кучками в своих ходах иногда многими десятками и даже сотнями штук.